Рукопожатия границ(Сборник рассказов)
Шрифт:
Вскоре я оказался в особенно опасном месте: надо было перебраться с одного выступа на другой. Но стена в этом месте была настолько гладкой, что нечего было и помышлять о том, чтобы ухватиться за что-то руками. И именно в эту минуту буквально рядом со мною с шумом полетел вниз большой-пребольшой камень. Мурашки пробежали по всему моему телу.
«Наверное, он сорвался из-под ног „лесоруба“», — стараюсь успокоить самого себя.
Но случайно мог сорваться один камень, самое большее — два. Когда же вокруг меня вслед за пролетевшим первым камнем загудело все от летящих вниз обломков, а белая известковая пыль скрыла все из
Только случайность спасла меня от неминуемой гибели. Удар довольно увесистого камня по голове не только оглушил меня, но и сбил с ног: с высоты нескольких метров скатился я к подножию скалы. Как долго пролежал там, не помню. Когда же наконец очнулся, почувствовал сильную головную боль. Приложил руку ко лбу, вижу — кровь! Пытаюсь вспомнить, каким образом очутился здесь. И когда вспомнил, чуть не взвыл от обиды.
А камни по-прежнему продолжали лететь вниз. Я находился словно под артиллерийским обстрелом, длившимся еще не менее пяти минут. Бандит, вероятно, решил окончательно увериться в моей гибели: разбиваясь на мелкие кусочки, пролетел и последний камень. Затем установилась зловещая тишина. Но я и не помышлял выбираться из «укрытия»: там, наверху, он, наверное, только и ждет этой минуты, чтобы снова продолжить «обстрел». Только после того как до меня дошло эхо шагов продолжающего восхождение на скалу «лесоруба», решился я расстаться с «укрытием».
Да и нелегко мне будет выбраться отсюда, если в голове шумит, в ушах звенит, а перед глазами — звезды и красные круги. Снова протянул я руку ко лбу. Ладонь сразу же покрылась кровью, словно окунул ее в ведро с красной краской. Страшно стало, не скрою. Однако взял я себя в руки и снова начал взбираться на каменную стену.
Преступник обогнал теперь меня намного. Хотя я и старался изо всех сил как можно скорее продвигаться вперед, но осуществить это было нелегко: голова кружилась, перехватывало дыхание от усталости. В некоторых местах мне приходилось карабкаться даже на четвереньках. Я не прошел еще и половины пути, а «лесоруб» уже был наверху.
«Когда я достигну вершины, — соображал я, — он будет не менее как за полкилометра от меня. С такого расстояния едва ли можно будет различить даже белеющее топорище так и оставшегося у него за поясом топора».
Но мне суждено было увидеть совсем иную картину: он стоял с поднятыми кверху руками в пятидесяти метрах от меня, а вокруг него — мои товарищи-пограничники.
Выглядел я, очевидно, ужасно: друзья перепугались, когда я приблизился.
Капрал Климек подбежал ко мне, стал интересоваться, куда я ранен. А я никак не могу понять, о чем он меня спрашивает. Окончательно понял вопрос капрала лишь тогда, когда заметил в его руках индивидуальный пакет, который он поспешно разрывал.
— Ничего страшного, — стараюсь успокоить я капрала. — Главное, беглец в наших руках. Второго внизу охраняет Стефек.
Несмотря на мои протесты, капрал все же обмотал мне почти полголовы бинтом. Потемнело у меня в глазах. Усилился звон в ушах. Свой собственный голос еле различаю, словно раздается он не рядом со мною, а за дощатой перегородкой.
— Обыскали его? — спрашиваю.
— Самым тщательнейшим образом, — отвечает капрал. — Представь себе, ничего не нашли. Или и в самом деле у него нет ничего,
Подошли мы к задержанному. Тот держит себя так, будто не замечает меня. Не меняя выражения лица, продолжает смотреть вниз. Присматриваюсь к нему повнимательнее. Как не похож он в эту минуту на того добродушного лесоруба, с которым всего около часа назад я вел разговор на лесной опушке!
Пограничники хотели уже отправляться на заставу, когда я вдруг вспомнил:
— Вы забрали у него топор?
— Топор? — удивился капрал. — Никакого топора у него не было!
— Как это не было?! — протестую я. — Он до последней минуты не расставался с ним. Я хорошо запомнил. Он держал его за поясом.
— Возможно, он выбросил его?
— Значит, надо искать. Вы постойте здесь, а я пройдусь по его следам до обрыва, — предлагаю я.
— Хорошо, — соглашается капрал Климек. — Только искать топор пойдем я и Гловацкий. Ты же — охраняй его.
Нашли они топор недалеко от обрыва Он лежал в стороне от следов «лесоруба» на расстоянии нескольких шагов.
— Когда увидел нас, — говорит капрал, — тогда, наверное, и выбросил. Только зачем он это сделал? Ведь ничего особенного в нем нет. Топор как топор. На, посмотри.
Взял я топор в руки. Как и предполагал, был он новый. Начинаю тщательно осматривать его. Сразу же обнаруживаю, что держится он на топорище слабо. Достаточно таким топором замахнуться несколько раз, как он слетит. Деревянный клин, вбиваемый для упрочения насадки топора, не продолговатый, а округлой формы, плотно и ровно прилегает к топорищу. Сразу мне стало ясно, что клин этот выполняет не свою прямую, а какую-то другую функцию. Пробую вытащить его, но он не поддается. Догадываюсь, что надо сбить сначала сам топор с топорища. С помощью камня быстро справляюсь с этой задачей. Теперь с помощью ножика без всяких затруднений вынимаю клин, который оказывается самой обыкновенной деревянной пробкой. Внутри топорища виднеется отверстие. Запускаю туда два пальца и вытаскиваю какие-то бумаги…
— Ловко придумано, правда? — обращается к нам сержант. — Оказывается, топор служил одновременно средством маскировки для «лесоруба» и тайником для шпионских сведений.
За окном спускались вечерние сумерки.
— Вот вам и наглядный пример к сегодняшнему занятию. Видите, насколько важна наблюдательность в нашем деле.
Сержант встал, провел рукой по лбу, обезображенному большим синеватым шрамом, и рассмеялся.
Никогда не забуду этого наглядного примера. Простой рассказ сержанта дополняло воображение. Как живая, предстала передо мною граница: грозная, полная тайн и загадок.
Мария Майерова
ВОЛШЕБНЫЙ КУВШИН
Сразу видно, что они едут в Прагу. Им повезло — едут вдвоем. Они дружат, хоть характеры у них разные.
Что же они будут делать в Праге? Это военная тайна. Можно только сказать, что едут они по служебным делам. Впрочем, эти дела нас не интересуют.