Русь и Орда
Шрифт:
— Не бросит он тебя! Ты, как встанешь супротив него, о земле родной думай, о всем том, что она от татар претерпела. Тогда тебе силы прибудет!
— А коли я одолею, чего доброго, хан осерчает, — нерешительно промолвил Никита, покосившись на Мубарека. Но последний, как бы поняв его опасения, сказал:
— Иди, богатырь, ничего не бойся. Если он победит, порухи твоей чести не будет, — это самый сильный человек в Орде. А коли ты его победишь — тебе слава и награда!
Никита беспомощно оглянулся. Все глаза были устремлены на него, и он понял, что его отказ был бы теперь равносилен собственному посрамлению.
Татарский силач, увидев перед собою этого противника, сразу оценил его по достоинству и понял, что борьба будет трудной. Но, желая подбодрить себя и вместе с тем улучить удобный момент для нападения, он насмешливо сказал:
— Ну, рус, если обещаешь угостить меня барашком, так и быть, в живых тебя оставлю!
— Гляди, как бы тебе не пришлось землю есть вместо барашка, — ответил Никита, весь напружившись и не спуская глаз с противника.
С минуту они молча топтались друг перед другом. Потом татарин, пригнувшись, стремительно бросился вперед, намереваясь схватить Никиту за пояс. Но Никита был начеку и вовремя отскочил в сторону. Едва Кинбай выпрямился, он в свою очередь рванулся вперед и охватил его своими могучими руками. Однако противник был не только силен, но и ловок: он легко вывернулся из этих железных объятий и еще дал Никите подножку, которая едва не опрокинула его навзничь. Но Никита все же устоял.
— Значит, не хочешь падать? — спросил Кинбай.
— Не хочу, — ответил Никита.
— Тогда наверх пойдешь! — крикнул татарин и, внезапно присев, охватил руками колени Никиты, намереваясь оторвать его от земли.
Но случилось совсем другое: не дав Кинбаю времени выпрямиться и поднять его, Никита сверху обхватил его под брюхо и резким рывком высоко вскинул ногами вверх. Татарин яростно задергался в его руках, но, не имея точки опоры и вися вниз головой, спиной к Никите, он был беспомощен. Один за другим прозвучали три хлопка судьи, и русский богатырь опустил на землю своего побежденного противника.
Несколько секунд на площади царило глубокое молчание — все глядели на хана. Но Мубарек подал знак бирючу, и тот во все горло провозгласил Никиту победителем. Теперь все кругом загалдели, кое-где гневно, но больше одобрительно. Восхищение подобной силой явно брало перевес над чувством досады за посрамление своего борца.
Никита, надев кафтан, молча направился на свое место, но тут его стерегла новая неожиданность. Хан Мубарек, хотя в душе и был глубоко разочарован в исходе борьбы, внешне остался невозмутимым. В коротких словах, но вполне благосклонно он поблагодарил Никиту, похвалив его силу и ловкость.
— Ты настоящий богатырь, — добавил он, — и тот увалень, болтавшийся в твоих руках, как грязная овчина, был просто жалок. — При этом хан метнул столь выразительный взгляд в сторону площади, что Никита тоже посмотрел туда и содрогнулся: побежденный им татарин медленно развязал пояс, повесил его себе на шею и, став на колени, покорно склонил голову, ожидая решения хана.
Поняв, что ханский гнев готов обрушиться на его незадачливого противника, Никита поспешно сказал, низко склоняясь перед Мубареком:
— Не гневайся на него, великий и справедливый хан! Он не слабее меня. Просто ему не потрафило, да и притомился он уже от борьбы с другими, а я был свеж. К тому же оба
Ответ Никиты понравился Мубареку. Суровая складка меж его бровями разгладилась, лицо посветлело. Он еще раз взглянул на покорно ожидавшего своей участи борца и сделал знак, что тот свободен. Несчастный Кинбай, мысленно уже простившийся с жизнью, не стал ожидать его повторения: распростершись ниц перед ханом и поцеловав землю, он вскочил на ноги и, на ходу завязывая пояс, проворно исчез в толпе. Хан между тем снова обратился к Никите:
— Ты человек столь же благородный, сколь сильный, — сказал он, — и потому вдвойне заслужил свою награду. Привести ему самую лучшую! — добавил он, обращаясь к стоявшему сзади букаулу [128] . Последний поклонился до земли и бегом бросился по направлению к шатрам.
Пока Никита раздумывал, что означает странное распоряжение хана и какая его ожидает награда, возвратился букаул, таща за руку стройную и красивую девушку.
— Твой бакшиш [129] — сказал он, ставя ее перед изумленным Никитой. — Твой новый господин, — добавил он, обращаясь к перепуганной насмерть девушке.
128
Букаул — чиновник, ведавший распределением добычи и казенного имущества.
129
Бакшиш — награда, премия.
— Как же так? — растерянно промолвил Никита, не сразу обретая дар речи. — На бакшиш мне живую девку?!
— У нас такой обычай, — сказал Мубарек-ходжа. — Победитель в борьбе получает в награду молодую рабыню. Только не каждому достается такая красивая, как тебе.
— Да мне ничего не надобно, великий хан, — поспешно сказал Никита. — Разве же я для того боролся? Просто хотел потешить твою ханскую милость и уже сверх меры награжден похвалою твоей!
— Ты заслужил и похвалу, и женщину, — благосклонно промолвил хан. — Бери же ее, а коли эта тебе не по душе, букаул покажет других — выбирай любую!
— Да что я с нею делать-то стану?! — с отчаянием в голосе воскликнул Никита, покраснев до корней волос. Все кругом засмеялись. Улыбнулся и Мубарек.
— Что хочешь, то и делай, — невозмутимо пояснил букаул. — Она теперь совсем твоя. Ты ее господин и хозяин.
— Ну, уж коли ты беспременно решил наградить меня, великий хан, нельзя ли мне что-нибудь иное? — попросил Никита. — К примеру, хорошего коня под мой рост?
— Да за эту женщину тебе десять коней дадут! — сказал удивленный букаул.
— Мне столько не надобно. А девку эту лучше бы отдать тому борцу. Ведь коли бы я тут не случился, она бы все одно ему досталась.
— Ну, этот курдюк пусть благодарит Аллаха за то, что я ему жизнь оставил, — снова помрачнев, сказал хан. — Отведи женщину назад, — добавил он, обращаясь к букаулу, — а русскому богатырю дашь из моих табунов двух коней по его выбору и к ним приличные седла.
С этими словами Мубарек тронул плетью своего коня и в сопровождении всей свиты поскакал к шатрам.