Русь (Часть 2)
Шрифт:
Гости, обмениваясь незначительными фразами, сидели на террасе, принюхивались к прият-ному запаху дыма с пчельни, который говорил о том, что сейчас будут принесены в какой-ни-будь домашней деревянной миске прозрачно-желтые, со срезанным краем, душистые соты меда.
– Это хорошо придумал Александр Павлович: мы сейчас немножко подкрепимся, зато уж тогда можно будет закатиться хоть до самого вечера.
– Конечно, на голодный желудок какая охота! Все будешь думать только о том, что скорей бы домой.
Простой, некрашеный деревянный
Гости невольно замолчали при ее появлении и засмотрелись на нее, поняв, что Александр Павлович и с этой стороны хорошо устроился.
– Да, ты совсем хорошо живешь!
– сказал с некоторым удивлением Валентин, когда хозяин появился на террасе с полной миской меда и, заметив впечатление, произведенное на гостей его подругой, улыбнулся.
– Ну, садитесь, прошу, - сказал хозяин, стоя позади стульев у стола, потирая руки и пробегая глазами по приборам.
– Не опоздать бы нам.
– Ничего. Успеем десять раз. Лучшая охота начинается с четырех часов. А сейчас только половина третьего.
– Сейчас подкрепимся, а потом на болото, - говорил Александр Павлович.
И когда выпили крепкой зеленоватой настойки, пробежавшей горячей струйкой по всем членам, стали с вилками в руках приглядываться к закускам и выбирать, куда бы ткнуть вилку.
– Наморимся как следует, - продолжал Александр Павлович, наливая по другой, - намокнем, уток настреляем и опять сюда, обсушимся и уж как следует приналяжем. А аппетит такой явится, что беда! Вот чем хороша охота на уток.
– А на дупелей разве плохо?
– сказал Авенир.
– Выйдешь осенним утречком, когда над полями туман легкий стоит, как пойдешь по мочежинкам, около жнивья, как начнут вылетать, только знаешь - пощелкиваешь. А кругом осенняя природа, желтые листья... Лучше нашей осени нету! Да у нас и все времена года хороши. Правда, Валентин?
– Но сейчас же, как будто с некоторой обидой и разочарованием, прибавил: - Ну, тебя-то, специалиста по Уралу, положим, ничем не удивишь.
– Нет, и тут хорошо, хорошо.
– Правда, хорошо?
– подхватил, загоревшись, Авенир.
Александр Павлович поглядывал на них, улыбался то одному, то другому и в то же время смотрел, чтобы рюмки гостей не стояли долго пустыми.
– Наморишься, - продолжал Авенир, - и с полной сумкой идешь домой, такой счастли-вый, что ничего тебе больше на свете не надо.
– Тут в самый раз выпить рябиновочки и закусить всякими благодатями, подсказал Александр Павлович, улыбаясь и наполняя рюмки рябиновой настойкой.
–
– сказал Авенир.
– В октябре, как листья начнут осыпаться да озими закудрявятся, - сейчас пару борзых, рог за спину, сам на лошадь, - и несешься как черт. Летаешь, летаешь, и только к вечеру домой. А за спиной болтается пара зайцев.
– Тут в самый раз полыновочки...
– сказал Александр Павлович, согревает очень хорошо.
– И налил всем полыновочки.
– Не опоздать бы на охоту, - сказал кто-то.
– Не уйдет, еще половина третьего, - заметил хозяин, бегло взглянув на стенные часы.
А потом, когда выпили померанцевой, ярлык которой хозяин показал всем, прежде чем налить, тут и пошла подаваться всякая серьезная снедь: и свежие со сметаной русские щи, и пирог к ним с поджарившейся корочкой, пропитанной горячим маслом, которое еще шипело и пузырилось в ноздреватой корке.
– Русский человек велик тем, - сказал Авенир, - что он ест и пьет, как ни один народ в мире, но он никогда не забывает...
– Чего?
– Своей великой миссии. И она давно была бы выполнена с одного маху, если бы...
– Что, "если бы"?
– Если бы иначе сложились обстоятельства, - ответил Авенир, сморщившись от горчицы, которой много хватил. Потом, оправившись, продолжал: - Кто виноват? Мы сами. Этого опять ни один народ, кроме русского, никогда про себя не скажет. Нигде не найдешь такого мужества и честности, чтобы сказали это так, как мы. А мы скажем. Да, мы все виноваты. И ты, Вален-тин, виноват, - говорил Авенир, стараясь чокнуться с Валентином, но какая-то невидимая сила все отводила его руку в сторону, и он попадал мимо Валентиновой рюмки, - Мы только ждем часа, и тогда широкий простор великой земли, погруженной в непробудный сон...
Разговоры, перешедшие из узких пределов охотничьих вопросов на широкий простор вели-кой земли, показывали, что померанцевая оказалась доброй настойкой. А когда на стол подали жареного поросенка с гречневой кашей, а за ним утку с картофелем, плававшую на огромной сковороде в собственном жиру, тут настроение поднялось еще больше.
– За благополучное окончание ваших дел, - сказал Александр Павлович, обращаясь к Митеньке Воейкову, - дай бог найти покупателя хорошего.
– Покупатель уже есть, - сказал Валентин.
– Владимир, к которому мы сейчас едем.
– Выпьемте за Владимира! Это настоящий русский человек, - крикнул Авенир.
– И раз вы с ним сошлись, через два дня все к черту кончите.
– Надо выпить еще за здоровье Петруши, - сказал Валентин, у которого уже покраснело лицо и лоб стал чаще собираться в складки, отчего он смотрел, немного наклоняя вперед голову.
Все с удовольствием и искренностью выпили, желая Петруше здоровья, которое у него по всем видимостям и без того было хорошо, на что ясно указывала его несокрушимая шея, напира-вшая толстой складкой на затылок.