Рука мертвеца
Шрифт:
Гостиная была отделана с неприкрытой роскошью, но не во вкусе Бреннана. Она была ярко освещена многочисленными, утопленными в потолок лампочками, и, несмотря на лето, обогрев был включен и выведен на максимум. Мебель была – сплошная сияющая кожа и полированный хром. В сознании Бреннана возник образ ящерицы на гладком камне, греющейся на солнце.
Комната была пуста. Бреннан закрыл дверь, Дженифер просочилась сквозь стену и присоединилась к нему. Было тихо, но напряженно, как будто свирепый зверь засел в засаде где-то в квартире.
Бреннан двинулся по ведущей внутрь квартиры прихожей,
В комнате доминировала огромная кровать с четырьмя стойками, поддерживающими зеркальный балдахин, и зеркалами на спинках. У противоположной кровати стены – телевизор с большим экраном.
Рядом с телевизором было что-то вроде детской песочницы. На нее была направлена пара кварцевых ламп, и в ней лежал голый, с закрытыми глазами Кент. Он был погружен в песок, ползя по которому, что-то громко бормотал про себя, как будто яростно пытался очиститься.
– Кент, – тихо сказал Бреннан.
Джокер медленно обернулся. На лице его застыла маска безумия. Внизу шеи красовалась безобразная сочащаяся язва. Он уставился на Бреннана, рот беззвучно работал, затем он вскрикнул и выпрыгнул, вытянув руки, из которых вытянулись когти.
Бреннан хладнокровно выстрелил.
Пистолет пыхнул, оперенный дротик рассек воздух и, попав Кенту в обнаженную грудь, отскочил от прочной чешуйчатой кожи.
Вот черт, подумал Бреннан. И тут же маньяк оказался на нем.
– Так близко, – сказал Хирам. Он тяжело вздохнул, встал с дивана и направился к бару, чтобы смешать себе выпивку. Они были в номере Тахиона у «Мариотта», поджидая его возвращения и наблюдая по телевизору съезд.
– Чересчур близко, если спросишь меня, – сказал Джэй. В Омни только что подсчитали результаты очередного голосования, которое ничего не решило. Волна симпатии подняла Грега Хартмана до 1956 голосов из 2082, необходимых для номинации. Джексон и Дукакис потеряли в поддержке, небольшое движение Драфта Куомо полностью растаяло. Твердо стояли лишь силы Барнета.
Сотни сторонников Хартмана, после того как победа была так близка, что они чувствовали ее вкус, танцевали в проходах, размахивая золотисто-зелеными плакатами и скандируя снова и снова: «Харт-ман, Харт-ман», а председатель стуком молотка призывал к порядку. Зал съезда напоминал море золотисто-зеленого – Хартман, в котором упорно оставались островки красного – Джексон, синего – Дукакис и белого – Барнет.
Дэвид Бринкли только что предсказал, что Хартман в следующем голосовании преодолеет барьер, как поднялся один из людей Лео Барнета, чтобы просить, в нарушение правил, «позволить преподобному Лео Барнету обратиться к съезду». Тут же половина зала поднялась и начала кричать в адрес президиума. Диван протестующе заскрипел, когда Хирам на него снова уселся.
– Черт побери, – сказал Хирам, – но ход хорош. Барнета не утвердят, но мы будем вынуждены голосовать за предложение, а это потребует
– Нам? – сказал Джэй, взглянув искоса.
Хирам нахмурился, потирая шею под воротничком:
– Пока нет доказательства, что Грег – ужасный, по твоим утверждениям, монстр, я все еще делегат Хартмана. По сути, я сейчас должен быть там.
– Он посмотрел на часы. – Что это Тахион так долго?
Может, Мекки Мессер вырезает ему печень, подумал, но не сказал Джэй. Хирам и так не в лучшей форме. Джэй попробовал вообразить, каков может быть следующий шаг, если Тахион никогда не вернется со своего свидания с Хартманом. А если он вернется и заявит, что Грегги невиновен? Для Хирама этого было бы довольно, но Джэй по природе более подозрителен. Возможно ли, чтобы тузовая сила Хартмана была такова, чтобы подчинить своей воле даже Тахиона? Джэй так не думал, но разве ему не доводилось ошибаться ранее. Он был рад, что не последовал совету Тахиона насчет куртки; та благополучно была спрятана в висящей в шкафу сумке.
На экране люди Хартмана требовали голосования опросом по поводу отступления от правил. Сторонники Барнета возражали, требуя голосования перекличкой. Хартмановский делегат запросил голосование опросом, переходящим в перекличку. Председатель сделал перерыв, чтобы посоветоваться со знатоком процедуры.
Джэй встал и начал переключать каналы. По другим было то же самое, что и по CNN, но наконец он нашел старый фильм на суперканале Теда Тернера. К сожалению, колоризованный: у Кэри Гранта был какой-то странный розовый оттенок. Джэй его все же оставил. Хирам был раздосадован.
– К черту, Джэй-попугай, – сказал он, – давай обратно на съезд.
– Дай мне отдохнуть, Хирам, – сказал Джэй. – Они спорят, нужно ли голосовать, как голосовать, чтобы какой-то парень толкнул речь.
– Да, – рявкнул Хирам, – и это может оказаться решающим. Если так уж хочешь видеть Топпера, скажи, и я куплю тебе кассету. Джордж Керби никогда не был такого цвета, ни живым, ни мертвым.
Джэй остро взглянул на него:
– Что ты сказал?
– Я сказал, что Джордж Керби никогда…
– Дерьмо! – выругался Джэй. – Проклятье.
– В чем дело? – спросил Хирам. Он тяжело поднялся. – Джэй, ты в порядке?
– Нет, – сказал Джэй. – Я туп, как дерево. Джордж Керби, гребаный Джордж Керби. Наемный убийца. Хирам! Хризалис была умницей. Авиабилет был на имя Джорджа Керби.
Хирама Уорчестера едва ли можно было назвать тугодумом.
– Билет на имя призрака, – сказал он.
– Ага, – сказал Джэй. – Призрака. Привидения.
– Джеймс Привидение! – сказал Хирам.
– И оба Джорджа Керби воскресли из мертвых, – сказал Джэй. – Она наняла этого сукина сына Наследника.
Хирам знал о способностях Наследника.
– Мы должны дать знать, – сказал он. Пересек комнату, поднял трубку и вызвал оператора клавишей. – Соедините меня с секретной службой.
Открылась дверь. В комнату, опустив голову, тихо вступил д-р Тахион. Хирам смотрел на него со страхом, мгновенно забыв о телефонной трубке в руках.
– Это… это неправда? – с отчаянием сказал он. – Скажи, что это ужасная ошибка. Грег не мог…