Рукопожатия границ(Сборник рассказов)

Цыбульский Евгений

Вся беда наших товарищей заключалась в том, что они действовали не так, как пограничники научились действовать позднее. Они стали спокойно обыскивать незнакомца и не заметили, как из оврага внезапно поднялись четверо мужчин. Прежде чем товарищи успели обернуться, один из них нанес Янчаржику смертельный удар кинжалом под лопатку, а Броусек рухнул на землю от удара в висок. Тот, кто всадил нож в спину Янчаржику, сделал это профессионально — видно было, что он прошел хорошую школу. Все пятеро, конечно, очень обрадовались успеху; четверо пожали руку пятому, тому, кто возглавил их нападение. Сейчас этот

пятый, наверное, возвращался к себе домой, шел как ни в чем не бывало и даже тихонько насвистывал. Проводник!

Плохо, что Броусек никого не узнал, что он потерял сознание, не успев увидеть никого из нападавших.

Розыскная собака, прибывшая с инструктором, взяла из всех следов наиболее отчетливый, наиболее крупный, а этот след вел за границу. Мы вынуждены были вернуться ни с чем. Вечером Земек собрал всех пограничников заставы.

— Почти у всех нас есть семьи, — сказал он. — У Янчаржика остались в Брно жена и двое детей. Классовый враг убил отца этих детей. Мы должны с ним расплатиться, отомстить за смерть друга…

По лицам товарищей было видно, что каждый готов сделать все, чтобы свести счеты с убийцами. Этот случай многому нас научил. Мы как-то больше сблизились друг с другом, еще теснее сплотились.

Не было уже никаких сомнений, что нарушителям границы помогает кто-то из местных. Фигура проводника — ключ ко всему. Больше всего нас выводило из себя, что убийца живет прямо у нас под носом, в деревне у заставы, и мы, наверное, каждый день его видим. Но кто он?

Гораздо чаще, чем раньше, стали мы бывать у крестьян деревни, у рабочих соседнего лесопильного завода, беседовали с ними, искали у них помощи. Проверили нескольких лиц, которых можно было подозревать, но эти подозрения отпадали одно за другим. В фокусе наших догадок остался наконец только один человек — Новотный.

Помните, я упоминал про Янду, того, который подходил к нам, стрелкам Главатому и Иржику, когда мы в первый раз беседовали во дворе усадьбы со старшим лейтенантом Новотным? Этот Янда испытал на себе все прелести жизни при нацистах. Мы знали, что и он и его жена, у которой в Эстонии фашисты уничтожили родных, всей душой ненавидят врагов народной власти. Поэтому, когда Янда однажды пришел к нам и рассказал, что в последнее время у Новотного часто бывают какие-то подозрительные гости, мы поверили ему.

— Гости, говорите? — спросил вахмистр Земек.

— Да.

— Хорошо. Если в усадьбе еще появятся чужие, вы знаете, что делать?

— Знаю. — кивнул Янда.

Недели через три после этого разговора мы получили сообщение, что надо ожидать в районе границы группу из пяти предателей-офицеров. Возможно, они попытаются уйти за кордон именно на нашем участке. Застава тут же поднялась на ноги. Все пограничники взялись за оружие, готовые преградить путь всякому, кто попытается пройти.

Но вот беда — участок у нас большой, а нас, сколько нас тогда было! Когда мы разбились на пары, чтобы выставить секреты, то между нами оказались такие интервалы, что оставалось только полагаться на командирское искусство Земека, который расставлял людей.

Помню, как он хмурился, стоя перед схемой нашего участка, кусал губы и размышлял. Проведя пальцами по схеме, он задержал руку на одном месте и обернулся. Взгляд его упал

на меня и на Ярду Главатого, с которым мы стояли бок о бок, так как хотели идти в наряд вместе.

— Вот вы, — сказал он нам, — вы старые друзья, так ведь?

Мы улыбнулись.

— И, кроме того, вы все здесь знаете как свои пять пальцев, потому что служите с самого начала…

— С времен Заградки, товарищ вахмистр, — кивнул Ярда.

— И наконец, вы коммунисты. Приказываю вам перекрыть вот эту дорогу за ручьем. Расположитесь вот тут… — Он указал место по схеме. — Вопросы есть?

Вопросов не было. Мы еще раз проверили свое оружие и пошли выполнять приказ. Наступила летняя ночь.

Дойдя до дороги, мы залегли недалеко от нее на широкой лесной поляне. За нашей спиной темнел лес. Место было выбрано так, что, когда нарушителям на какие-то мгновения придется выйти из-за деревьев, их темные силуэты обязательно будут заметны на фоне неба. Так мы и лежали в эту теплую ночь среди лесной тишины. Ярда и я, два старых друга. В чистом небе мерцали звезды, над деревьями поднимался месяц, в траве трещали кузнечики. Мы знали, что в эти минуты ночного покоя, в эту тихую летнюю ночь справа и слева от нас, далеко друг от друга, тоже лежали другие наши наряды, готовые встретить непрошеных гостей. Сколько уже приходилось нам вот так лежать, сколько пройти! Мы научились часами не произносить ни единого слова, мы научились узнавать по малейшему жесту товарища не только его намерения, но и его удовлетворение чем-либо или досаду. Мы оба лежали, вслушиваясь в тишину, как когда-то давно, когда впервые стерегли скот во дворе усадьбы Новотного. Над головой, у самых глаз и ушей назойливо пищали комары. Минута за минутой, за часом час шло время.

О чем только не думаешь в такие мгновения! Я думал о Земеке: придет ли он сюда проверить наряд; думал о Новотном: действительно ли он враг, как мы подозреваем; думал о своей жене, о том, что бы она почувствовала, увидев вот сейчас меня здесь с оружием наготове, каждый миг ожидающего опасность. Она бы сразу все поняла, говорил я себе, она бы уже не стала вешать нос, когда мужа целую неделю нет дома…

Вдруг Ярда чуть заметно пошевелился, и я тотчас почувствовал, как он весь напрягся. Я тоже обратился в слух. В такие минуты иногда чудится, что по лесу идет добрая тысяча людей, столько вокруг среди лесной тишины улавливаешь шорохов и шелестов. Но когда проходит первая волна беспокойства, слух различает только то, что есть на самом деле. Так и я теперь услышал тихие, осторожные шаги нескольких людей, а скоро и увидел их. Внезапно они вынырнули из темноты деревьев и, пригнувшись, крадучись, друг за другом стали приближаться к нам.

Вот они, мгновения, когда трудно удержаться от того, чтобы не выскочить из засады, не спустить курок, освободиться наконец от напряженного ожидания! Но опыт запрещает это делать — расстояние еще слишком велико. Нужно, чтобы люди подошли ближе. И шаги их приближались. Метр за метром.

— Стой! — громко крикнул я.

Их было шестеро, этих мужчин. Они застыли на месте, но двое тут же резко бросились в сторону. Каждому из них стоило только отважиться на один прыжок в лесную темь — и поминай как звали. Те двое отважились. Четверо других подняли руки.