Руки, полные бури
Шрифт:
– Давно ты здесь?
– Только пришла.
Она прижалась к его груди, ощущая под пальцами биение сердца Гадеса. Весь мир за пределами этой кровати не имел значения. Ничто не имело значения. Лишь их смешивающиеся тепло и дыхание.
– Долго я спал?
– Достаточно. Как себя чувствуешь?
– Отдохнувшим. А ты как провела день?
– О! Это слишком долгая история. Давай позже.
И она призывно царапнула грудь Гадеса коготками. Он перекатился, оказываясь над Персефоной, прижимая её к постели. Его слова щекотали ухо и обжигали:
– Чего
– Своего короля.
Много позже они выбрались из кровати и поужинали в Подземном мире, после чего Гадес предложил вернуться. Плечо хоть и не затянулось до конца, перестало сильно беспокоить.
Шагнув из Врат в комнату в квартире Сета, Гадес тут же насторожился. Персефона ничего не слышала, но верила чутью мужа.
– Что-то не так, – пробормотал Гадес.
Не выпуская руки Персефоны, он направился в гостиную. Амон сидел на диване, обхватив колени руками, и казался напуганным. Перед ним мельтешил Сет.
– Куда он мог деться?
– Сет, – твёрдо сказал Гадес. – Сядь. И расскажите, что случилось.
Гадес был едва ли не единственным, кого Сет мог послушать, так что он действительно сел. И тут Персефона запоздало поняла, что услышал Гадес раньше неё в голосе Сета – панику.
– Мы с Анубисом разошлись, – тихо сказал Амон. – Я думал, он уже здесь.
– Его здесь нет, – веско сказал Сет. – Да чтоб…
– Не ругайся. – Гадес оставался спокоен. – Телефон?
– Не отвечает.
– Хорошо. Амон, где и когда ты его видел в последний раз?
Ответить тот не успел: рядом с креслом, в котором сидел Сет, сгустились тени, и появился Анубис. Персефона редко видела, как он перемещался, Анубис как-то признался, что терпеть этого не может, нет ничего приятного в том, чтобы скользить по чужим смертям.
Упав на колени, Анубис закашлялся. Он вертел головой, как будто не видел комнаты. Его губы шевелились, Персефона не слышала слов, но видела, что его трясёт.
– Инпу, – тихонько позвал Сет, садясь рядом, обнимая за плечи. – Инпу.
Анубис снова закашлялся, но сфокусировал взгляд на Сете. Шёпот звучал торопливо, но чётко:
– Мертвецы… их было так много, что я не понимал, где нахожусь… не мог сосредоточиться… я пытался перенестись к тебе…
– Всё нормально, Инпу. Ты дома.
Сет уселся рядом, прислоняясь к креслу, и Анубис кивнул, утыкаясь лицом ему в грудь, отчаянно цепляясь за одежду.
Гадес так и не отпустил руку Персефоны, и она хотела увести его из комнаты, намекнув и Амону, что лучше ему заняться блинчиками. Но в этот момент солнечная сила Амона прокатилась раздражённой волной. Он отшвырнул телефон на диван и громко сказал:
– Дерьмо!
– Амон? – Гадес всё еще представал образцом спокойствия.
– Ацтеки требуют Анубиса. Иначе они присоединятся к Кроносу. По крайней мере, грозятся.
– Зевс…
– Кажется, Зевс в отчаянии, но сделать ничего не может.
Персефона ощутила, как пальцы Гадеса сильнее сжались в её руке. Но голос неожиданно подал Анубис:
– Это будет правильно. Я убил тех богов. И не знаю, что ещё могу сделать.
8
Амону
Когда туареги грабят их, никто не удивляется. Караванщики давно привыкли, так что отдают часть товаров и двигаются дальше. Их путь лежит на север, и Амон идёт вместе с ними.
Но замечает на себе взгляд одного из туарегов. Тот подходит ближе, на нём рубашка и штаны, поверх – накидка цвета индиго. Платок-тагельмуст скрывает лицо, видны глаза, необыкновенно тёмные, не похожие на глаза туарегов.
– Ты не караванщик, – заявляет подошедший. – Ты бог.
Брови Амона удивлённо взлетают. Он не сразу понимает, что к нему обращаются на египетском, его родном языке.
– Пойдём.
Незнакомец разворачивается и идёт прочь, уверенный, что Амон последует за ним. Караванщики смотрят с опаской, но Амон заинтригован, поэтому легко спрыгивает с верблюда и идёт вслед за туарегом.
От остальных отделяется ещё одна фигура, успевает догнать незнакомца и Амона. Сила пустыни приподнимается песчинками вокруг лодыжек, и Амон радостно говорит:
– Сет! Ты что здесь забыл?
– Хотел спросить о том же, – мрачно говорит подошедший Сет. – С чего ты решил пойти с караваном через пустыню?
– Интересно стало.
Амон поворачивается к тому незнакомцу, кто первым заметил, что он бог. В грудь Амону упирается острие копья.
Сет хмыкает:
– Знакомьтесь. Амон. Анубис.
– О! – радуется Амон. – Я видел тебя после рождения. Не обижайся, ты был тем ещё уродцем.
– Уверен, что я изменился с тех пор?
В словах чувствуется улыбка, через несколько мгновений и копьё опускается.
– Это будет правильно. Я убил тех богов. И не знаю, что ещё могу сделать.
– Нет.
Единственное слово Сета упало шариком не свинца, а ртути – бескомпромиссным, проникающим во все щели. Отодвинувшись, Анубис нахмурился, так и не вставая с пола.
– Так будет лучше для всех. Я убил богов.
– Чудовищ ты тоже убил. И всех спас. Знаешь, что такое сопутствующий ущерб?