Рукопожатия границ(Сборник рассказов)
Шрифт:
В тот раз мы шли из усадьбы веселые — как же, нашего полку прибыло! Пришли на пост, отперли пустую канцелярию. Оказалось, что Заградка, как обычно по пятницам, отправился в долину, «на большую землю», где жила его семья. Обратно он возвращался только в понедельник.
Мы радовались — теперь здесь есть еще один наш человек, летчик, против Гитлера воевал. И усадьба — наш пограничный аванпост — теперь под присмотром верных людей — его и Янды.
— Не страшно тебе? Ведь каждую минуту через границу могут нагрянуть грабители, — спросили мы Новотного, когда пришли в следующий раз. По долгу службы мы должны были
— Мне? — осклабился он и вытащил из-под мышки «девятку» с очень длинным дулом и добавил — А дома у меня есть и двенадцатого калибра — настоящая пушка. Мороз крапиву не сожжет, ребята! А в случае чего, конечно, сразу к вам.
Но Новотный не пришел к нам ни разу.
Однако это не помешало ему познакомиться с нашим Заградкой. Где и как — не знаю. Дважды, еще до того как мы окончательно вошли в курс дела, я видел их, вернее, слышал, как они дружески беседовали. Было это на хуторе Три Пихты. В тот раз я сидел на чердаке пустого дома и наблюдал из окошечка за старой тропинкой контрабандистов. Тогда-то я и слышал их. Они говорили о предстоящих выборах.
Наш начальник Заградка был старый народный социалист, старший лейтенант, как вскоре обнаружилось, тоже был не наш. Он якшался с американцами, ездил к ним на своем тарантасе, и вдобавок ко всему в деревне поговаривали о его связи с немецкой баронессой из соседнего имения. За этой баронессой, которая подлежала выселению из Чехословакии, ухаживали американские офицеры. Мы видели ее иногда — на лошади, в амазонке, разъезжавшую по окрестным полям.
Жаль, что я тогда многого не расслышал из того разговора. Очень жаль…
У нас начинала процветать контрабанда. Мы сбились с ног, но на след так и не напали. Задержали старика, который перед выселением угонял скот за границу, поймали беглого немецкого пленного, а когда сцапали парня с какими-то коврами, то уже совсем было подумали, что след — вот он. Но настоящего контрабандиста так ни одного и не задержали. Тогда нас, пограничников, было слишком мало, да и обстановка такая сложная, что…
Ну, а теперь о том, что в те дни взбудоражило все наше подразделение и благодаря чему у меня в теле оказалось четыре дыры.
Тогда стать пограничником было делом нехитрым. Вам было достаточно иметь билет члена коммунистической партии или проявить себя активным комсомольцем, чтобы народные социалисты и члены народной партии в областях или министерствах отправили вас служить на границу. Здесь мы казались им менее опасными. Глупцы!
Правда, на границе нас было немного, но когда все наши подразделения слились в оперативный полк национальной безопасности, стало ясно, какую близорукую политику вели эти тупицы. Правда, и среди нас встречались негодяи и вредители, были кое-где и командиры реакционного толка, как наш Заградка, но масса, масса!..
Особенно напряженная работа началась, когда мы вернулись после февральских событий из Праги. В те дни на границу был натиск так натиск! Мы несли службу круглые сутки. Недоедая и недосыпая, подолгу не имея возможности встретиться с семьями, мы работали так, что валились с ног.
Тогда-то и ушла от меня жена. Не выдержала одиночества там, внизу, в долине, а здесь, в горах, у границы, ей было страшно. Можно ли ее осуждать? Наверное, да. Но строго судить я не мог. Она была такой скромной,
Через некоторое время после февральских событий к нам на пост прибыл новый командир. Вот это был человек! Мы тогда были уже стреляными воробьями, даже буквально стреляными, считали себя бывалыми пограничниками и удивить нас чем-нибудь было трудно. А когда такой видавший виды человек способен влюбиться не в какую-нибудь красивую словацкую девушку из деревни, а в своего начальника — это уже кое-что значит. И прежде всего — полное признание его командирских качеств, такое признание, что другого нечего и желать. Вахмистр Земек тоже ничего другого не желал.
Мы не знали отдыха уже несколько недель. И с каждым днем вахмистр Земек все больше хмурился. Было видно, что каждая неудача, каждый безнаказанный прорыв нарушителя на нашем участке был для него как ножевая рана.
— Не иначе как у нас под носом действует какой-то негодяй, — не раз говорил он. — Подумать только — через границу проходит целая группа бывших офицеров и проносит с собой все, что хочет. А мы даже ничего не знаем. Это же глупо, ах как глупо!.. — Он качал головой, мрачный и недовольный.
А однажды случилось вот что. Часов около шести вечера с участка границы на пост прибежал младший вахмистр Ваврушка. Он появился в дверях совершенно обессиленный и, теряя сознание, осел на пол прямо у порога.
— У креста, — успел произнести он, — у креста…
Мы схватили оружие и моментально побежали к месту, которое назвал Ваврушка. Бежали напрямик по мокрому лугу, по черной пашне, с которой еще не совсем сошел снег. Миновав пашню, на опушке леса столкнулись лицом к лицу с младшим вахмистром Босаком — тот шел нам навстречу и нес на руках вахмистра Броусека. Лицо Броусека было залито кровью, сам он был без сознания. Несколько часов назад Броусека послали на этот участок старшим другого наряда. А напарником его был Янчаржик.
— Там, — кивнул Босак в сторону леса, — там лежит Гонза Янчаржик… Убитый. А Броусек, — он судорожно глотнул воздух, — еще полз, метров пятьсот полз… сам…
Наряд Броусека выполнил свою задачу и уже приближался к месту встречи с нарядом младшего вахмистра Ваврушки. Встретившись, пограничники должны были вместе идти на заставу.
Пограничная полоса — это вам, конечно, не Вацлавская площадь. Броусек со своим напарником шел по дороге, вдоль которой по обеим сторонам тянулись глубокие овраги, а за ними справа — посадки пихты и слева — пашня. Пограничники уже кончили службу, шли беспечно, и в этом была большая ошибка: служба на границе не кончается никогда, здесь нужно смотреть в оба в любое время. А они шли, совершенно не думая об опасности: день был теплый, весенний. Настроение у них было отличное. Приближаясь к повороту дороги, пограничники заметили какого-то мужчину, идущего им навстречу. Человек был незнакомый, не из местных, и, естественно, наши товарищи решили его проверить. Тот шел неторопливо и, увидев пограничников, ничуть не смутился. На вопрос о документах спокойно ответил, что у него их нет, потом с готовностью поднял руки, дав себя обыскать.