Рукопись Ченселора
Шрифт:
– Ченселор?
– Да, я.
– Говорит Ролинз. Как насчет того, чтобы встретиться завтра утром?
– Это что, шутка?
– Хм!
– Я работаю по утрам.
– Это меня не волнует. Вы знаете такое место – Клойстерс?
– Знаю.
Питер невольно замер. Это тоже шутка? Клойстерс был любимым парком Кэти. Как часто в воскресные дни они бродили по его лужайкам. Но Ролинз не мог ничего знать об этом. Или знал?
– Приезжайте к пяти тридцати утра. Пройдите через западные ворота. Они будут открыты. Примерно в четырехстах футах к северу начинается
С этими словами конгрессмен повесил трубку.
Южанин выбрал странное место и время встречи. Такой выбор мог сделать человек, который чем-то здорово напуган. Опять Алан Лонгворт нагоняет на людей страх. Надо положить конец деятельности этого отставного агента по особым поручениям, мучающегося угрызениями совести.
Но сейчас Питеру некогда думать о Лонгворте. Ему надо как следует отдохнуть. Он знал, что утро наступит очень скоро.
Он прошел в спальню, скинул ботинки, расстегнул рубашку, сел на край кровати и тут же повалился на спину. Голова утонула в подушке, и начались сновидения. В эту ночь ему снились кошмары.
Трава была еще мокра от росы, но на востоке уже пробивались первые лучи солнца. Вокруг громоздились остатки каких-то строений, повсюду стояли скульптуры, и даже сучковатые, искривленные деревья казались ровесниками Средневековья. Не хватало одного – играющих на лютне музыкантов и певцов, нежными голосами исполняющих мадригалы.
Ченселор нашел окаймленную цветами тропинку, которая вела к небольшому холму с какими-то каменными стенами. Это и был привезенный по частям и восстановленный внутренний дворик французского монастыря тринадцатого века.
Питер подошел поближе и остановился перед древней аркой. Внутри стояли мраморные скамьи, в художественном беспорядке росли миниатюрные деревья. Было как-то жутковато. Он принялся ждать.
Бежали минуты. Свет раннего утра становился все ярче, и вот уже под его лучами заискрился белый мрамор. Питер посмотрел на часы. Без пяти шесть. Ролинз опаздывал на двадцать пять минут. А может быть, конгрессмен решил вообще не являться? Неужели он так напуган?
– Ченселор!
Питер вздрогнул. Шепот доносился из густых кустов, окружавших широкий пьедестал, находившийся в тридцати футах от Ченселора. На нем возвышалась скульптурная голова какого-то средневекового святого.
– Ролинз? И давно вы там сидите?
– Почти три четверти часа.
Конгрессмен осторожно приблизился к Питеру и остановился в нескольких шагах. Руки он не подал.
– Почему вы так долго не выходили из вашего убежища? Я жду вас с половины шестого.
– Уж если быть точным, то вы явились в пять тридцать три. Я хотел убедиться, что вы пришли один.
– Как видите, я один. Слушаю вас.
– Только не здесь. Давайте пройдемся, – предложил Ролинз, и они пошли по тропинке, уходящей вниз от пьедестала. – Что с вашей ногой? – полюбопытствовал конгрессмен.
– Старая футбольная травма, а может быть, ранение. Выбирайте то объяснение, какое вам
Лицо Ролинза сделалось красным.
– Недалеко отсюда есть скамейка.
– Скамейки есть гораздо ближе, вот тут, во дворе.
– Ну да, а под ними микрофоны.
– Вы сумасшедший, как и Лонгворт!
Конгрессмен не прореагировал на восклицание Питера. Он вообще не открывал рта до тех пор, пока они не дошли до стоявшей в стороне от тропинки скамьи, отделанной металлом.
– Лонгворт – ваш партнер? Вы что, вместе занимаетесь вымогательством? – спросил наконец Ролинз, опускаясь на скамью. От его обычной самоуверенности не осталось и следа.
– У меня нет партнера, и я не вымогатель.
– Но вы пишете книгу.
– Да, я пишу романы и этим зарабатываю себе на хлеб.
– Я слышал об одной вашей книге под названием «Контрудар!». Из-за нее кое-кто в ЦРУ наложил полные штаны.
– Ну, это вы преувеличиваете. Так что вы хотели мне сказать?
– Послушайте, Ченселор, – решительным тоном начал конгрессмен. – Вся эта история, которую вам удалось раскопать, не стоит выеденного яйца. Пусть даже вы сломаете мне карьеру, но засадить меня в тюрягу вам не удастся. Кишка тонка! А уж я с вами рассчитаюсь.
– Какая история? Все, что сказал вам Лонгворт, – ложь. Я ничего о вас не знаю.
– Не лгите! Я и сам понимаю, что не безгрешен. Многие считают меня расистом, потому что в кругу друзей я нередко позволяю себе презрительно отзываться о неграх. А когда я в подпитии, то становлюсь падким на симпатичных черных девочек, но это говорит скорее в мою пользу, черт побери. Я женат на стерве, которая в любой момент может заложить меня и заграбастать все мое состояние, однако я терплю все и добросовестно делаю свое дело в конгрессе. И уж, конечно, я не убийца. Понятно?
– Понятно. Вы типичный плантатор. Правда, очень эксцентричный, но симпатяга. Вы достаточно высказались, и я ухожу.
– Нет, вы так не уйдете! – вскочил Ролинз, загораживая Питеру дорогу. – Прошу вас, выслушайте меня. Я не ангел, но не надо выставлять меня неотесанной дубиной, деревенщиной. Я не такой дурак и не полезу на рожон просто так, из одного лишь упрямства. Мир сейчас меняется, и закрывать на это глаза – значит, провоцировать кровавую бойню. От этого никто не выиграет и все только проиграют.
– О чем вы говорите? – Ченселор внимательно посмотрел на южанина, но никаких следов притворства на его лице не заметил. – Что вы хотите этим сказать?
– Я никогда не выступал против изменений, инициаторами которых были ответственные люди. Однако если предлагались непродуманные новшества, я дрался, как попавший в ловушку зверь. Как можно позволить тратить миллионы долларов безмозглым деятелям, готовым поставить все вверх дном? К чему мы придем в таком случае, я вас спрашиваю?
– Какое все это имеет отношение ко мне?