Рубиновый маяк дракона
Шрифт:
«Помнишь, как бывало, брюхом шел вперед, – прозвучало в голове на чужом, но неожиданно понятном языке. – И крестом сияло брюхо на народ».
Я никакого креста не видела, а вот по лбу себя стукнула ладонью, чтобы выбить ненужные обрывки воспоминаний. А вот нужные, наоборот, ухватить и разобрать по косточкам.
Спустя час желудок мой ныл от тяжести жирной переперченой яичницы, щедро начиненной жареным луком и шкварками. После скромных рыбных похлебок на «Хвосте дракона»
Ворча себе под нос, то и дело хватаясь за живот, я добралась до северной рыночной площади. Именно здесь стоило искать Кнута Нам-Бо. Арби хоть и был в дружественных отношениях с Ноаром, но оставался всего лишь владельцем таверны. Он мог предложить кров, еду, брагу и женщин, но не корабль. А вот Кнут Нам-Бо владел на Ките северным рынком и семью кораблями. Этот человек был таким же жирным, как яичница Рози, и таким же противным, как изжога после нее.
Рыночная площадь была – как и в Сивелле, и в Рехии – самой обычной: наполненной палатками, прилавками с товарами и гулом от резких выкриков торговок. С одной лишь разницей: теперь вместо привычного: «Светлого дня, добрая маира, не желаете ли свежих яблок?», я слышала иное.
– Эй, красавчик! – проорала мне очередная торговка. – Вяленый кальмар специально для тебя! Бери, они для мужской силы хороши! Эй, ну куда же ты? Только сегодня два кальмара по цене трех! Не проходи мимо!
Я ускорила шаг, но в спину все равно долетело:
– Добавишь еще три медяка сверху, и я твоя! Ладно – два! Красавчик, ну?
Торговые ряды петляли. Женщины навязывали свой товар. Мужчины громогласно с ними спорили и с довольными ухмылками на пиратских рожах получали желаемое, нередко – в глубине палаток.
Я стискивала зубы, старалась не смотреть по сторонам и упорно пробиралась вперед, пока наконец не вывалилась из суеты на открытое пространство. Именно эта часть рынка принадлежала Нам-Бо. Только теперь я осознала, почему его прозвали «Кнутом».
Вместо визгливых голосов торговок над площадью висели стоны, полные отчаяния и боли, их со свистом рассекали удары хлыстов. Грязные, ободранные люди стояли на деревянных помостах, прикованные цепями к железным перилам. Багровые искры грозовой магии потрескивали на звеньях от малейшего движения и «кусали» узников. Я потерла пальцем свою метку, вспомнив болезненный разряд, что прошил ладонь.
Хотелось убежать, спрятаться от этого кошмара, забраться с ногами в высокое кресло отца, что стояло перед камином в родовом имении, и стереть из памяти перекошенные болью лица… Или выхватить меч из ножен и неистово перерубить им все искрящиеся цепи, намотать кнуты на шеи жестоких надсмотрщиков…
Я со злостью сжала пальцами рукоять у пояса. Ножны эти были на Ноаре, когда я перенеслась в его тело, и отказываться от них я не стала. Не из-за безопасности – понимала, что никого не смогу зарубить или проткнуть, да и вообще вряд ли удержу меч в руке. Но без оружия на острове вообще никто не ходил, так что хоть этот аксессуар и причинял неудобство, но без него из таверны выбираться не стоило.
Невольничий рынок ужасал своим размахом и глубиной страданий людей. Когда хлесткий удар вспорол кожу на спине крепкого мужчины,
Во-первых, здесь находятся пленники отовсюду: из Рехии, Сивеллы, а может, и самого Рогранта.
«О, хранители, как же далеко раскинулась мерзкая паутина пиратского промысла! Я и не представляла…»
А во-вторых, завтрак все же попросился наружу.
Больше часа я бродила меж рядов с живым товаром, чаще смотря под ноги, лишь бы не сталкиваться с умоляющими взглядами. Единожды спросила у одного из надсмотрщиков, где найти Нам-Бо, за что была бесцеремонно схвачена за руки и проверена на наличие метки.
«Не будь этой уродливой кляксы на ладони – стоять и мне в цепях! О, хранители! Сжальтесь, не оставьте! Не за себя прошу – за них».
Я не удержалась, глянула на ближайшую группу невольников и замерла. Женщины, девушки – и совсем юные, и уже шагнувшие в зрелость. Совершенно разные, но одинаково сгорбленные под тяжестью отчаяния и горя. Морской бриз трепал легкую, полупрозрачную ткань их серых туник, открывая чужим сальным взглядам гораздо больше допустимого даже по меркам южных земель.
Я стиснула зубы в бессильной злобе и поспешила отвернуться. Вот только быстро отведенный взгляд успел зацепиться за густую пшеничную косу.
«Нет, нет, нет! О, хранители!»
Узница невидящим взором глядела вдаль, поверх голов надсмотрщиков, покупателей и зевак. На ее щеках не просыхали дорожки от слез. Пышная, но неумело заплетенная коса покоилась на плече девушки, в тщетной попытке прикрыть багряно-желтый синяк.
– Хороша девка, да? – хмыкнули рядом.
Я вздрогнула, обернулась и уткнулась взглядом в медную брошь в виде кнута. У меня до сих пор не получалось избавиться от ощущения дискомфорта из-за высокого роста моего нового тела. Но даже будучи дроу, я едва доставала этому надсмотрщику до подбородка.
– Товар свежий, на днях завезли. Ты не смотри, что руки у нее тощие, зато глянь, какая задница… А ну, повернись, – гаркнул надсмотрщик.
Визгливо запела плеть, опустившись рядом с босыми ступнями узницы. Она дернулась, мазнула по мне взглядом, полным страха и ненависти, и медленно, словно сломанная деревянная кукла, повернулась спиной. Искры на ее браслетах трещали и жалили кожу запястий.
– У-у-у, сочная корма, – причмокнул кто-то из зевак.
– Почем девка? – поинтересовался из толпы другой голос.
– Двенадцать золотых, – сообщил надсмотрщик с такой гордостью, будто хвалился успехами собственной дочери.
Среди пиратов прокатилась волна возмущения:
– Чтоб тебе морским червем подавиться!
– Двенадцать золотом! Да в бездну!
– Девка стоит дороже входа на Кит!
Я стиснула кулаки и отвернулась от Белинды, пытаясь сосредоточиться. Торговаться я не умела, но интуиция кричала, что надсмотрщик темнит. Уж больно негодовали в толпе. Наверняка, определил во мне реального покупателя – боюсь, мне не удалось сохранить невозмутимость на лице. А значит, цену наверняка завысил.