Руки Геракла
Шрифт:
Тени и те, кто еще дышал, в целом двигались в определенном направлении, и я тоже направился туда, после того как съел остатки своей еды.
Я запил пищу водой из маленького холодного ручейка, выбивавшегося из-под скалы, надеясь, что это не исток Леты – реки забвения.
Постепенно теней вокруг становилось все меньше и меньше. Я не знал, куда они исчезают – но под конец я остался совсем один.
Спустившись еще дальше, я пошел на яркий красный свет, выбивавшийся из огромной арки, которая была выше стен Кадмеи. Это был вход в тронный зал повелителя подземного
Вступив в огромную палату, я невольно остановился и, разинув рот, стал озираться по сторонам. Потолок был невероятно высок, и клубы красноватого тумана скрывали его истинную высоту.
В дальнем конце, где-то в стадии от меня, возвышался черный огромный трон под стать гиганту – но тот, кто сидел на нем, был не выше обычного человека.
Здесь воздух снова стал горячим, и каменный пол под моими сандалиями был теплым. Глубоко вдохнув тяжелый воздух, я пошел к трону.
Увидев, что на троне кто-то сидит, я воспрянул духом, однако, к моему великому разочарованию, там сидел не мой враг Танат, – того, кто сидел на троне, я никогда бы не смог отделать так, как Смерть. В конце концов Аид, которого звали также Плутон или Дис Патер, был вместе с Зевсом и Посейдоном одним из трех правителей Вселенной, или, по крайней мере, меня так учили.
Он развалился на троне, скрестив ноги, и смотрел на мое приближение без особого интереса, даже не удосужился выпрямиться. На его крупной голове был надет зубчатый венец из какого-то тусклого металла, а в пальцах он вертел какой-то маленький предмет. Мне оставалось всего несколько шагов до трона, прежде чем я понял, что именно было у него в руках. И тут я ощутил жесточайшее разочарование – если в руках Аида действительно был лик Смерти, то, значит, последнее воплощение, носившее ее, мертво, и все мои надежды на отмщение рухнули. Это был еще один бог, с которым я прежде никогда не встречался, но он знал меня, потому что кивнул и улыбнулся мне. Я не сомневался, что это был сам Аид и в руках его был лик Таната, блестящая стеклянистая маска, которую он крутил на пальце, сунув его в одну из глазниц маски. Я подумал, что сейчас он размышляет о том, кому из смертных теперь передать власть Таната. И я не сомневался, что добровольцы найдутся.
Когда я подошел совсем близко, Аид рассмеялся низким глубоким смехом. Мне приходилось слышать такой смех и прежде в солнечном мире, но так смеялись лишь безнадежно сумасшедшие.
– Привет тебе, Геркулес! – прогремел голос владыки Преисподней. – Я ожидал, что ты когда-нибудь здесь появишься. Но я думал, что ты приедешь на спине какого-нибудь кентавра. Тебе что, не хватает дел в мире живых?
Опять моя слава опередила меня.
– Привет тебе, владыка Аид. Я ищу Таната.
– Да? Ну так тут ты его не найдешь.
Сбивчиво, то и дело повторяясь, владыка Преисподней объяснил мне, что искать Таната в Тартаре действительно бесполезно – бог Смерти почти все свое время проводит в верхнем мире.
Я не думал, что Аид будет вести себя так. Его поведение утвердило меня в подозрениях о его безумии. Я подумал, что, возможно, и он был поражен оружием гигантов. Я собрался было спросить его об этом, но решил, что пользы от этого не будет.
– У него там, наверху, полно работы. – Он ткнул большим пальцем в каменный
В это время по залу прошли еще несколько полупрозрачных фигур, не обращая внимания ни на меня, ни даже на владыку их царства. Насколько я могу сказать, двигались они совершенно бесцельно.
– Что ты уставился на них, Геракл? – спросил владыка Преисподней. – Что ты ожидал увидеть здесь? Праздник? Солнечный свет?
– Я смотрю на них, потому что думаю, что среди них может оказаться Танат.
– А если и так? – снова забормотал Аид. – Это просто лишенные ума, лишенные жизни тени, тени на стене. Какой смысл мстить тени?
На этот вопрос я ответил вопросом:
– Если это только тени, то ответь мне: что отбрасывает эти тени? Где их настоящие души?
Сумасшедший бог жутковато подмигнул мне и ткнул в меня пальцем, словно подчеркивая свои слова:
– Это вопрос… Это великое чудо, великая тайна. Я сам часто размышляю над этим. Но если такое где-то и существует во Вселенной, то уж никак не здесь.
Он помолчал, затем добавил с леденящим душу смехом:
– Если ты где-нибудь найдешь мою душу, то дай мне знать, ладно? Как бы кто ее не украл…
Он вдруг махнул своей огромной рукой, словно поймал что-то невидимое для меня, и положил это себе на голову. На мгновение мне показалось, что он поймал свою душу, а еще через мгновение я с испугом увидел, как фигура Аида внезапно исчезла. В следующий миг он снова появился на троне, разразившись своим жутким хохотом.
Я подумал, что, наверное, он снимал и надевал свой прославленный Шлем Невидимости, который лежал – сам незримый, доколе Аид не коснулся его – рядом с ним, на подлокотнике его трона.
Великий Аид пошевелился на своем царском сиденье и огляделся, как будто искал кого-то, затем, когда его сознание на миг прояснилось, он словно бы вспомнил о чем-то.
– Где этот проклятый зомби? А, я забыл – они же все ушли. Все слуги разбежались.
Чуть наклонившись вперед, он пригвоздил меня своим жутким взглядом.
– Представляешь, они говорят, что я сошел с ума, – последние слова он прошептал.
Думаю, если бы я попытался, то смог бы себе такое представить. Это, по крайней мере, звучало логично. Если Аид действительно сошел с ума, то его супруга Персефона и все его слуги могли разбежаться в ужасе, не зная, что он может сотворить с ними в следующее мгновение. Потому он сидел один в своем огромном тронном зале на черном троне и вроде бы даже не замечал бесконечного течения времени.
Однако он кое о чем все же спросил меня. Некоторые из его вопросов я забыл, некоторые помню.
– Геракл, скажи мне, солнце и луна еще не упали с небес? Еще не настал конец света?
– Атлас говорит, что нет.
– Видел ли ты звезды, ведущие кровавые войны в рыдающем небе? – снова прошептал он страшным шепотом.
– Я не понимаю тебя, – ответил я.
– Значит, ты не поэт.
– Я никогда и не говорил, что я поэт.
И владыка Преисподней спросил меня, не я ли первый среди тех, кто пришел к нему искать укрытия в его царстве, потому что и солнце, и звезды, и море сгорели во всепоглощающем огне.