Рубин Карашэхра

Турчанинова Наталья Владимировна

— Неплохо, — сказал кузнец, когда я облачился в кольчугу.

Буллфер хмыкнул, молча размахнулся и ударил выпущенными когтями по моей груди, металл панциря противно заскрипел, но выдержал, я же с трудом устоял на ногах, второй удар отбросил меня к верстаку, и только на третий раз броня дала трещину. А на моей многострадальной груди не осталось даже синяков.

— Неплохо, — повторил кузнец и уважительно посмотрел на Хозяина. — Еще бы нам и мечи такие.

— Будут и мечи, — коротко ответил тот.

И подготовка к

войне началась.

В кузницах ковались новые мечи, доспехи и наконечники для копий. Щиты укрепляли дополнительными полосами заговоренного металла, отливали снаряды для метательных орудий, в которые Буллфер закладывал взрывающиеся огненные заряды. У меня не осталось никаких сомнений в том, что хозяин окончательно свихнулся. Ну ладно, вооружил человеческую армию, но зачем выбалтывать особенности демонической атаки и расположение самых уязвимых мест на теле демона?!

— Хозяин, я что-то не понимаю, в чем фокус?

Буллфер поднял взгляд от страниц моего блокнота, на которых записывал какие-то свои соображения.

— Мечи, кольчуги… они, что… испортятся потом? Ты вооружил людей мощнейшим оружием. Когда мы победим… если мы победим, оно останется у них?

— Да.

— И не сломается?

— Гэл, оно не сломается, не заржавеет и не растает.

— Тогда как же…?

Буллфер усмехнулся и снова уткнулся в блокнот.

— Занимайся своими делами. Дальнейшая судьба оружия тебя не касается.

Как же, не касается! Тоже мне стратег! Послушал бы меня раньше, не связывался с ангелом, не пришлось бы сегодня сидеть в обнимку с «Белыми щитами»! Мирового могущества ему захотелось!

Мне надоело мотаться по городу вслед за Булфом, и я, незаметно отстав от него, притормозил возле широко распахнутых дверей маленького кабачка. Несмотря на жаркий полдень, в полутемном, прохладном зале не было ни души. Ну, если «Белым щитам» больше по душе жариться на солнце и размахивать оружием, обучаясь новым боевым приемам, тем лучше для меня. Никто не пристанет с душеспасительной беседой и не будет хвастаться, сколько демонов зарубил в прошлой военной кампании.

Я взгромоздился на табурет у стопки и заявил, обращаясь к трактирщику:

— Холодного пива. Большую кружку. Да побыстрее, я тороплюсь.

Трактирщик, здоровый, хмурый детина в черном фартуке, надетом поверх белой рубахи, на которой виднелись выцветшие священные символы «Белых щитов», все те же самые перекрещенные копья и цветы чертополоха, даже не посмотрел на меня, продолжая сосредоточенно скрести стол кухонным ножом.

— Эй, ты что, оглох?! Я просил пива!

Он мельком взглянул на меня, продолжая свою однообразную работу. Широкое лезвие уныло скрипело по доскам стола, под белой рубахой угрюмого трактирщика вздувались и опадали мускулы, хмурое лицо перекосило напряженно-недовольное выражение. Все ясно. Пива я здесь не дождусь. Что за дурацкий город!

— Тебе, братец, не трактирщиком работать, а палачом, — сказал я с досадой и слез со стула.

— А он им и работал, — прозвучал у меня за спиной веселый молодой голос. Я оглянулся и увидел мужчину

лет двадцати пяти, в легких белых доспехах, с длинным мечом на боку. Он доброжелательно кивнул трактирщику, и тот, мгновенно прекратив скрипеть ножом по столу, изобразил на своем лице что-то вроде приветливого внимания.

— Давно тебя не было видно, Антоний.

— Я только сегодня вернулся, — ответил тот, стаскивая пыльные перчатки, и сел на стул рядом со мной. — Отец сообщил, что здесь у нас грядут перемены.

— Грядут, — неодобрительно пробормотал трактирщик и многозначительно покосился в мою сторону.

Антоний обернулся ко мне, и в его светлых глазах появилось выражение настороженного внимания, к которому я уже успел привыкнуть за последнее время.

— Тебя зовут Гэл, — произнес парень с какой-то странной интонацией, и рука его потянулась к мечу, видимо, непроизвольно. — Ты… тот самый спутник ангела. Один из двух.

— Хм, — ответил я неопределенно, рассматривая его не менее пристально. — Что-то не припомню, чтобы я называл тебе свое имя.

— Он-он, — подтвердил трактирщик, многозначительно поигрывая кухонным тесаком. — Появились тут недавно. По городу носятся, народ мутят. Райское блаженство на земле обещают. Особенно другой… рыжий. Везде лезет. Все-то ему надо. А этот у него на подхвате. Если бы не ангел, их бы давно уже прирезали. Уж больно подозрительные типы.

Антоний заметно помрачнел и пробормотал что-то типа: «Значит, все-таки ангел…», поднялся со стула и кивнул мне:

— Пошли со мной.

— Я, между прочим, еще не дождался своего пива, — возразил я с достоинством, но он так посмотрел на меня из-под черных, сведенных у переносицы бровей, что пришлось подчиниться. Как-то не хотелось нарываться на неприятности.

Едва мы вышли из кабачка, Антоний, не глядя на меня, сказал глухо, все с той же полной уверенностью в своих словах:

— Ты демон.

— Об этом не обязательно орать на всю улицу. Хотя скоро каждый сопливый мальчишка будет в курсе моего происхождения.

Антоний дернул плечом и поморщился.

— Какой позор. Мы докатились до того, что стали сотрудничать с презренными демонами.

— Слушай, умник, кажется, «презренные демоны» уделали вас, гордых рыцарей, в прошлой битве у восточных гор. Радовался бы, что самые достойные из них предложили вам свою помощь.

Он смотрел на меня сверкающими от бешенства глазами, сжимая рукоять меча и, видимо, мечтал зарезать, но благородство происхождения не позволяло затевать уличную драку с безоружным демоном, пребывающим в человеческом облике. Несколько мгновений я наслаждался его бессильной яростью, а потом сказал примирительно:

— Ладно. Не злись. Мне тоже не по душе человеческое общество. Но мы ведем честную игру. Генерал решил сотрудничать с нами, и можешь не ломать свою голову, хорошо это или плохо, начальство уже все решило за тебя… Кстати, может быть, нам стоит пойти куда-нибудь в тенек, где подают холодное пиво, и продолжить там нашу милую беседу, а то я чувствую, что скоро изжарюсь на солнце.