Рука адмирала
Шрифт:
— Эк их развезло! недовольно подумал он. Так назюзюкались, что даже домой не дошли…
Он подошел ближе и тронул одну из них за плечо.
— Ну ка… Вставай, тетка… Тут вам не ночлежка!
Женщины не пошевелились, и только тут милиционер заметил, что положение сидящих какое то странное. Электрический фонарик осветил бледные лица, закрытые глаза и посиневшие губы.
Милиционер поднял тревогу, вызвал карету скорой помощи, и через полчаса девушки очутились в лазарете.
Там, придя в себя, Ирма и Мися сообщили то немногое, что они знали сами: как они сели в такси и как неожиданно потеряли сознание. Что было дальше, они не знали. Но их сумочки, деньги, фото-аппарат — все исчезло.
После того как
На следующее утро за ними приехала машина Угрозыска [16] . В кабинете начальника Угрозыска на письменном столе лежали — сумочки, деньги, вещи и фото-аппарат.
— Узнаете? усмехаясь спросил начальник.
— Наше… Все наше! радостно ответила Мися. И когда это вы успели?
— Быстрота и натиск! самодовольно откликнулся тот. А теперь проверьте, гражданки, все ли на месте.
16
Угрозыск — криминальная советская полиция. Подчинена ГПУ.
Все оказалось в целости.
— Ну и ладно. Пишите расписку в возвращении украденных у вас вещей.
Он позвонил, и через несколько минут в кабинет ввели человека в наручниках.
— Узнаете? лаконично спросил начальник.
Девушки вгляделись в лицо арестованного и без колебаний узнали в нем шоффера, гостеприимно предложившего им «уехать от греха».
— Ну, вот и ладно, повторил начальник, когда девушки подписали показание, уличавшее шоффера Вы, гражданки, свободны. Как видите, советские органы безопасности сумели мигом раскрыть покушение на вас… А ты, бандитская рожа, ты живым уже не выйдешь из наших рук… Не первый раз уже за тобой темные делишки водятся… Сволочь молдаванская! Пролетарочек наших будешь грабить?.. Выдавай своих сообщников, пока тебе в подвале ребра наганом не пересчитали… Ну?
— Да у меня никого сообщников не было, товарищ начальник, жалобно взмолился арестованный. За что же в подвал?…
Под аккомпанимент ругательств и угроз девушки вышли из управления Угрозыска. Когда за ними хлопнула выходная дверь, бандит широко улыбнулся и протянул руки в кандалах начальнику Угрозыска:
— А ведь, кажись, чисто сработали? подмигнул он.
Одесский Областной Отдел НКВД
20 июля 1938 г. № 1477
Москва, Нач С О. Прилагая при сем протокол обыска, произведенного у гражданок Прегер И. и Бурлай М., сообщаю подробности произведенной операции:
Согласно Вашего телеграфного приказа от 16 июля № 1804 с, за прибывшей из Москвы гр. Прегер было установлено ударное наблюдение типа С 3, на что были брошены лучшие силы отдела.
Сего 20 июля, упомянутая выше гражданка в сопровождении своей подруги Бурлай М., студентки мортехникума, проживающей по ул. Подбельского, 19, посетили приморской бульвар и памятник адмиралу дюку де Ришелье. С помощью случайной группы матросов гр. Прегер взобралась на памятник, где и была сфотографирована своей подругой. Незаметный арест подозреваемых гражданок не мог быть произведен ввиду неожиданного сопротивления компании подвыпивших матросов. Но подозреваемых удалось завлечь в «такси» отдела, где они были приведены в бессознательное состояние способом 48 Р. Тщательный обыск литера Г никаких особых результатов не дал. Проявленные фотографии при сем прилагаю. Слежка продолжается. Приложение: протокол произведенного у гр. Прегер и Бурлай обыска и копии осмотренных документов.
НачОблОтдела
Вейцман.
На
— Ирма!.. Ужжжжасное несчастье!..
Та знала экзальтированность подруги. Улыбаясь, она повернулась к ней.
— Ну, уж и несчастье!.. «Он» на свидание не пришел, что ли?
— Вот еще? Попробовал бы!.. Я б ему все глазья выцарапала!.. Нет, дело серьезнее…
— Ты сама влюбилась?
— А что ж тут было бы ужасного?
— Опять сердце кому нибудь разбила бы!
— Ну и пусть! Что ж их, мужчин, жалеть? Позабирали себе все лучшее в мире, нам только объедки оставили… Пусть хоть мы им за это сердца поразбиваем!.. Но не в этом дело. Хуже: из фотографий ни черта не вышло!
— Как так?
— А я не знаю. Сегодня в фото-магазине показали — все пленки темные… Неужели я могла как нибудь ошибиться?
Мися чуть не плакала.
— Такие снимки!.. Второй раз уже не полезем — обожглись… А я так старалась… Ты меня можешь бить, чем не попадя, Ирма… Моя вина…
— А, может быть, этот вор что нибудь сделал? Огорченное лицо Миси оживилось.
— А ведь и в самом деле… Как ото я не подумала? Он, вероятно, открыл крышку аппарата и пустил туда свет… Ах, чорт… Лучше бы он наши деньги взял… А то такие снимки!.. Ужасно обидно!
В голосе девушки было некоторое облегчение: все таки не она оказалась виновной в неудаче снимков. Но Ирма, выдвинувшая теорию вины вора, не была успокоена. Мысли вихрем неслись в ее голове. Она сопоставляла свои наблюдения, и на их почве быстро рос неприятный и тревожный вывод. Мелкий штрих закрепил этот вывод. Ирма вспомнила, как после их приключения она вернулась из госпиталя домой с еще гудящей от отравления головой. Когда она раздевалась, чтобы лечь спать, ей трудно было развязать петлю шнурка на ботинке. Это ее удивило: еще с детства она привыкла шнуровать ботинки по своему способу. А теперь шнуровка ботинка была иной, словно кто то другой, а не ее привычные пальцы, завязывали петлю. Но в тот момент голова сама свалилась на подушку в тяжелом сне, и эта мелочь была забыта. А утром эта деталь совсем ушла из памяти. Но теперь…
Ирма вспомнила внезапное появление милиционеров, их странную настойчивость, «удачное» появление такси, обморок, шнуровку ботинка, что то очень уж скорое расследование кражи… И вывод оформился еще яснее: за нею было наблюдение, и вся история с такси около памятника была ловушкой ОГПУ. Они были в бессознательном состоянии тщательно обысканы (даже и ботинки были сняты) и в фото — аппарат была вложена другая пленка. И чтобы не явилось подозрений от чистой не экспонированной пленки, ее подвергли действию света, словно это сделал вор…
9. Поздно!
Разведка Ирмы в Одессе была закончена, хотя и неудачно. Дюк де Ришелье, Адмирал Российского Императорского Флота, не помог русской молодежи открыть тайну погибшего матроса. Но оставались еще другие памятники и их руки. Такие же задачи разведки лежали и перед Николаем и Сережей. Но друзья Ирмы еще не знали, что холодные ястребиные глаза ГПУ уже следят за ними и стерегут каждое их движение. Эта слежка могла погубить и тайну расстрелянного матроса и подвести самих «раскрывателей» этой тайны.
Но как предупредить их об этих опасностях? Написать? Но если за друзьями следят — письма будут перехвачены, и ГПУ будет в курсе дела, что его игра раскрыта. Но, может быть, еще есть время предупредить друзей лично?
Несмотря на все упрашивания и моления Миси, Ирма, полная тревоги за Николая и Сережу, на следующий же день выехала обратно в Москву.
Там на вокзале она первым же делом пошла в будку телефона-автомата.
— Штаб флота слушает, донесся ответ на ее вызов.
— Попросите, пожалуйста, к телефону товарища Сумца, инспектора спорта.