Русь между Югом, Востоком и Западом
Шрифт:
Византийские монеты
Деньги утекали из страны, в том числе на оплату наемных войск. Цена такого благополучия знати была очень высока. Эпоха Юстиниана I, императора Восточной Римской империи в 527–565 гг., несмотря на временные успехи по ряду направлений, вела к росту налогов, всевластию бюрократии, обнищанию населения. Это вылилось в восстание, известное как «Ника» (532 г.). После смерти Юстиниана его преемник Юстин II сказал: «Мы нашли казну разоренной долгами и доведенной до крайней нищеты и армию, до такой степени расстроенной, что государство предоставлено беспрерывным нашествиям и набегам варваров». Юстин не выдержал развала экономики и сошел с ума. Впрочем, бывали времена, когда Византии «везло» и во главе ее оказывались достойные руководители. Таков император Ни-кейской империи Иоанн Ватац (XIII век). Одной из главных целей своего правления он сделал достижение страной процветания, для чего поднял земледелие, виноградарство, скотоводство и птицеводство. По словам историков, «уже через короткое время амбары у всех оказались переполненными плодами: дороги, улицы, все хлевы и загороди оказались наполненными скотом и стадами домашних птиц». В соседнем, Румийском султанате в то время случился голод, и это заставило турок толпами устремляться в никей-ские владения и покупать за высокую цену жизненно необходимое пропитание. Автор «Истории Византийской империи» А.А. Васильев писал: «Турецкое золото, серебро, восточные ткани, различные драгоценности и другие предметы роскоши обильно потекли в руки никейских греков и наполнили государственную казну». Ватацу удалось путем уменьшения налогов добиться экономического процветания империи. В голодные годы большие запасы зерна, собранные в хранилищах, раздавались народу. Имея в своем распоряжении
Варда Фока и император
Византия унаследовала от Рима и другие, не лучшие его качества – авторитарность, жестокость, коварство, распущенность, пьянство. Во главе империи мог встать авантюрист, невежда или убийца, если его поддерживала вооруженная толпа, армия. Таковым, к примеру, был византийский император Фока (602–610 гг.). Происхождение его неизвестно, говорят, что он служил сотником в Дунайской армии, был маленького роста, рыжий, с безобразной фигурой и уродливым шрамом на щеке. Когда солдаты выбрали его депутатом, он прибыл в Константинополь с жалобой на главнокомандующего и на Тайном совете грубо говорил с императором. Но, когда тремя годами позже дунайские легионы подняли мятеж, они провозгласили его своим командиром. В итоге тот захватил власть и стал императором. Время его правления отмечено необузданным террором: приняв бразды правления, Фока приказал обезглавить императора Маврикия. Вместе с ним были казнены все пять его сыновей, в том числе грудной младенец. Затем Фока уничтожил ближайшее окружение правителя: были зверски убиты стратег Коментиол, ипостратег Георгий, доместик Пресентин, отрубили голову брату императора Петру, погибли многие другие приближенные, безжалостно был умертвлен патрикий Герман с дочкой. Но и этого ему показалось мало, и Фока казнил жену Маврикия, Константину, с тремя ее дочерьми. В последние годы правления он погубил даже тех, кто, собственно, и привел его к власти. Казнили и блестящего полководца Нерсеса, перед которым трепетали все враги Византии. Террор нанес невосполнимые потери стране… Итог – поражения ромеев от персов, которые ограбили Сирию, Палестину, Финикию, взяли огромное число пленных, завладели Арменией, Пафлагонией, Галатией. Фока проиграл все, что можно было проиграть, и даже константинопольская чернь отвернулась от кровавого временщика. Во время игр ему из толпы кричали: «Опять ты выпил свою чашу и смысл потерял!» Пьяница велел схватить смутьянов. Одним он приказал отрубить головы, других – утопить в море, тела третьих – развесить на столбах ипподрома. Императора не хотели защищать ни народ, ни армия. В 609 г. против него восстал экзарх Африки Ираклий, в 610 г. флот подошел к столице. Фока остался один. Его схватили, скрутили ему руки, закутали в черные одежды и передали Ираклию. Узрев Фоку, тот воскликнул: «Так-то, несчастный, ты правил государством?!» Плешивому выскочке отрубили голову, затем отсекли конечности, окровавленное тело протащили по форуму и предали сожжению. Казнили и ряд сподвижников народного демагога. Жестокие правила, сопутствовавшие безграничной власти одних, неизбежно влекли за собой жестокие способы борьбы с нею. Неограниченная власть монарха, невозможность убрать его демократическим путем, тем более отдать под суд – все это вызывало потрясения. Отсюда и конфискация собственности императоров и крупных чиновников Византии. Правда, эти действия зачастую совершались насильственно и вопреки закону, более походя на грабеж. В 1042 г. у Константина, дяди свергнутого императора Михаила V Кала-фата, конфисковали 53 кентинария золота (огромное количество золота), в 1043 г. император Мономах конфисковал 180 тысяч номисм из имущества умершего патриарха Алексея Студита.
Казнь четвертованием
Кстати, у той же Византии переняли мы жестокие законы, введенные Владимиром в судебную практику. К нему явились епископы-греки и предложили вершить судопроизводство по канонам византийского уголовного законодательства. Жестокие способы казни применяла в Византии как светская, так и церковная власть. Историки приводят в качестве примера перечень византийских наказаний, отмечая, что членовредительные наказания «были не столько юридическими наказаниями, сколько, скорее, мерами политической безопасности». Например, ослепление в Византии рассматривалось как способ лишения дееспособности, применяемый в отношении важных политических фигур, свергнутых императоров, военнопленных и т. д. Сей способ расправы был освоен киевскими князьями, церковными иерархами. Как видим, те действовали отнюдь не только словами любви и увещевания. Известно имя ростовского епископа Феодора (Федорца), который, как гласит летопись, был немилостивый мучитель и не только ослеплял, но и резал головы и бороды, распинал и т. д. За эти бесчеловечные действия митрополит Константин II велел в 1169 г. урезать Федорцу язык, отсечь руку и «очи ему вынати» (ПСРЛ, I. Стб. 356). При этом представляется знаменательным, что прежде всего духовенство, т. е. основной носитель византийской цивилизации (как известно, все епископы и митрополиты на Руси поначалу являлись из Византии), особо настаивало на применении византийских законов. В самом раннем русском каноническом памятнике, в Канонических ответах митрополита Иоанна II 1080–1089 гг., говорится: «Прилежи паче закону, нежели обычаю земли». Ясно, что и действовали все они в таких случаях строго по византийским правилам. В 1053 г. новгородский епископ Лука Жидята приказал урезать своему рабу нос и обе руки. Гражданское же население, изначально привыкшее на Руси к гораздо более мягким и гуманным законам, безусловно, не разделяло такой византийской свирепости и лютости. Все общество нередко выражало свой протест. Так, когда в 1227 г. в Новгород явились волхвы и церковный суд осудил их на смертную казнь, «се мужи княже Ярославли въступишася о нихъ». По поводу данного случая М. Бенеманский писал в 1917 г.: «Что особенно для нас характерно. так это осуждение волхвов на смертную казнь при архиепископском дворе и просьба пришедших на сей двор бояр князя Ярослава избавить осужденных от смертной казни. Здесь, значит, столкнулись два воззрения: местное, самобытно русское, и заносное – византийское, – и два права: гражданское и церковное. Последнее возобладало над первым.
Византийский император и его воины
Но, можно думать, возобладало лишь потому, что защитники его на этот раз были «господами положения». В ином случае волхвов, которые порой губили невинных людей, казнили по народным языческим обычаям (Ян Вышатич). Нередко их убивали родственники тех, кто ранее, в свою очередь, стали жертвами волхвов. Их жестокое правление заслуживает названия «кровожадного византизма». Как известно, за 1122 года существования византийской империи сменилось до 90 ва-силевсов, причем половина из них были физически уничтожены. Или же вспомним о жестокой расправе над пленными болгарами императора Василия Болгаро-бойцы (1014), когда по его приказу были ослеплены 15 тысяч человек. Лишь одному из каждой сотни был оставлен один глаз, чтобы он мог стать для этих несчастных поводырем. По приказу того же императора – во время его войны с Грузией – путь его войск был устлан горами отрубленных голов.
Византийские нравы
Также поступили византийцы и с русскими пленными после того, как те потерпели поражение в 1046 г., – каждому отрубили руку. Русские, тем не менее, приглашались
Помощь столь мощного военного союзника, каковым уже в то время была Русь, имела огромное военно-политическое значение. Византия переживала острейшую гражданскую войну, военачальники Вар-да Фока и Варда Склир оспаривали власть византийских царей, Василия и Константина. Положение осложнилось тем страшным поражением, которое терпят от болгар их войска 17 августа 986 г. Большая часть войска перебита, казна, обоз императора попали в руки врагов. Византийская империя окружена противником со всех сторон. Нависла угроза над жизнью самодержца, под вопросом судьба империи, которую уже поделили на две части. И тогда император Василий II Болгаробой-ца, как отмечает Яхья Антиохийский в «Истории», видя, что его богатства истощились, войско ослабло, решил обратиться за помощью к русским («И побудила его нужда послать к царю русов, а они – его враги, чтобы просить их помочь ему в настоящем положении»). Пришлось Василию заключать договор о сватовстве и женитьбе русского царя на сестре византийского императора. Условием было одно – чтоб русские крестились. Вот как писал об этой интереснейшей странице истории В.В. Мав-родин. Положение Василия II было критическим. «И стало опасным дело его, был озабочен им царь Василий по причине силы его войск и победы его над собой.
Византийские воины
И истощились его богатства, и побудила его нужда послать к царю русов – а они его враги, – чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении; и согласился тот на это. И заключили они между собой договор о сватовстве и женитьбе царя русов на сестре царя Василия, после того как он поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ его страны, а они – народ великий. И не причисляли себя русы тогда ни к какому закону и не признавали никакой веры. И послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов, а те окрестили царя и всех, кого обнимали его земли, и отправил к нему сестру свою, и она построила многие церкви в стране русов…» Итак, в конце 987 г. или в самом начале 988 г. завязывающиеся между Русью и Византией отношения вылились в договор исключительной важности – Владимир организует и посылает на помощь Василию большое войско, а за это император выдает замуж за русского князя свою порфирородную сестру и обязуется ввести на Руси христианство. Нужно сказать, что подобного рода договор был большой дипломатической победой Владимира и обусловливался тем катастрофическим положением, в котором оказался Василий. В самом деле, Владимир обещал только набрать и послать в Византию отряд воинов, что вообще не было чем-либо новым, так как воины по договорам Руси с Византией все время отправлялись на службу императору. Византия же в лице своего императора гораздо большим поступалась в пользу Руси. В самом деле, «мужественный правитель Севера», к которому все же Византия обратилась как к простому князю, тогда как при обращении к хазарскому князю употреблялись эпитеты «наиблагороднейший и наиславнейший», становился мужем «порфирородной», честь, в которой за год до этого отказали императору Оттону Великому, сватавшему за своего сына дочь Романа II, заявив, «неслыханная вещь, чтобы порфирородная, (т. е. дочь рожденного в пурпуре, рожденная в пурпуре. – В.М.) вступала в брак с варваром». Это было свидетельством критического положения Византии, могущества Руси и дипломатической победой Владимира одновременно». Когда же дело о браке Владимира было решено (на словах), прибыли войска ру-сов и соединились с войсками греков. В конце концов значительные русские силы явились в Константинополь и в кровопролитной битве сумели разбить войска узурпатора Фоки. Громкая слава о воинах из Руси шла по миру. Восточный автор Абу Шоджа, визирь багдадского халифа аль Муктади, писал с превеликим уважением о предках наших, отмечая их воинский дух: «Все они были большой силы и отваги». Налицо взаимный интерес.
Русские воины
Князья Руси стали активно вмешиваться в дела Византии. Вмешательство в чужие дела – обычный способ реализации политико-экономических целей в любую эпоху. Так поступали и русы в соседних с Русью землях (Византия, Норвегия, Польша, Венгрия). «В духе князя Ярослава Владимировича было бы вмешаться во внутренние дела Византийской империи и поспособствовать восшествию на престол того претендента на власть, чья политика представляла для него наибольшую выгоду». Так, когда в 1043 г. в Византии вспыхнул мятеж воина-исполина Маниака (Бешеного), известного победами в Сирии, Сицилии, Италии (он и объявил себя императором), князь Ярослав решил вмешаться, отдав приказ сыну Владимиру возглавить поход. Византийский хронист XI в. И. Скилица пишет, что до этого росы и ромеи были друзьями, «живя с ними в мире, без страха и встречались друг с другом, и купцов друг к другу посылали». В войсках претендента на престол Византии сражались немало русских. Что бы ни было причиной вмешательства (тогда еще византийский Крым или что-то иное), но вторжение состоялось. Часто у Византии не было другого выхода: приходилось биться на нескольких фронтах, отражая набеги или подавляя восстания в провинциях. В 1200–1201 гг. она изнемогала в борьбе с болгарами и половцами. Византия могла погибнуть, «если бы не христианнейший народ русский», пишет Никита Хониат. Тогда на выручку Византии по просьбе императора Алексея III пришел га-лицкий князь Роман, имея и тут свой интерес.
Византийцы не заблуждались в намерениях воинственных русов. Историограф Михаил Пселл, близкий к императору и «первому министру», современник тех событий, писал о походе русских на Константинополь в 1043 г. Большое количество русских кораблей тогда прорвалось в При-понтиду. «Это варварское племя (говорит Пселл о русских. – Ред.) все время кипит злобой и ненавистью к Ромейской державе и, непрерывно придумывая то одно, то другое, ищет предлога для войны с нами. Скрытно проникнув в Пропонтиду, они прежде всего предложили нам мир, если мы согласимся заплатить за него большой выкуп, назвали при этом и цену: по тысяче статиров на судно с условием, чтобы отсчитывались эти деньги не иначе как на одном из их кораблей. Они придумали такое, то ли полагая, что у нас текут какие-то золотоносные источники, то ли потому, что в любом случае намеревались сражаться и специально выставляли неосуществимые условия, ища благовидный предлог для войны». И хотя в качестве причин этой войны ряд источников называют ссору купцов в Константинополе и убийство знатного русского, очевидно наличие политико-экономических интересов у киевской стороны, в противном случае вряд ли князь Ярослав Мудрый и его старший сын Владимир Ярославич стали бы собирать столь большую армию и направлять ее в Византию. В том походе приняли участие около 20 000 воинов, причем наряду с русскими воинами, вероятно, участвовали и варяги-норманны.
Бой византийца и славянина
О политических целях похода судить затруднительно, ибо точных данных нет, но корыстно-экономический расчет налицо: варяги и русы шли в бой, понятное дело, не «за туманом», а за золотом («Они отважно уехали далеко за золотом и на востоке кормили орлов»). Но почему подрядились в поход русы? Кормить воронов?! Увы, и тут в основе вожделений все то же презренное золото. Византийцы, прослышав о приближении угрозы, дважды посылали к русам мирное посольство. Ответ Владимир Ярославича был надменен и груб. По словам Скилицы, василевс отправил снова послов для переговоров о мире, но «варвар опять с бесчестием отослал их, заявив, что требует за мир у василевса по три литры золота (литра – 288 грамм) на каждый имеющийся у него отряд». Правда, названная сумма была не так велика и равнялась годовому жалованью наемника на византийской службе. Возможно, русы только хотели получить оговоренную с Византией сумму. Пселл считает, что инициаторами мирных переговоров были русы. После долгих ожиданий началась битва между ромеями и русами, которая закончилась разгромом войска Владимира; опять-таки, якобы, виной всему был «жидкий огонь, выбрасываемый греками через сифоны».