Рукопожатия границ(Сборник рассказов)
Шрифт:
Силуэт Градчан, увенчанный собором, плотина, плавно текущая река, противоположный зеленый берег с разноцветными фасадами старинных зданий, памятники героической истории родины — все это волновало, привлекало внимание наших героев.
— Красота! — вздохнул растроганный Мартин.
— Есть на что посмотреть, честное слово! — убежденно добавил Дудаш.
— И все это наше! Никому не отдадим!
Пограничники гордо выпрямились, еще глубже почувствовав ответственность за все, что они и их товарищи оберегают от врага. Они знали, что никому не удастся нарушить покой родины. Они знали это твердо, как присягу.
Друзья
Неожиданно внимание пограничников привлек трамвай. Он отличался не только цветом, но и пассажирами. В окнах голубого вагона виднелись детские головки. Любопытные глазенки, гримасничающие лица, прижатые к стеклу носы златоголовых и темноволосых трех-, четырехлетних франтих с огромными бантами и коротко остриженных мальчуганов с расчесанными чубчиками.
— Погляди! Видишь вон того разбойника! Как он рвется к окну, расталкивая других! — засмеялся Мартин.
— «Вагон пражских детских ясель», — прочитал Дудаш надпись на убегающем вдаль вагоне. — Разве может быть что-нибудь прекраснее этих чудесных детишек?
Вагон уже давно скрылся, а Йозеф Дудаш все смотрел ему вслед.
Весенний золотистый вечер незаметно опустился на городские улицы. Часы показывали начало театрального представления. Пограничники вошли в театр, заняли места в переполненном зале. Сначала они молча смотрели на сцену. Игра актеров резко отличалась от любительских спектаклей, к которым они привыкли на заставе. Публика веселилась от души. Любая шутка, острое слово, жест вызывали взрывы хохота, от которого дрожали стены. Некоторые остроты развеселили и наших друзей, ведь смех — вещь заразительная.
Мартин иногда с недоумением посматривал на публику, а в антракте не выдержал, сказал Дудашу:
— Какие здесь люди беспечные, ничто их не беспокоит и все, решительно все смешит. Актер палец покажет — от хохота того гляди потолок рухнет.
— В безопасности себя чувствуют, вот и смеются, — благодушно ответил Дудаш. — А ты чего злишься? Гордись и радуйся. Ведь это наша заслуга. Не так ли?
Мартин неуверенно посмотрел на товарища: уж не шутит ли тот.
— А пожалуй, ты прав, — согласился он. — Ведь мы охраняем их покой и их смех.
В антракте друзья выкурили по сигарете и после звонка устремились за толпой в зрительный зал. Вдруг Мартин почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Такой взгляд порой ощущается почти физически. Мартин толкнул Дудаша, прерывая его болтовню, и слегка повернул голову в сторону, откуда, как ему казалось, смотрели в упор.
Движение Мартина заметил не спускавший с него глаз человек. Он вздрогнул, повернулся спиной к пограничникам, стал что-то громко и оживленно рассказывать двум хорошо одетым юношам. Мартин видел лишь спину незнакомца и ухо, большое, кроваво-красное, неестественно опухшее.
— Мы здесь кое-кому пришлись не по вкусу, — шепнул Мартин Дудашу и потащил его в гардероб, где удобно расположился в кресле и закурил.
Дудаш мгновенно включился в игру. Пограничники сидели, как бы увлеченные беседой, и искоса посматривали на молодых людей, которых развлекал человек с опухшим ухом.
Прозвенел второй звонок… третий. Фойе быстро опустело. Зрители стремились
— Поторопитесь, сейчас начнется.
Никто не обратил внимания на ее слова. Парни увлеченно разговаривали. Мартин и Дудаш медленно докуривали свои сигареты.
Из зала донеслась музыка. В фойе погасили свет. В наступившем полумраке трое парней, отвернувшись от пограничников, чтобы те не могли разглядеть их лиц, направились к раздевалке. Бросив гардеробщице номерки. они получили свои шляпы и, не задерживаясь, ушли из театра.
Едва за ними закрылась дверь, пограничники, как по команде, потушили сигареты и переглянулись.
Вся сцена разыгрывалась в полном молчании. Говорили только взгляды, жесты, поступки, но они были полны драматизма.
— Хотел бы я этих типов встретить в лесу, — процедил сквозь зубы Мартин Туречек, и глаза его сверкнули.
— Наша форма испортила им настроение. Видно, совесть у них нечиста.
— Должно быть, они знают, что такое зеленые погоны, — согласился Туречек.
И пограничники отправились в зрительный зал.
Речь в пьесе шла о старом кувшине, полном золота, о поездке в Америку и о водяном. По ходу действия комик-водяной экспромтом придумывал шутки, куплеты, плоские остроты, которые смешили публику. Мартин восхищался прелестью примадонны. А Йозеф никак не мог сосредоточиться, порой забывал о спектакле и невольно то и дело вспоминал ржавый эмалированный кувшин в канаве пограничного леса. Поэтому он плохо запомнил, что происходило на сцене и, когда они вернулись на заставу, рассказывал о спектакле один Мартин: ведь товарищи хотели знать все, до мельчайших подробностей.
Ранним утром им пришлось идти в дозор. Лес благоухал смолистым ароматом. Птицы обменивались ликующими весенними песнями. Из деревни толпой вышли лесорубы. Топоры на плече, на груди, наискось, пилы, под мышкой узелки с обедом.
Зоркие глаза Мартина заприметили эту толпу, как только она показалась из деревни.
— Поглядим на них? — вопросительно шепнул он.
— Дай им пройти, потом посмотрим.
Лесорубы-немцы лениво перебрасывались словами на смешанном чешско-немецком диалекте, шли медленно, тащились на работу, как на похороны. Вдруг какой-то лесоруб заметил пограничников, что-то сказал своим товарищам. Все разом подтянулись, прибавили шагу, поглядывая на лес, откуда навстречу им шагал пограничный дозор.
Йозеф прошептал Мартину, не поворачивая головы:
— Дай им пройти.
Каким-то шестым чувством он смекнул, что лесорубы свернули с дороги на лесную тропу и уже не видят их, и тихо сказал Мартину:
— Пошли вправо, стороной обойдем их.
Мартин уже сообразил, что задумал Йозеф. В обход бегом они обогнали лесорубов, залегли и стали наблюдать. Пограничники услышали говор прежде, чем лесорубы появились на дороге. Они разбрелись и еле двигались. Вдруг Мартин заметил, что один из лесорубов постепенно отстает от своих товарищей. Он долго зажигал трубку, потом что-то поправлял в обуви. Вот он поднял шишку и сделал вид, что внимательно рассматривает ее. А лесорубы уходили все дальше и дальше, ничего не замечая. Вот они подошли к тому месту, где замаскировались пограничники. Мартин не спускал глаз с отставшего. Он увидел, как тот запетлял, потом боком, крадучись отскочил к кювету и исчез в нем.