Руна на ладони
Шрифт:
Они пару мгновений мерили друг друга взглядами — хмурый Ульф и набычившийся Торгейр, за спиной которого уже встали его люди.
Кожу Ульфа под гривной жгло. Кажется, нужны ещё доводы, решил он.
Он оскалился, вытянул из-под рубахи серебряный жгут гривны. Сказал, уже сбиваясь на рычание — и ощущая, как мягко, с щекочущим хрустом, удлиняются челюсти:
— А я помогу своим, чем смогу. Будешь упорствовать — всех вас высажу в этой бухте и уйду в Ульфхольм!
— Это измена, Ормульфсон! — крикнул Торгейр. — Ты —
Оскал Ульфа стал шире — благо и челюсти подросли.
— Я клялся конунгу Олафу… — немного невнятно рыкнул он. — Что буду честно защищать морские пределы Эрхейма! Но Олафа здесь нет — да ты и позвал меня не в море! Викар, спускай на воду лодку! Ту, что с подветренной стороны!
Люди Ульфа, стоя возле люка, уже передавали друг другу мечи. Грохотнула цепь — собранная в ком лодка упала в воду. Викар тут же крикнул нужные слова, грохот прибоя заглушил шум раскрывавшегося суденышка…
— Решай! — крикнул Ульф. — Или сначала на берег сойдут твои люди, а потом туда отправимся мы с тобой — или ты уйдешь со своими людьми, но без меня!
Торгейр на пару мгновений застыл. А затем наконец кивнул — нехотя, буравя его глазами…
— Викар поведет лодку, — уже потише сказал Ульф. — Отбери восемь человек — тех, кого отправишь на берег первыми.
Олафсон, одарив его напоследок недобрым взглядом, отвернулся. Начал выкрикивать имена.
Вот и все, подумал Ульф. Хорошо, что Свейта спит — иначе выскочила бы на палубу и начала требовать, чтобы её взяли с собой. Или потом, когда он сойдет на берег, помешала бы его людям выполнить приказ их ярла…
На мгновенье его вдруг охватили сомнения. Может, плюнуть на все и уйти в Ульфхольм? Зажить там с молодой женой, а люди пусть сами разбираются между собой?
Ульф нахмурился. Если Торгейр погибнет этой ночью, власть захватит Гудбранд. Вернее, Сигтрюг, стоявший за его спиной. Хальстейн, средний сын Олафа, уплыл слишком далеко, и вернется не скоро, а к его возвращению в Нордмарке многое изменится…
Ни Сигтрюг, ни Гудбранд оборотней не любят. И как знать — может, в своем видении Свейта увидела, как инеистые и огненные добрались именно до Ульфхольма.
Но даже если это был Нордмарк… если в Эрхейм придет беда, морские пределы останутся беззащитными. И тогда нигде, даже в городе волков, не отсидеться.
Решение принято, подумал Ульф.
Он нагнулся и принялся разуваться. Волку, жившему в нем, этой ночью будет проще без человеческой обуви.
***
Лодка скрежетнула по камням. Четверо из людей Торгейра тут же спрыгнули в воду, подтянули её поближе к берегу, оступаясь в набегавших волнах. Помогли выбраться сыну конунга.
Ульф спрыгнул последним. Сразу же вцепился в борт, рванул, затаскивая лодку на камни.
Волны налетали, окатывая пеной и брызгами. Одежда мгновенно промокла. В крепость Ульф отправился
«Черный волк» стоял на якоре в половине полета стрелы от берега. Альвов огонь, зажженный на мачте, ходил из стороны в сторону, высвечивая драконьи головы на носу и корме.
— Я понимаю, почему ты выгнал моих людей со своего корабля, — громко заявил Торгейр, уже стоявший между двух валунов, там, куда не доставал прибой. — Но принимаю это как знак недоверия!
Ульф молча вытянул лодку на берег, бросил пару слов — и суденышко начало собираться в ком. Небольшой, высотой ему по колено. Оборотень поднял его, понес к валунам, где стоял Торгейр…
И лишь там, повысив голос, чтобы перекричать гул прибоя, ответил:
— Это мой драккар! Мне и решать, кто на нем останется!
На «Черном волке» уже выбирали якорные цепи — Ульф слышал их погромыхивание сквозь шум волн, разбивавшихся о камни. Потом он разобрал возглас Сигварда:
— Викар, переложи правило на две ладони вправо! Если камни будут близко, дожми ещё! Не дай прибою отбросить нас к камням!
Альвов огонь на мачте качнулся сильней. «Черный волк» уходил в сторону открытого моря.
— Твой драккар уплывает? — с изумлением выкрикнул Торгейр, наконец-то понявший, что происходит. — Измена, Ульф?!
— Хватит орать, — проворчал оборотень, оттаскивая сложенную лодку ещё дальше, к скалам, встающим над бухтой. — Я не глухой. И так слышу.
Торгейр в два шага догнал его. Рядом с сыном конунга толпились люди из его стражи. Кожу под гривной тут же обожгло…
— Я говорил — утром мне понадобится твой корабль, чтобы войти в Нордмарк!
— А сколько драккаров тебе нужно для этого, Олафсон? — рявкнул Ульф. — Тех двух, что скоро придут в эту бухту, недостаточно?
Следом оборотень развернулся — и глянул на Торгейра, лицо которого освещал фонарь с альвовым огнем в руке стражника. Сказал-то он наобум…
Олафсон одно мгновенье неверяще смотрел на него — а потом скривился.
— Ты знаешь? Откуда?
— Почуял! — крикнул Ульф. — Я же волк, Торгейр! Так мы идем или не идем?
Он запихнул ком сложенной лодки в небольшую расщелину между скал, развернулся. Добавил уже спокойно:
— Я готов. А ты?
— Эцур, — буркнул Торгейр. — Оставьте мне фонарь. Отведи наших на другую сторону бухты. Подождете моего возвращения там. А ты, Ульф… иди за мной.
Один из воинов протянул сыну конунга крохотную кованую клетку, в которой сиял шарик альвова огня. Олафсон принял её, молча развернулся и начал пробираться между камней к южному берегу бухты.
Ульф, пригибаясь, двинулся следом. Обратно в человека он оборачиваться не стал, гривна по-прежнему лежала поверх рубахи — и облик у него сейчас был звериный. Ещё не волк, но уже не человек…