Руна на ладони
Шрифт:
— Вино, — коротко ответил Ульф. И посмотрел на Торгейра. — Ты тоже будешь вино, Олафсон? Оно у меня хорошее, из Элласа. Или эль?
— Я выпью то же, что и хозяин, — бросил сын конунга.
Света, вскочив, тут же взялась за кувшин. Уже хотела обойти вокруг сундуков, чтобы налить Торгейру вина — но наткнулась на его изучающий взгляд и передумала. Вместо этого потянулась, схватила кубок гостя, поставила поближе к себе. Щедро плеснула рубиновой жидкости.
Ульф тут же подсунул ей свою
— А хозяйка с нами не выпьет? За здоровье гостя…
Пришлось налить и себе. Мужчины отрезали по куску от темно-коричневого оковалка мяса, вяленого, судя по острому запаху. Причем Торгейр сначала дождался, пока Ульф первым отмахнет себе ломоть, и лишь потом потянулся к тому же куску с ножом.
Бережется, подумала Света.
Ульф тем временем отрезал ещё ломоть, швырнул в миску, стоявшую перед ней. Сказал, поднимая чашу:
— За тихие воды.
И первым отпил. Сын конунга тоже поднес к губам свой кубок, но вдруг посмотрел на Свету. Спросил быстро:
— А почему хозяйка не пьет?
Она пожала плечами, слегка улыбнулась и сделал глоток. Вино оказалось крепким, сладким, с земляничным привкусом. Торгейр, по-прежнему не торопясь пригубить свой кубок, вдруг заявил:
— Ты не обидишься, Ульф, если я попрошу чашу у твоей хозяйки? Сам знаешь, мне уже подмешивали какое-то зелье. И теперь я опасаюсь, что меня отравят. Вино, от которого отпила твоя жена, меня успокоит.
Ах ты пугливый какой, успела подумать Света. Ульф не слишком ласково буркнул:
— Возьми мою.
И двинул чашу по скатерти в сторону сына конунга. Немного вина пролилось.
— Оборотней яды не берут, ты это знаешь, — благожелательно улыбнувшись, заметил Торгейр. — Ты прибыл из Нордмарка, среди твоих воинов тоже могут быть люди Гудбранда. Твою чашу, как и мою, могли смазать чем угодно — и ты бы этого даже не заметил…
— Я бы учуял, Олафсон, — все так же неласково сказал Ульф.
Он так все дело испортит, подумала Света. Раз уж пригласил сюда конунгова сынка в надежде, что она сумеет что-то уловить из его мыслей — надо дать ему расслабиться…
И Света торопливо улыбнулась Ульфу, потом Торгейру. Пробормотала одно из слов, которые успела запомнить:
— Пожалуйста.
А следом быстро поставила свою чашу перед Торгейром. Тот протянул ей свой кубок — но его тут же забрал Ульф. Вместо этого придвинул к Свете собственную чашу.
Обмен бокалами, мелькнуло у неё. Ну надо же, как тут все средневеково…
Торгейр с улыбкой пригубил вино. Объявил:
— То, что безопасно для одного человека, будет безопасно и для другого. А где ты нашел такую добрую хозяйку, Ульф?
— На рынке рабов, — спокойно
Вот это легенду он мне придумал, изумилась Света.
С другой стороны, Торгейр тоже с ходу намекал на что-то такое, заявив, что женщины легко становятся добычей. Хоть и попытался затем польстить, добавив, что её воспитывали не как рабыню…
— А из каких краев твоя жена? — спросил Торгейр, по-прежнему не прикасаясь к мясу.
Обсуждают так, словно меня тут и нет, мелькнуло у Светы.
С другой стороны, у неё самой спрашивать все равно бесполезно. И потому, что не знает языка, и потому, что не сможет соврать достоверно…
— Из какого-то горного края за Элласом, — не моргнув глазом, заявил Ульф. — Издалека.
Света, проглотив смешок, решила, что с задачей врать вместо неё он вполне справляется. Потом взяла жесткий хлебец, придавила им кусок мяса в миске. Отрезала ломтик, наколола на острие ножа, сунула в рот.
И быстро посмотрела на Торгейра — пусть видит, что она тоже ест. Может, хоть тогда, успокоившись, примется за угощение. А то сидит, не прикасаясь к мясу, попивая одно вино.
— Надо будет попросить, чтобы мне тоже привезли девушку из тех мест, — заявил вдруг сын конунга.
И Света чуть не подавилась. Ладно хоть не сказал рабыню…
— Раз они такие добрые хозяйки, — не унимался Торгейр.
Может, уже захмелел, с надеждой подумала Света. Но голос у сына конунга звучал вроде бы трезво.
— А зачем нужны эти тряпки? — спросил сын конунга, приподнимая салфетку, лежавшую рядом с его миской.
— Наверно, пальцы после еды вытирать, — проворчал Ульф. — Бабы почему-то не любят их облизывать. Или обсасывать.
И вот тут Света, не сдержавшись, тихо фыркнула. Покосилась на Ульфа. У мужа насмешливо дрогнула верхняя губа…
Она взялась за чашу, поднесла её к губам. Затем подхватила салфетку, ощутив на себе взгляды обоих мужиков. Церемонно коснулась уголка рта.
— А меня с детства учили пить так, чтобы по губам не текло, — тут же брякнул муж.
И улыбнулся, продемонстрировав великолепный оскал — все клыки наружу. Света снова фыркнула, но подумала обиженно — им же нужно, чтобы Торгейр думал о том, что он собрался делать в Нордмарке. А Ульф тут шуточки шутит. Отвлекает.
Но сын конунга заулыбался. И даже принялся за мясо.
— Кстати, в какую бухту мы должны прийти завтра, Олафсон? — уже серьезно спросил Ульф.
Пора, подумала Света. Торопливо взяла хлеб, уронила его себе на колени — и опустила руки, словно отлавливая упавший кусок.