Русалки. В глубине
Шрифт:
— Не только с ней, — заметил папа, переводя взгляд с меня на своего деда. — Вы с ней тоже достаточно похожи.
— У нас ещё и дар одинаковый, — чуть усмехнулся на это прадед.
На этом обсуждение семейных дел как-то резко закончилось, и разговор каким-то невероятным образом свернул на политику и экономику, так что слушала я вполуха. Вообще, выбор темы мне показался странным, но возражать я не спешила: кажется, градоправитель проверял папу. Хотя зачем ему это ума не приложу. Но, судя по всему, ответами он был доволен.
Я же под их беседу сама не заметила,
Во сне я снова оказалась в сознании Анастасии — установившаяся между нами связь, похоже, уже была достаточно прочна, чтобы даже на таком расстоянии, я могла неосознанно установить контакт.
«Света?» — позвала меня пробабушка. Она куда-то плыла, так что со всех сторон, насколько хватало света светлячка, виднелась только вода.
«Тут я, тут. Хотя и не думала, что это уже может получаться без моего желания».
«Как это?»
«Так же как раньше получалось с Лешей. Только там я обычно себя не осознавала».
«Раньше?»
«После отката я ни разу не смогла его, так сказать, посетить, — мрачно созналась я. — Ни случайно, ни специально. Если бы и вы, и Эржебет не утверждали, что Освейн смог ему помочь, я бы не знаю, что делала».
«Думаешь, это связано с откатом?»
«Не знаю. Может быть. А может Освейн, когда его лечил, связь разорвал. Или дело в расстоянии. Или эта защита мерфитки, у которой они с Василием сейчас, мешает…»
«Я склоняюсь к последнему. Судя по тому, что говорила Рита, эта её знакомая из числа друзей далекой атлантийской юности».
«Ого!» — если бы могла присвистнула я.
«Вот-вот. Ладно, как у вас там дела? И почему ты пропустила вчерашний день и так поздно легла сегодня?»
Я помрачнела, вспомнив все произошедшее за эти два дня, и попыталась отговориться:
«Это длинная история», — волновать её не хотелось.
«Мне ещё плыть и плыть», — возразила вполне логичное прабабушка.
Пришлось рассказывать. Разумеется, Анастасия не удержалась от комментариев и дополнительных вопросов, так что повествование растянулось. И если ранение тёти Лены её взволновало, то не просто наличие у папы магических способностей, а владение ими, кажется, поставило в тупик.
«Это невозможно!»
«Но тем не менее…»
«Ты не понимаешь, Света, — твердо возразила обладательница двойного дара. — Я изучала его поле. Там нет ни намека! Поле даже слабого мага от человеческого отличается весьма заметно. Ты можешь сказать, что желтое не заметно за остаточным, но я уверена, что
«И всё же пропустили. Он при мне зажег светлячок. Да слабый, но зажег же! »
«Попроси зажечь ещё раз и последи в этот момент за полем. Не нравится мне все это!»
«А не может дело просто в том, что он не пользуется магией?»
«Пользуется или не пользуется, цвет поля должен быть светло-желтым. Человеческие маги — не мерфитки, у которых в поле скапливается то, что они не израсходовали, когда из Бездны черпали. Их поле наполняется по тому же принципу что и у нас, на постоянной основе. Механизмы чуть другие разве что».
«Тогда почему у него белое? – потом до меня дошло. — Или на самом деле оно не белое?»
«Это было бы самым логичным объяснением», — согласилась с моими выводами прабабушка.
«Думаете, этот его Антон мог наложить иллюзию на поле?»
«Не знаю», — отрешенно ответила потерявшая дар целительница. У неё явно была какая-то версия, но делиться ей со мной она не собиралась.
«Теоретически, если там иллюзия, ни я, ни прадед её не увидим, так ведь? » — продолжила рассуждать я.
«Владимир, возможно, насчет тебя не знаю: кто бы не поработал над полем твоего отца, тебя он наверняка сильнее. Иллюзии такого типа — это качественно иной уровень владения магией».
Да я понимаю, что иной! Хоть жениха проси: у него ведь тоже есть способность к истинному зрения, причем почти идеальная. Правда, Лорды это не афишируют, но Освейн как-то при мне обмолвился (в контексте того какая мы в этом отношении гармоничная пара).
«Закончу на Астроле, постараюсь выбраться к вам, — огорошила вдруг прабабушка. — Проследи, чтобы Владимир слишком уж на внука не давил».
«Как будто я смогу что-то сделать».
Первым, что я увидела по пробуждению, была Эржебет. Весьма недовольная.
— Сколько раз я просила предупреждать, если куда-то собираешься? — заметив, что я проснулась, поинтересовалась телохранительница. Она сидела на подоконнике, одну ногу подогнув под себя, а вторую свесив. Учитывая то, как стояла моя кровать, при желании подводноветренница могла дотянуться до меня рукой.
Спросонок соображала я плохо, потому ограничилась пожатием плеч. К тому же оправдываться я не видела смысла. Да и не любила оправданий. Ну, так получилось, что теперь харакири показательное делать? Что сделано, то сделано, и мои извинения ровным счетом ничего не изменят. Так смысл унижаться?