Русалка и миссис Хэнкок

Гауэр Имоджен Гермес

В комнатах на первом этаже, если верить вывеске, располагается ателье по пошиву дамских платьев, но из глубины коридора явственно доносятся женские стоны и скрипы кровати, которые становятся все чаще, все резче и громче. «Кто-то скоро закончит свою работу», – поднимаясь по ступенькам, думает Анжелика, при каковой мысли испытывает глубокое удовлетворение – словно она является служительницей некоего великого благотворительного ордена. Трудовой день у проститутки заканчивается, когда у пекаря только начинается: всему свое время, и время всякой вещи под небом.

Сейчас самое время для примирения, и Анжелика прямиком направляется в гардеробную, где Элиза Фрост спит, лежа на спине,

руки вдоль тела, ступни торчком. Простая белая сорочка, собранная в складки у шеи и у запястий, добавляет ей сходства с обряженным трупом. Она не вздрагивает и не стонет, когда просыпается: просто вдруг открывает глаза и спокойно поворачивает голову к двери.

– С добрым утром, засоня, – громко шепчет Анжелика. – Вот и я, одна. Пойдем, составь мне общество.

Миссис Фрост следует за ней в спальню, где Анжелика скидывает туфли и принимается стягивать чулки.

– Бог мой, ну и ночь, ну и ночь! Какое счастье, что ты меня так нарядила и прихорошила! Ложа мистера Дженнингса, судя по всему, была прекрасно видна из любой точки зрительного зала. И такое впечатление, что единственный интерес у всех зрителей вызывала я. – Пока миссис Фрост помогает ей снять полосатый редингот, Анжелика возбужденно тараторит: – Честное слово, одна дама весь вечер только и делала, что разглядывала в лорнет мою прическу и платье, а в третьем акте достала записную книжку – прямо там, в театре! – и занесла в нее пометку. Только вообрази! Так лестно, что даже почти чересчур! Вот мне ни разу не захотелось записать для себя что-нибудь, поскольку ни одна женщина среди публики не выглядела лучше меня.

– А как пьеса? – спрашивает миссис Фрост. – Ты хотя бы следила за сюжетом?

– О, к сожалению, я – зная, что приглашена всего на одно представление, – уделяла слишком много внимания происходящему на сцене. А мне стоило бы побольше смотреть по сторонам да прислушиваться; наверняка я пропустила мимо ушей какие-нибудь важные светские сплетни. Мне нужно найти джентльмена с хорошей ложей, Элиза, который приглашал бы меня каждый вечер. Тогда мне не придется внимательно следить за спектаклем – кроме как в случае, если больше смотреть совершенно не на что. – Анжелика шумно вздыхает. – По крайней мере, я довольна, что привлекла к себе интерес самого многообещающего свойства. Не сомневайся, теперь все знают о моем возвращении в город, и я нимало не удивлюсь, если в ближайшее время приглашения так и посыплются. Ну а тогда…

Сейчас на Анжелике только белая батистовая сорочка, под которой тенью вырисовывается ее тело, когда она наливает из кувшина воду в тазик. Миссис Фрост встряхивает, расправляя, платье и нижние юбки, тщательно проверяет, нет ли на них пятен или прорех, а потом откладывает в сторону, чтобы утром хорошенько протереть влажной губкой.

– Ах, а потом танцы, а после танцев мужчины играли в карты… я ставок не делала, не беспокойся; просто сидела рядом с мистером Дженнингсом в качестве живого талисмана, и благодаря мне он остался в неплохом прибытке. А я, в свою очередь, осталась в прибытке благодаря мистеру Дженнингсу. – Анжелика ставит ногу на табуреточку, и тонкий пушок у нее на бедрах блестит в свечном свете, пока она омывает свою кормилицу. – Вон мой ридикюль, на стуле. Думаю, сумма, которую ты там найдешь, тебя порадует.

Женщины забираются под одеяла. Анжелика сворачивается клубочком, как маленький зверек, но у миссис Фрост сна ни в одном глазу. Она перекатывается на бок и спрашивает, словно позавчерашний разговор и не прерывался:

– Так ты подумаешь?

– Что? Ох, Элиза, не сейчас. Дай мне поспать.

Но миссис Фрост отступать не намерена.

– Твое

счастье, что миссис Чаппел по-прежнему готова тебя принять.

– Я не вернусь в бордель.

– Не рядовой бордель, – просительным голосом указывает миссис Фрост.

– В темноте все кошки серые. В конечном счете везде все сводится к одному. – От несказанного удовольствия лежать в собственной постели, в сладких объятиях дремоты, Анжелика душевно размякает; она придвигается поближе к подруге и сонно лепечет: – Я знаю, что ты полагаешь это благоразумным; но если я вернусь, то, скорее всего, уже никогда оттуда не выберусь. Во всяком случае, пока не стану старой, сморщенной, потрепанной – вот тогда Мамаша вышвырнет меня вон, как ненужный мусор.

– Ты потребуешь более высокую плату за свои услуги, – упорствует миссис Фрост, в то время как подруга обнимает ее одной рукой. – И очень скоро выкупишь свою независимость.

– Она ни за что меня не отпустит.

– Но почему бы все-таки не подумать?

Раздосадованная, Анжелика приподнимается с подушек:

– Я уже жалею, что позвала тебя. Сейчас очень непростой момент в моей жизни, и миссис Чаппел прекрасно это понимает. Передо мной стоит выбор: вернуться в бордель или держаться за свободу. После сегодняшней ночи я еще сильнее уверилась, что все у меня будет расчудесно.

– Я беспокоюсь по поводу арендной платы.

Анжелика наконец дают волю своему раздражению.

– Ну так ступай на улицу и начинай сама зарабатывать. Давай-давай. Такая чистенькая, опрятная женщина, с грамотной речью, – возможно, ты сумеешь заработать пару шиллингов до завтрака.

Миссис Фрост бледнеет. Анжелика широко распахивает небесно-голубые глаза.

– Что? Не по душе такая мысль?

– Это не выход, – бормочет миссис Фрост.

– Почему? Как раз таки отличный выход. А если тебе не нравится…

Миссис Фрост опускает голову.

– Да-да, дорогая. Можешь вернуться к своему мужу. – Анжелика прищуривается. – Ах, прощу прощения! Ведь сначала тебе нужно его разыскать.

– Я не намерена терпеть такое. – Миссис Фрост выскакивает из кровати и направляется к двери.

– Но терпишь же, – насмешливо говорит Анжелика. – Всегда терпишь. Ты старательно делаешь вид, что презираешь такую жизнь, но всегда к ней возвращаешься. Ну и какой вывод отсюда напрашивается, а?

Теперь Анжелика вполне удовлетворена, и в самом скором времени она засыпает, ни о чем больше не думая.

Глава 7

Мистер Хэнкок размещает объявления в газетах и расклеивает афиши по городу. Следуя совету мистера Мюррея, он покупает высокий стеклянный колпак, под которым они устанавливают русалку стоймя. «Надо, чтобы она смотрела прямо в глаза посетителям», – с удовольствием поясняет мистер Мюррей. Колпак они помещают на маленьком столике в верхней комнате, достаточно просторной, чтобы посетители могли обойти диковинное существо кругом и удостовериться в его подлинности, прежде чем выйти прочь тем же путем, каким пришли. «Никаких дополнительных украшений здесь не требуется», – говорит Мюррей, но тем не менее мистер Хэнкок заказывает у ближайшего рисовальщика картинку с изображением драматической сцены, когда японские рыбаки вылавливают сетью русалку. Вздыбленные волны; рыбаки в соломенных треугольных шляпах; лес пагод на заднем плане. Русалка держит стиснутые кулаки у подбородка и будто бы пронзительно верещит самым устрашающим образом; а ее сородичи, бешено извиваясь, расплываются в разные стороны. Мистер Хэнкок, премного довольный приобретением, вешает одну копию на стену и заказывает сотню цветных эстампов с рисунка, чтобы продавать в качестве сувениров.