Русалки белого озера
Шрифт:
– У вас необыкновенная фантазия, милая Анна! Но я хочу знать, что произошло далее с этими буколическими любовниками Крузом и Иден! И будет ли разоблачен злодей Керк? И что будет с могущественным американским вельможей Си-Си, пришедшим в себя после многомесячного медицинского сна? И как далее будут развиваться события в поселении Святой Варвары?
– Гм, что за странные имена! Новый роман госпожи Рэдклифф? [3] – поинтересовался священник, а князь разъяснил:
3
Популярная
– Ах, забудь об этой нудной Рэдклифф! Милая Анна только что поведала мне сюжет увлекательнейшего романа, написанного жителями Американских Штатов!
– И что за роман? – удивился отец Филарет, слывший книжным червем.
– Вряд ли вы его читали! – улыбнулась Анна. – Называется «Санта-Барбара»!
Она, как Шахерезада, сумела занять князя пересказом сериалов двадцатого и двадцать первого веков. Когда тема «Санта-Барбары» была исчерпана, наступила очередь «Отчаянных домохозяек». Конечно, с поправкой на восемнадцатый век.
Так пролетело две недели. Князь окончательно поправился и вроде бы не проявлял более плотского интереса к Анне. Хотя время от времени клал руку ей на грудь и восторгался ее красотой.
За эти две недели Анна так и не приблизилась к разгадке портала. Тот же сам спонтанно не открывался – ни во дворце, ни в беседке. Пашка же не был этим огорчен – он по уши влюбился в Парашу и не хотел слышать ни о каком возвращении в будущее. Лето 1799 года было для него самым замечательным приключением.
По вечерам Анна вела беседы с отцом Филаретом и удостоверилась в том, что человек он умный и тонкий. Однако она все еще боялась поведать ему правду, хотя, кажется, этого и не требовалось: он и сам о многом догадался.
Как-то, придя во дворец, Анна была ошарашена заявлением князя:
– Милая Анна, вы будете позировать живописцу! Потому что вашу красоту надо увековечить! Вы, словно ангел, спустившийся в преисподнюю. В преисподнюю, населенную истеричными демонами!
При этом он выразительно посмотрел на свою супругу-княгиню, которая тотчас поднялась и ушла прочь. Анне было безумно жаль несчастную, она много раз пыталась с ней заговорить, но натыкалась на ледяной взгляд и пару уничижительных французских колкостей. Похоже, княгиня обвиняла ее в своем плачевном положении, не осознавая, что пленницей во дворце была не только она сама, но и Анна.
Живописцем оказался талантливый крепостной, Гаврила Ткачев, который и стал писать портрет Анны. Тот самый, который она увидит двести с лишним лет спустя. Анна знала, отчего на портрете у нее был такой печальный взгляд: потому что в прошлое она попала, то есть все произошло так, как и должно было произойти. Но кто сказал, что из прошлого она вернется в будущее? Она могла застрять в 1799 году навсегда!
Это Пашке ничего, он молодой, влюбленный, ошалелый. А у нее в 2013 году были родители, брат, работа. Она подумала о Кирилле. Нет, Кирилла у нее не было, зато имелись его дядька-чекист и чета Горянских. Но, несмотря ни на что, она хотела
Ее настроение было точно передано живописцем, который за пять сеансов создал портрет. Когда работа была окончена, Анна взглянула на него и поразилась тому, какой хрупкой и печальной она вышла.
Князю портрет безумно понравился, и он тотчас возжелал повесить его у себя в будуаре. Вечерело. Было томно и жарко. Гудели шмели, порхали бабочки. Анна сидела в саду, прикрыв глаза.
Похоже, выхода не было. Ей придется смириться с тем, что в будущее, то есть свое настоящее, она так никогда и не попадет.
Вдруг прямо над ней раздался скрип, и кто-то раскрыл окно. Анна подняла голову и увидела женскую руку. Это была рука княгини.
– Ты изменяешь мне, изменяешь! – кричала она по-французски. – С этой неведомой шлюхой!
Под шлюхой княгиня подразумевала ее саму, Анну.
– Замолчи, дура! – кричал князь ей в ответ по-русски. – Ты мне всю жизнь испортила, огородное пугало! Ты на себя посмотри! Жирная, старая, бездетная! Если бы не ты, я бы был в фаворе у матушки Екатерины!
Раздался плач княгини, и Анна поднялась из кресла. Становиться невольной свидетельницей чужой семейной сцены она не желала. В особенности если учесть, что предметом сцены была именно она сама.
– Ты смерти моей желаешь! – стенала княгиня, а князь захохотал:
– Так сдохни ж наконец! Даже любая подзаборная сука щенков рожает без проблем, а ты мне сына подарить не можешь! Ты хуже подзаборной суки!
Тут что-то шмякнулось к ногам Анны, и она увидела, что это ее собственный портрет, который князь хотел повесить в будуаре. Кто-то выбросил его в окно.
– Дрянь, идиотка, мерзавка! – орал князь. – Что ты наделала, безмозглая? Да, я тебя больше не люблю. И никогда не любил! Просто хотел тебя тогда обесчестить, вот и польстился. Да, Анна моя любовница! Ты сдохнешь при родах, и я ее в жены возьму! Что ты сказала, жить надоело? Так избавь меня от своего общества! Иди и утопись, убогая!
Анна ужаснулась тому, как князь мог быть таким моральным чудовищем. Впрочем, что с него взять – среднестатистический мужчина. Она нагнулась, чтобы поднять свой портрет. И увидела, что на плече у ее изображения образовалась дырка – веткой проткнуло. Так вот откуда это взялась!
Вдруг мимо нее кто-то пробежал. Это была княгиня. И она неслась прямиком к озеру.
Анна поняла – вот он, момент истины! Конечно, княгиня должна сейчас броситься в озеро и утопиться, а князь потом возьмет в жены разбитную француженку Амалию Карловну. И она родит ему сына!
Все развивалось именно так, как и должно было развиваться. Анна видела голубое платье княгини, мелькавшее среди деревьев. Но одно дело – знать, что случится, и ничего не предпринять. И другое – спасти человеческую жизнь!
Анна бросилась за княгиней. Когда она добралась до озера, то увидела, как женщина входила в воду. Она окрикнула княгиню, та обернулась и, заметив соперницу, поскользнулась. Наверное, наступила на комок водорослей или глинистый склон. Княгиня стремительно ушла под воду, и Анна бросилась за ней.