Руина, Мазепа, Мазепинцы

Костомаров Николай Иванович

трудно, а вот когда король Август воротится в Польшу и вся Речь

Посполитая будет с ним в единомыслии, тогда, быть может, его

царское величество, ради любви и приязни к королю, и найдет

какой-нибудь способ устроить так, чтобы Украина Правобережная

стала спокойна под польскою властью>.

Весною гетман получил указ идти с войском на Волынь, а в

мае пришел другой указ, которым предписывалось ему идти

налегке, без тяжелой артиллерии к Бресту;

в июне же прислан

третий указ идти самому к Сендомиру, а в Литву отправить ко-

зацкий отряд для соединения с великороссийскими военными

силами. Тогда гетман отправил в Литву отряд сборного козацкого

товариства, по одному известию в 3000, по другому же - 4500

человек, назначив над этим отрядом наказным гетманом прилуц-

559

кого полковника Дмитрия Горленка и давши ему запасов на

полгода. Затем с Мазепою войска, готового к походу, было 40 000

городовых Козаков и охотных пеших и конных полков. С ним

должны были разом идти три великороссийских полка севского

разряда.

Отправляясь на войну, гетман принимал участие в комиссии

о проведении рубежей между царскими и турецкими владениями;.

Ведение этого дела возложено было царем на дьяка Емельяна Ук-, раинцева, но в июне гетман писал к Меншикову, что запорожцы

противодействуют порубежному делу, домогаясь, чтобы граница

была на Буге и Днепр оставался бы в их власти. Такие требования

выражались смелым и дерзким тоном в письмах кошевого атамана

Гордеенка к дьяку Украинцеву и к гетману, и Мазепа, испытавши, как он выражался, что увещания гетманские пристают к

запорожцам как горох к стене, отправил на границу к югу несколько

сотен Нежинского полка, приказавши по требованию Украинцева

укрощать оружием упрямство и своевольство <тых псов

запорожцев>. Московское правительство, однако, обошлось тогда ласково

с запорожцами, послало им милостивую грамоту, в которой

прощались им все вины, указывало им содействовать порубежной

комиссии, жить в согласии с великороссийскими людьми и

казнить промежду себя противников, дерзающих производить

беспорядки. Эта порубежная комиссия, на которую с козацкой стороны

гетманом был послан войсковой товарищ Максимович, не пришла

к желанному концу. Турецкие комиссары выставляли с своей

стороны разные претензии, а русские домогались, чтобы турки на

кизикерменской и таванской земле не возобновляли крепостей, по

крайней мере, до окончания войны царя со-шведами.

Гетман выступил 18 июня. Дошедши до Паволочи, он отправил

вперед Самуся и Искру, приказавши им опустошать по-козацки

подольские

маетности Потоцкого и винницкое староство, находившееся тогда во владении Лещинского, выбираемого шведской

партией в короли. Впрочем, гетман велел только уничтожать панских

губернаторов, а поспольству не делать никакого разорения, чтобы

можно было потешить войско добычею. В первой половине июля

Мазепа с войском вступил на Волынь: тамошнее шляхетство

прислало к нему депутацию и просило обойти мимо их воеводство, потому что все обыватели его верны королю Августу. Они

указывали на воеводства Подольское и Русское, где находились

маетности панов, приставших к шведской стороне. Сообщая об этом

в приказ, Мазепа изъявлял мало доверия к искренности и

постоянству поляков, хотя бы и таких, которые выдавали себя

неизменными приверженцами короля Августа. Он опасался, чтобы

даже самые гетманы польские не задумали, изменивши внезапно

королю Августу, заступить путь козацкому войску. Мало надеялся

560

Мазепа и на самих своих Козаков и вспоминал события давних

времен, когда козаки выдавали головою ляхам своих

предводителей.

Мазепа с своим войском с 13 июля по 4 августа стоял табором

на берегу реки Случи близ Старого Константинова. Все панские

губернаторы и евреи разбежались, остались на своих местах одни

православные, народ бедный. Мазепа приказал своим козакам

скосить весь хлеб на корню, а остальной вытоптать лошадьми в ма-

етноетях Потоцкого и других панов шведской партии и наложил

на жителей контрибуцию в пользу своего войска.

Во время стоянки под Старым Константиновом посещал гетмана

пан подкоморий Любомирский и уверял его в своей преданности к

королю Августу, но губернатор этого пана, управлявший его

маетностью в Полонном, подкупленный заранее Мазепою, сообщал

секретно, что его пан обманывает гетмана: он дружит с новоизбранным

королем Лещинским и теперь, побывавши у малороссийского

гетмана в обозе, пошлет известить Лещинского о всех порядках, какие

заметит в козацком таборе. Поэтому Мазепа, как доносил он

Головину, держал себя так осторожно с Любомирским, чтобы тот не в

силах был ничего от него выведать. <Я, - выражался Мазена, -

сюда вошел как агнец среди волков: здесь нет ни одного человека, искренно преданного королю Августу; они кажутся ему верными не

по нравственному долгу, а по принуждению, потому что видят

вблизи царское войско. Все здешние православные обыватели, которые