Ручеёк
Шрифт:
Нет! Не верит он. Не может быть…
Мама в белой, словно снег, одежде.
— Мам, не плачь! Я буду, буду жить
И смеяться, и шутить, как прежде.
Не вчера ль ловил в пруду язей,
С удочкою сев с утра на берег?
Не вчера ли он в кругу друзей
По широкой набережной бегал?
Снова зазвенит задорный смех,
Жаворонком в небе ясном рея…
…И не он ли прыгал выше всех?
И не он ли плавал
Загорая, бегали они,
Словно братья, на песке лежали.
От Цивиля {2} солнечные дни
Звали их в заоблачные дали.
Их манили, словно листьев медь,
Метеоров яркие метели.
Можно ли им к звёздам полететь
С Андрияном вместе, знать хотели.
Верили, что мастерство и труд
Их прославят; будут знамениты.
Те края, что ныне не обжиты,
По призыву сердца обживут.
2
Цивиль — река.
Светом неземным озарены
(Так по телевизору покажут),
С кратера Сатурна иль Луны
Матерям рукой они помашут…
Эх, мечты! Крылатые мечты!
Их мечта ещё не будет поздней.
Не от их ли вечной красоты
Нами в космос путь проложен звёздный?
За рекой, на скошенном лугу,
Друг сказал однажды Палюку:
— Мы покуда вырастем с тобой,
Все откроют в космосе, пожалуй,
Нет, Палюк, как видимо, судьбой
Мы с тобой обижены — вот жалость.
Посмотрел ему в глаза Палюк:
— Зря ты беспокоишься, мой друг.
Туго закрутилась спора нить,
Зёрна мыслей в сердце оставляя…
Верили, что им-то жить и жить,
Свой народ делами прославляя!
Что же это? Тяжелеют руки.
Трудно даже пальцем шевельнуть.
Что я слышу? Не рыданий звуки?
Разве умирает кто-нибудь?
— Мама!
— Что, сынок?
— Уходит сила…
Отчего в глазах белым-бело?
Может, это снегу намело?
— Нет, вчера я стены побелила.
Как росинки жаркие из глаз,
Слёзы обжигают нестерпимо.
Неужели именно сейчас
Жизнь и радость — всё проходит мимо?
Не сугроб ли под окном горит?
…Мать, над сыном в горести склоняясь,
Всё о чем-то тихо говорит,
Горестно сквозь слёзы улыбаясь.
И друзья опять у Палюка.
Ощущает воспалённым взглядом:
Снова
Напевают и смеются рядом.
Им легко представить на лугах,
Что не косы вовсе и не грабли —
Это у чапаевцев в руках
От росы сверкающие сабли!
Запах сена! До чего хорош…
Даже с лугом расставаться жалко.
И под солнцем так желтеет рожь,
Словно через день настанет жатва.
И в сияньи солнечного дня
Звон косы над лугом раздаётся.
И над полем, молодо звеня,
Песня, словно птица, в небо рвётся!
«Мы хотим, чтоб с каждым новым днём,
С каждым новым и грядущим годом
Родина моя — мой светлый дом —
К счастью шла под мирным небосводом.
Мы хотим в работе — не в бою —
На заводе, на колхозной пашне
Родину любимую свою
Сделать и могучее, и краше!
Светлые, как в сказке, города
Мы в тайге завьюженной построим!
Но позором чёрным никогда
Имена свои мы не покроем…»
…Снова закружилась голова,
Словно пуля в голову попала.
Прикипают на губах слова,
Дышит тяжело он и устало.
А ведь только, только что вчера
Он, не помышляя о покое,
Выгонял с колхозного двора
Молодых коней табун в ночное.
Только стук отрывистый копыт,
Ветра резкий свист над головою:
На коне гнедом он в степь летит,
Вёрсты оставляя за собою!
Что случилось?.. Полночь на часах…
Вон, как будто нехотя, устало
На его растерянных глазах
Пламя над деревней заплясало.
Прискакав в деревню на коне,
Сразу понял всё, что это значит:
Люди, и при трепетном огне
Мать родная у сарая плачет:
— О, сынок! Там овцы… Сын, спасай!
И, лицо закрыв руками, села…
Из седла на землю, и — в сарай
Бросился в огонь парнишка смело.
Искры мириадами роясь,
Жгли лицо, на гибель обрекая.
Овцы в угол пятились, боясь
Вырваться от смерти из сарая.
Как огонь ни злился, всё равно,
Тяжело и медленно ступая,
По одной он вынес на гумно,
Их к груди горячей прижимая.
Бил в глаза невыносимый свет.
Над сараем пламя, словно знамя.
… Вспомнилось: в избе лежит билет,
А изба — одно сплошное пламя…
Бросился вперед, а над избой