Рудная черта
Шрифт:
«Он, как и я, – оттуда, – вновь звенел в ушах голос Эржебетт. – Он – как я!»
Тоже…
Нет, ни лидеркой, ни оборотнем, ни простым упырем он оказаться, конечно же, не мог. Но и обычным тевтонским магистром – магистром Семиградья, комтуром Серебряных Врат и членом генерального капитула ордена Святой Марии – мастер Бернгард быть не мог тоже.
– Ты – Черный Князь?
Недобрая усмешка скользнула по губам Бернгарда.
– Что ж, русич, не стану отрицать очевидное. Да, я Пьющий-Властвующий. Нахтриттер, Шоломонар. Черный Господарь и
Магистр вновь стеганул ненавидящим взглядом по саркофагу.
«Черный Князь! Черный Князь! Черный Князь!» – колокольным звоном гудело в голове. Черный Князь! И – ничего более. Ни о чем другом Всеволод думать сейчас попросту не мог.
– Но как?!
– Просто. – Бернгард невозмутимо пожал плечами, словно все и в самом деле было проще некуда. – Тебе ведь известно, что граница миров в Эрдейской земле однажды была прорвана.
– Была… – прохрипел Всеволод. – Давно. Века назад. Была прорвана и была сомкнута заново.
– Но – была прорвана. А замкнута – не сразу. Я прошел. Успел.
– Но ведь века назад!
– Для меня… для таких, как я, время отсчитывается иначе, чем для людей. Для нас века как года. Если, конечно, должным образом поддерживать себя.
– Чем? – на лбу Всеволода выступила испарина. – Как поддерживать?
Бернгард опять усмехнулся. Криво, неприятно.
– Питать себя живой кровью, разумеется.
– Ты пил людскую кровь?
– Немного, – кивнул магистр-князь. – По мере необходимости. Ровно столько, сколько требовалось, чтобы не обессилеть.
Не обессилеть?! Ага! То-то на фоне прочих изможденных защитников Сторожи мастер Бернгард выглядит таким здоровяком.
– Одна жизнь в месяц – не так много, согласись, русич.
Одна жизнь в месяц? Вот она, разгадка! Вот оно, объяснение тайны замкового упыря! Ну да… Сначала жертвами Бернгарда были окрестные селяне, потом, когда люди ушли из комтурии, пришел черед гарнизона Серебряных Врат.
– Одна жизнь в месяц, – многозначительно повторил Бернгард. – Всего одна.
– В году – двенадцать месяцев, – угрюмо проговорил Всеволод. – В веке – сто лет. Сколько столетий прошло с тех пор, как ты вступил в этот мир?
Бернгард помрачнел:
– До начала Набега я старался по возможности забирать жизни никчемные и ненужные. Жизни, прекращения которых никто не заметит, жизни, о которых никто не станет горевать. Так удобно этому миру. Так выгодно мне. Мир ничего не теряет. Меня ни в чем не подозревают.
– Но ты…
Всеволод запнулся. Он никак не мог осмыслить услышанное. Невероятно! Тевтонский старец-воевода, отважный, неутомимый и несокрушимый мастер Бернгард, хранящий Закатную Сторожу от нечисти, сам на деле оказался Черным Князем… Опаснейшей из тварей Темного обиталища.
– Ты! Пил! Кровь! – отрывисто бросил ему в лицо Всеволод.
– Без этого мне нельзя, русич, – нет, Черный Князь вовсе не оправдывался. Он просто терпеливо объяснял установившийся порядок вещей. – Без этого я умру. А
Ох, слышал бы все это сейчас бедняга Томас – однорукий кастелян Бернгарда!
– Кроме того, живая кровь этого мира защищает меня от губительного воздействия серебра и от солнечного света, – продолжал Берн-гард.
– И небось, именно она помогает тебе укрывать истинную сущность под обликом обычного человека?
– Ну… – магистр неопределенно пожал плечами. – Как видишь, люди пока ни о чем не догадываются.
– А собаки? – Всеволоду вдруг вспомнился огромный белый пес с шекелисской заставы – грозный Рамук, безошибочно распознавший темных тварей.
– Что? – Бернгард непонимающе поднял брови.
– Знаешь, я ведь только теперь понял: в твоей крепости нет ни одной собаки. Лошадей – полно, а собак – нет. Не от того ли, что они лучше, чем кто-либо в этом мире, чуют нечисть.
– Иную суть. – Щека Бернгарда чуть дернулась. – Я бы сказал так. Это во-первых. А во-вторых… Знаешь, ведь даже самым чутким псам непросто распознать Пьющего-Властвующего, прожившего в этом мире не один век и уже пропитавшегося воздухом этого мира.
– Или кровью этого мира? – с ненавистью бросил Всеволод.
Бернгард только хмыкнул в ответ. Продолжил:
– А впрочем, ты прав, русич. Стоило соблюдать определенную осторожность. А потому ни в замке, ни в ближайших окрестностях собаки как-то… м-м-м… не приживались. Дохли собаки. При странных обстоятельствах.
– Как и люди.
До чего же все-таки мерзко! До чего отвратительно! И – страшно до чего! Черный Князь и тевтонский магистр с черным крестом на белом плаще, расчетливо и аккуратно сосущий человеческую кровь. Тайком. Из месяца в месяц. Из года в год. Из века в век. И, быть может, кровь дружинников, охранявших Эржебетт, тоже… Хотя, нет, – Всеволод мысленно одернул сам себя, – это вряд ли. Бернгарда тогда не было в замке. Но в крепости, управляемой упыринным князем, могут ведь таится и другие кровопийцы. Крово… Пийцы. Пьющие…
– Кровь… – бормотал Всеволод, качая головой. – Кровь…
– Да, кровь! – раздраженно выплюнул Бернгард. – Я – не лидерка. Я не умею брать чужие силы и поддерживать свои одними лишь любовными утехами, как эта…
Ненавидящий, испепеляющий (и… неужели завистливый?) взгляд магистра… темной твари в обличье тевтонского магистра вновь хлестнул по саркофагу.
На миг, на мгновение Бернгард отвел глаза от Всеволода.
Отвлекся.
И…
Всеволод воспользовался этим мигом. Всеволод атаковал. Так быстро и неожиданно, как только мог.