Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
лядских губернаторов>.
Стоянка Козаков под Бердичевом сопровождалась большими
лишениями и неудобствами. Привезенные с собою запасы
истощились. В покупке все было дорого, да и многим козакам не за
что было купить: в то время всю Малороссию одолевало
безденежье, так как вывозная торговля остановилась по случаю
неустройств в Польше, и малороссияне перестали гонять волов на
продажу в Гданск и Силезию. Скудость продовольствия была
ощутительнее, что в обозе было многолюдство. С гетманом было
тысяч двадцать Козаков, а кроме них были еще и великороссий-
553
ские ратные люди под гетманским начальством: последние были
плохо одеты, плохо вооружены и плохо содержимы. Многое
побуждало гетмана желать скорейшего окончания этого похода и
возвращения в Украину. Молдавский господарь писал Мазепе, что, пользуясь войною, возникшею между царем и шведским королем, турки думают вступить в союз с последними, и не сегодня-завтра
татары ворвутся в Украину. Получались, кроме того, вести о
новых замыслах запорожцев производить смуту в народе. Опять
носились обычные воззвания против <орендарей> и панов, и по
донесению гетмана дан был указ киевскому воеводе в случае
надобности посылать ратных людей для усмирения запорожцев, если они явятся в Украину бить богатых людей и торговцев.
24 августа гетман получил известие, что король польский ушел
из королевства, а малороссийскому гетману поручал опустошать
нещадно маетности Любомирских на Волыни. Гетман не
приступал к исполнению королевского желания до получения о том же
указа от своего государя, а только подвинулся далее на Волынь
и в сентябре стал табором за Любаром. Тогда между козаками
началось волнение. Стали составлять купы (кружки) и
порывались домой. В день Воздвижения произошел большой шум в ко-
зацком таборе. Его подняли самусевцы и палеевцы, а к ним
приставали и городовые козаки разных полков. Подходили с палками
к шатрам начальных людей. Требовали вести их домой. Носились
слухи, что шведский король с приставшими к нему поляками
замышляет переходить на левую сторону Днепра и занять там
зимние становища. Между тем почти перед глазами гетмана
Мазепы волынская шляхта после успехов Карла XII в Червоной Руси
объявила себя на стороне шведского короля, а потом вскоре
услышавши, что дело короля Августа начинает поправляться, опять
заявила охоту стоять за Августа. То же произошло и с Любомир-
скими: Мазепа по приказанию короля расположил Козаков в ма-
етностях Любомирских в наказание за то, что’ они отпали от
Августа,
поддались королю Августу, и приказал козакам выйти из их ма-
етностей. Все это показывало, что польское шляхетство начало
колебаться то в ту, то в противную сторону, и становилось
невозможным уследить: кто друг, а кто враг царскому союзнику.
Наконец царский резидент в Варшаве прислал Мазепе от
имени короля польского разрешение возвратиться домой, и гетман 12
октября поворотил назад свое войско. 18 октября Мазепа был’ в
Хвастове, а 29 прибыл в Батурин, жалуясь в своем донесении в
приказ, что польский король напрасно продержал Козаков без
действия и без всякой пользы для своего дела.
В то время, когда Мазепа с войском совершал свой поход на
Волынь и обратно, посланные на помощь польскому королю пол-
554
ковники Мирович и Апостол так исправляли возложенные гагних
поручения. Мирович был свидетелем взятия Львова Карлом XII.
По донесению козацкого полковника, это событие произошло 26
августа оттого, что львовский комендант Каминский тайно
мирволил шведам и впустил их ночью в город через потайную
калитку. По описанию шведского историка Нордберга, Каминский
после взятия города скрывался и уже на другой день добровольно
явился и сдался шведам. Прикомандированный к коронному
референдарию^ Ревускому Мирович с козаками отступил перед
напором шведов к Бродам и увидал, что поляки более неприязненно
относятся к козакам, чем к самим шведам. Многие из поляков, видя торжество противной партии, стали разъезжаться по своим
домам, <а нас, Козаков, - писал Мирович, - ведут в осеннее
время по болотам и на стоянках за связку сена бьют>.
Миргородский полковник Апостол был прикомандирован к генералу
Брандту, вместе с ним счастливо выдержал сражение против
шведского отряда майора Лейонгельма: шведы в числе 760 человек
были разбиты. <Большую часть их, - говорит Апостол, - мы
перекололи>, а 300 человек приведены были пленными к королю
Августу. По известию Нордберга, эти шведы сдались
военнопленными, Брандт принял их ласково, а козаки, которых с Брандтом
было до трех тысяч, отобрали у шведов оружие и, сперва
обещавши им жизнь, потом варварски их перекололи. Вслед за
поражением Лейонгельма сдался в Варшаве шведский генерал Горн: козаки участвовали в этом важном деле.
Козаки, бывшие с миргородским полковником, были очень