Руна на ладони
Шрифт:
Ульф, избавив её от одежды, обхватил ладонями бедра, не позволяя снова опуститься на постель. Подцепил когтем резинку трусиков — бежевых, с полоской кружева. Спросил хрипло:
— Вы так дразните мужчин в вашем мире? Прикрываете тело лоскутами ткани? Да ещё и дырчатыми? Хотя красиво…
У Светы вырвался смешок — и она кивнула.
— Рвать не буду, — пообещал Ульф.
И сдернул с неё бельишко. Обнял одной рукой, втискивая вторую ей между ног. Пробормотал, уже приподнимаясь:
— Меня дразнить не надо…
А затем поцеловал
— Сегодня все будет по-волчьи, — глуховато объявил вдруг Ульф.
И пригнулся — пока Света, задыхаясь, пыталась сообразить, что это значит. Быстрыми, поцелуями заставил её грудь гореть. Следом облапил, по-хозяйски поворачивая, двинулся сам — и Света на мгновенье ощутила себя игрушкой в его руках…
А в следующее мгновенье она замерла, развернутая в другую сторону, по-прежнему стоя на коленях. И Ульф очутился сзади, прижавшись к ней всем телом. В ягодицы вдавилась его напряженная плоть, подтверждая — нет, Ульфу руна Ингвар точно ни к чему.
Жесткие ладони легли Свете на живот, поползли по телу. Одна рука снова вклинилась между ног, жарко, горячечно погладила. Вторая накрыла грудь, пальцы отыскали сосок…
Но ласкал он её недолго — да Света и не хотела этого. И когда Ульф толкнул её вперед, заставив опереться на руки, послушно качнулась.
— Так гривна будет касаться кожи, — пробормотал он.
Ладони Ульфа уже обхватили её бедра сзади, отставленные большие пальцы прошлись по складкам между ног, поглаживая — и раздвигая.
А следом он вошел, как-то медленно, с хрипловато-воющим вздохом, явно сдерживаясь. Света прогнулась, внезапно ощутив смущение — все и впрямь было как-то по-звериному…
Но её желание билось в теле горячими толчками, смывая всякий стыд, сожаление, даже мысли. И это тоже было по-звериному.
Плоть Ульфа втиснулась в её вход, и дыхание Светы оборвалось. Он двинулся, выскальзывая из неё — и она неосознанно потянулась за ним всем телом. Услышала сквозь перестук пульса в ушах, как он издал короткий, низкий смешок. Когтистые ладони тут же придержали, не позволяя двинуться…
Толчок за толчком. Жгучее удовольствие, в котором она утонула без единой мысли.
***
Отдохнет, и повторим, довольно думал Ульф, косясь на голову Свейты, лежавшую у него на плече.
Нет, определенно, от рун тоже бывает польза. В запахе, плывущем от неё, поубавилось цветочной, зовущей сладости желания — но все же этой сладости в нем осталось достаточно, чтобы он не дал ей спать до утра.
Свейта вдруг вскинулась, посмотрела на него, опираясь на локоть. Пробормотала:
— Идти.
И вскочила. Пробежалась до сундука, неловко стараясь держаться к нему боком.
Нет, все-таки девушек в Неистинном Мидгарде воспитывают в строгости, решил Ульф, закидывая руки за голову. Но проявляется это не там, где нужно. К чему смущаться
Но в следующее мгновенье Ульф уже нахмурился, потому что Свейта развернулась, шагнула к постели — и он увидел, что она держит в руке.
Ножны с руной Ансус.
Свейта опустилась на край покрывала, подобрав под себя ноги. Одарила его улыбкой — скользнувшей по лицу быстро, мимолетно. Сказала настойчиво:
— Смотреть.
И Ульф нехотя, но все же кивнул, соглашаясь. Замер, глядя на неё.
Все равно выкручусь, мелькнуло у него. Даже если Свейта увидит то, что случится с ней завтра. Читать мысли она не может, а виденья можно истолковать и так, и этак. Волчья хитрость у оборотней в крови.
***
Глубокие царапины, вырезанные на ножнах, коснулись ладони. Света сжала пальцы, посмотрела на Ульфа. Тот ответил ей насмешливым взглядом. Руки закинуты за голову, пластины мышц, укрытых молочной порослью, бугрились на груди и плечах…
Ведь ничего не увижу, без тени огорченья подумала вдруг Света. Не увижу, пока он лежит тут такой — довольный, расслабленный… а ещё по-мужски привлекательный.
И красивым не назовешь — из-за поросли по всему телу, из-за слишком длинного носа, кустистых бровей, жестко обрубленных скул.
Но и взгляда не отведешь.
А потом голова внезапно закружилась, и виденье все же пришло — но смазанное, расплывчатое. Наложившееся прямо на Ульфа.
Какой-то зверь. Стоявший на четырех лапах, крупный, не похожий ни на волка, ни на собаку. Однако напоминавший их очертаньями вытянутой морды. Шерсть лунного оттенка. Из-под задранной верней губы поблескивают клыки…
И уши вытянутые, заостренные, густо поросшие волосом. На крупной шее, переходившей в мощную, раздутую грудную клетку, висело что-то похожее на гривну Ульфа. Только темного цвета.
Сзади, за зверем, виднелась женщина. Здешняя, если судить по одежде, шитой золотом. Красивая, с умным лицом.
Потом силуэт мужа, слабо проступавший сквозь женщину — и зверя — налился цветом. И видение Светы растаяло, остался лишь Ульф.
Она выдохнула, с усилием разжала пальцы, словно сведенные судорогой. Ульф, уже успевший приподняться, подхватил упавшие ножны, отшвырнул их в сторону сундука. Обнял, прижал к себе, сказал ворчливо:
— Хватит. Я даже по запаху чувствую, как ты ослабела. Принести еды? Вина, эля?
Он почему-то не спрашивал, что она видела — и Света пробормотала сама, прижавшись щекой к щекотливо-теплой поросли на его груди:
— Видеть волк. Да и нет — волк!
Ульф разжал руки, чуть отодвинулся. Наклонил голову, посмотрел на неё с прищуром. Глаза сверкнули темным янтарем.
— Волк — да и нет! — объявила Света. — Нет черный.
И, подняв руку, накрутила на палец несколько волос из его поросли. Указала на них взглядом.