Рука мертвеца

Мартин Джордж Р.Р.

– Сейчас я старше, чем в былые дни. И сплю гораздо лучше.

Бреннан улыбнулся, но в выражении его лица юмора было мало.

– Я тоже, иногда.

– Так почему бы тебе не сдаться и не попытаться обрести покой, как я.

– Я пытался, – сказал Бреннан. – Даже на какое-то время поступил в монастырь. Монастырь Дзен. – Он улыбнулся, заметив удивление на лице священника. – Но я оказался не лучшим послушником. Насилие всегда за мной следовало незваным гостем. Я его не искал, отец, это оно меня находило, где бы я ни прятался.

– Ага, опять

«отец», значит, мы так?

Бреннан пожал плечами.

– Как ты предпочитаешь. Кстати, сколько раз ты становился сержантом?

Отец Сквид улыбнулся:

– Четыре раза.

– И каждый раз тебя разжаловали в рядовые.

– Ну, тогда я не особо следовал правилам.

– Иногда у тебя были на то причины, – сказал Бреннан. – Джокерская Бригада была лишь прикрытием, чтобы вас убило как можно больше.

– Может быть. Но в ней было несколько хороших солдат. – Отец Сквид улыбнулся Бреннану. – И некоторые подразделения, в которых мы служили, тоже были неплохи. Неважно ведь, что у человека – перья или волосы, и растут ли у него на лице щупальца, а на руках присоски.

– Мы были братьями по оружию, – мягко сказал Бреннан. – Только это и имело значение.

Они долго глядели друг на друга, освежая в памяти воспоминания пятнадцатилетней давности.

– Чем ты занимался после войны? – наконец спросил Бреннан.

– Особо гордиться нечем. На время продал свои предприятия. Но куда бы я ни подался, было хуже, чем в джокерской бригаде, хуже, чем в Джокертауне в мое время. Я понял, что за пределами Америки отношение к джокерам хуже. – Он пожал массивными плечами. – Я пытался что-то с этим сделать, но, боюсь, больше навредил.

– Я как-то слышал, – сказал Бреннан, – что человек по имени Сквидфейс сошелся с Черным Псом. Интересно, не ты ли это был.

– Да, я, – тяжело сказал священник. – И очень о тех днях сожалею. Никогда не будет у меня достаточно раскаяния, чтобы очистить душу от ужаса того, что я содеял во имя моего народа.

– Ошибки делает каждый, – тихо сказал Бреннан. – Плохо, когда их забываешь. Самое лучшее – извлечь из них уроки.

– Хорошо, – сказал священник, часто двигая моргательными перепонками. – Именно я, сын мой, должен тебе дать душевный комфорт.

Бреннан улыбнулся.

– Я, в отличие от тебя, уж не спасусь, боюсь. Хочу воспользоваться твоей помощью для кое-чего другого.

– Убийство.

Бреннан кивнул.

– Я зашел в тупик. Перебрал все ключи и не знаю, к чему бы обратиться. Прошлой ночью я понял, что ты был конфидентом Хризалис, может быть, даже ее исповедником. Я помню, что она оставила тебе по завещанию, и помню кое-какие слухи о ее секретных папках.

Отец Сквид помотал головой.

– Ее наследством был всего лишь кейс, набитый деньгами, которые она копила на тот случай, если ей придется бежать из города. Оно очень поможет бедным моего прихода, но, боюсь, не очень поможет выследить убийцу.

Бреннан скорчил гримасу.

– Так она тебе не говорила ничего

такого, что имеет отношение к ее смерти?

– Если и так, это была бы тайна исповеди, доверие к которой непоколебимо и не может быть нарушено.

– Даже если ее убийца останется на свободе?

Священник тяжело вздохнул.

– Даже если ее убийца останется на свободе.

Бреннан встал, пристально посмотрел на священника.

– Ты действительно изменился, – сказал он. – Сержант Сквидфейс знал, когда справедливость и честь нужно ставить над жесткой системой правил.

– Капитан, иногда я теряю веру в свою душу. Иногда я ощущая себя столь же негодным священником, как ты – послушником Дзен, по твоим же словам.

Бреннан внезапно улыбнулся.

– Боб, я иногда думаю, что оба мы виновны в том, что каждый из нас кидался своим дерьмом.

Отростки у священника затряслись от смеха.

– Ты прав, – сказал он.

– Ладно – Хризалис чем-то со мной поделилась на исповеди, что свято и чем я не могу с собой поделиться. Но я могу сказать тебе, что ты просмотрел источник информации. – Он сделал драматическую паузу. – Ее соседи, Даниель, – сказал отец Сквид. – Ее соседи снизу.

Когда отец Сквид тяжело поднялся на ноги, выражение лица Бреннана оставалось озадаченным.

– А теперь прошу простить меня, мне нужно готовиться к десятичасовой мессе.

10.00 утра

Завтрак прибыл, когда Джэй вылезал из душа. Он вытерся полотенцем, озадачился, что можно было бы сделать с мокрыми повязками на ребрах, и влез в одежду, которую ему одолжил Тахион. Рукава были коротковаты, и штанины брюк не закрывали два дюйма бледных белых лодыжек, но в остальном костюм вполне подходил. Вот только он был кирпично-красного цвета.

Когда Джэй вышел из ванной, Тахион сидел перед принесенным обслугой подносом и намазывал маслом тост. Блэйз, вытянувшись в кресле, смотрел вверх и хихикал. Тахион одарил его суровым взглядом.

– Блэйз, и как тебе понравилось кататься на багажной карусели?

Мальчик помрачнел:

– Нет, я чувствовал себя дураком.

– Тогда, во имя Идеала, подумай о своих манерах, – сказал ему Тахион, – или я попрошу г-на Экройда снова телепортировать тебя в аэропорт Атланты.

– Не могу, он такой забавный, – пожаловался Блэйз. – Ну прям фрукт.

– Это – моя одежда, – твердо указал Тахион. Он осмотрел Джэя. – Что до меня, я думаю, это – прямо разительное улучшение.

– Я – за ребенка, – сказал Джэй. Блэйз выглядел удивленным. Затем он ухмыльнулся. Джэй выбросил палец, поймал мальчика на прицел. Блэйз вздрогнул.

– Оп-па, – сказал Джэй. Он улыбнулся. Блэйз – вслед за ним. Зашвырнуть парня через пол-Атланты – это привнесло чудо в их отношения.

– Он и без твоей подначки порядочный плут, – пожаловался Тахион.

– А, он в порядке, – сказал Джэй, придвигая стул к тележке с завтраком. – Для такисианина.