Рукопись несбывшихся ожиданий. Таинство посвящения

Тихомирова Елена Владимировна

– Эм-м, что вы сказали? – аж оторопел Найтэ. Он не привык к такому общению.

– Я вас вызвал поговорить по поводу недопустимого поведения ваших второкурсников и даже ещё не начал речь.

– Как это не начали? – неподдельно удивился Найтэ. – Минутой ранее вы сами сказали, что не желаете говорить про лер Свон.

– Да, потому что речь не о ней, а о Николасе Дорадо. Ваш замечательный студент не иначе как воодушевился лекцией по травничеству, ибо объект его пламенной любви сейчас находится в лазарете с ожогами.

Найтэ

резко посерьёзнел и даже сел в гостевое кресло. Вот уж от кого, а от лера Дорадо почитай два года никаких проблем не было. Ну, таскается студент с тетрадкой бездарных стихов под окна нежелающей его видеть девушки, ну позорит себя, шагая за ней по пятам. Так что с того? Что с того, что он всячески превозносит леди Веронику Амбер и всем даёт понять, что она далеко де не свободна? Главное, что при этой зацикленности лер Дорадо с любимой пылинки готов смахивать.

«Или был готов смахивать, - нахмурился Найтэ. – Неужели его допекли её отказы?».

Он тяжело вздохнул, и, скрепя сердце, спросил:

– Что он сделал?

– Ха, что! Устлал дорожку к её дому неопалимой купиной. А, так как это растение красиво выглядит, Вероника Амбер подвоха не поняла. Она с удовольствием начала топтать цветы, а эфирные масла неопалимой купины и так очень летучие. Поэтому, я думаю, вы сами понимаете каков результат.

– М-да. Вы лера Дорадо уже допрашивали?

– Разумеется. Вас вызвать к себе у меня, знаете ли, получилось последним… Где вы были, демоны вас побери? У вас вообще-то рабочее время.

– Я и работал. Присутствовал на экзамене по иллюзиям, внеурочный курс второго года обучения.

– Хм, то есть присматривали за своими любимыми учениками, – сходу понял прозорливый ректор, и это резко охладило его недовольство. – Как там всё прошло? Спокойно?

– Ну, собственно, не очень. Поэтому я и подумал, что вы вызываете меня из-за лер Свон.

Не говоря ни слова, Олаф фон Дали поднялся и в гробовом молчании налил себе воды из хрустального графина. Он долго пил воду маленькими глоточками. Глаза его при этом смотрели в одну точку, как у сумасшедшего.

– Знаете, - наконец сказал он, – в этот год, можете меня проклинать всей кафедрой сглаза и проклятий, но я набор на ваш факультет ни за что не открою. Об этом будет объявлено сразу, так что те, кто хочет именно к вам, пусть ещё два годика подождут. А не то у меня инфаркт всё же случится. М-да.

Известие Найтэ крайне не понравилось, так как сокращение часов работы аукнулось бы на зарплате каждого его сотрудника, но, пока он обдумывал какие бы дельные аргументы привести, Олаф фон Дали уже потребовал:

– Давайте, говорите, что там произошло.

– С одной стороны, ничего такого там априори произойти

не могло, - как можно мягче принялся объяснять Найтэ, так как ему ужасно не хотелось снижать средний уровень своей зарплаты тоже. – Это же иллюзии. Кроме того, создающие их студенты ещё только начинают постигать премудрости этого направления магии. Они способны воссоздать что-либо в воздухе на крайне недолгое время, и это что-то должно быть у них перед глазами.

– Профессор Винтер использовал образец? – тут же уточнил Олаф фон Дали.

– Да. Он предлагал каждому студенту воссоздать в воздухе лежащее перед ним яблоко. Этого было достаточно для получения положительной оценки, но всё вышло как всегда. Вы же знаете студентов. У них амбиции, тщеславие… Кто-то смог создать только жёлто-зелёное пятно, а кто-то вознамерился проявить творческие способности.

– Прям страшно представить, - побледнел Олаф фон Дали, прежде чем всё же сел в кресло. Найтэ внимательно оглядел своего обеспокоенного ректора с головы до ног, и, подумав, ответил следующим образом.

– Ну, мне не показалось, что всё так уж страшно.

– Да что мне до вашего мнения? Ваше «не так уж страшно» зачастую то, от чего люди раньше времени седеют и заикаются всю жизнь. А потому вы к делу, к делу давайте, – тут же приказал ректор.

– Согласен, - не стал он злить собеседника.
– Итак, первым по алфавиту шёл лер Грумберг, а ему кровь не позволила создать банальное яблочко. Поэтому он взял и воссоздал в воздухе копию лер Свон. Очень недурно для его года обучения, кстати, воссоздал. Несмотря на общую размытость силуэта, у него всё же получилось сделать иллюзию не только достоверной. Он внёс в неё собственные штрихи. Так вот и вышло, что лер Свон на его иллюзии болталась на виселице и это порадовало как прочих студентов, так и профессора Винтера.

– Да вы что, лер Свон и его довела? – прижал руку к сердцу Олаф фон Дали. – Неужели даже его, да?

– Нет-нет, он, как и обычно, оценил результат не по его внешней составляющей. Профессор остался очень доволен тем, что студент самостоятельно освоил новые навыки. Лер Грумберг получил заслуженную отлично с плюсом.

– И чем же ответила лер Свон, раз уж вы про неё мне толкуете?

– Ну, её работу профессор Винтер оценил на аналогичную оценку и даже произнёс те же самые хвалебные речи.

– Говорите уже, не томите!

Найтэ грустно вздохнул и подумал, что с такими новостями никакой новой группы его факультет не увидит не только в этот год поступления, но и на следующий. А это не только сокращение зарплаты, это ещё и сокращение поставок всех необходимых для кафедры материалов. Но выбора, кроме как сказать правду, уже не было, а потому он не стал мямлить.

– Лер Свон поставила перед собой склянку с пожирающими мёртвого червя улитками, а затем воспроизвела всё тоже самое, только у червя было очень даже узнаваемое лицо.