Русофобия: антироссийское лобби в США

Цыганков Андрей Павлович

Кроме того, возросла роль вице-президента Дика Чейни в определении политики США по отношению к России. В отличие от Буша Чейни никогда не был сторонником энергетического партнерства с Москвой. Приверженность Чейни идее политической гегемонии США оформилась в 90-х годах, когда он поддержал взгляды «Проекта нового американского столетия», подписав заявление об учреждении этой организации, обещавшей продвигать рейгановскую политику военной мощи и бросать вызов «режимам, враждебным американским интересам и ценностям»³⁷. В 1999 году задолго до интервенции в Ирак и резкого роста цен на нефть Чейни дал понять, что контроль над российскими запасами углеводородов может оказаться в конечном счете не менее важным, чем контроль над запасами Среднего Востока. По мнению Чейни, путь к достижению такого контроля — обеспечение доступа к глобальной энергетике через четырех нефтяных гигантов, компании Chevron-Texaco, ExxonMobil, BP и Royal Dutch Shell³⁸. Этот гегемонистский подход проявился в опубликованном 17 мая 2001 года докладе Чейни National Energy Policy («Национальная энергетическая политика»). Доступ к нефти в докладе назвали одной из ключевых составляющих национальной безопасности и

рекомендовали расширять этот доступ³⁹. Такой подход получил отклик многих представителей частного сектора и политических кругов. Крупные американские компании уже вложили внушительные средства в месторождения нефти на Кавказе и в Центральной Азии, а в политических кругах у многих известных должностных лиц — в числе прочих Ричарда Армитиджа, Дова Эванса, Дональда Рамсфельда и Кондолизы Райс (не считая самого Буша) — есть сильные связи в энергетической отрасли. И они привыкли к такой России, которая не является серьезным конкурентом для США и американской экспансии в Евразии. Действительно, по словам руководителя находящегося в Вашингтоне Центра политической порядочности Чака Льюиса, «в США никогда ранее не было администрации, которая была бы настолько близка к одной-единственной отрасли экономики, в данном случае — к нефтегазовой»⁴⁰.

3. Олигархи, ЮКОС и борьба за энергетические активы России

Утверждение государства в энергетическом секторе России

Россия рассматривает энергоресурсы как инструмент достижения разнообразных внешнеполитических целей. В одной из первых программных речей Путина «Россия на рубеже тысячелетий» важнейшие из этих целей были обозначены так: модернизация экономики, политическая стабильность и усиление безопасности⁴¹. По мнению Путина, главная угроза исходила не от США, главной угрозой было отставание в экономическом развитии. Путин стремился подчеркнуть экономическую природу современного мира и то, что России необходимо добиваться успеха в геоэкономической, а не военной борьбе, потому что «норма в международном сообществе и современном мире — жесткая конкуренция за рынки, инвестиции, политическое и экономическое влияние»⁴².

Роль энергетического сектора состоит в том, чтобы работать вместе с государством над достижением указанных целей. Как объяснял Путин, опора на рыночные силы крайне важна и необходима, но недостаточна: «Даже в развитых странах рыночные механизмы не дают решений стратегических задач использования ресурсов, защиты природы и устойчивой экономической безопасности»⁴³. Следовательно, государство должно определять результаты политики путем активного управления ресурсами общества, координируя деятельность ключевых общественных игроков и помогая стране в поисках ниши в глобальной экономике. Для достижения этих целей государство должно быть достаточно сосредоточенным и относительно автономным от давления групп, сплоченных общими материальными интересами.

В результате экономических реформ 90-х годов в России самой значительной из таких групп стала горстка исключительно богатых лиц — олигархов, получивших контроль над большей частью экономики и оказывающих влияние на принятие важнейших государственных решений. Несмотря на отсутствие опыта работы в советской нефтяной отрасли, некоторые олигархи получили в собственность энергетические компании благодаря доступу к финансовому капиталу частных банков, особым отношениям с правительством России, особым привилегиям, дарованным им государством Бориса Ельцина (налоговых льгот и т. д.) и мошенническим схемам приватизации⁴⁴. Новые субъекты экономики, такие как Михаил Ходорковский из ЮКОСа, Борис Березовский и Роман Абрамович из «Сибнефти», не были людьми, которые сделали себя сами, как американские бароны-разбойники; эти олигархи стали собственниками российских нефтяных гигантов благодаря покровительству государства. Путин открыто заявил о том, что не уважает способы появления олигархов и их обогащения, хотя и выразил готовность уважать итоги приватизации и уже состоявшихся рыночных реформ. На закрытой встрече с бизнесменами он обобщил свою философию, сказав бизнесменам, что они «могут сохранить то, что ими уже украдено, но отныне им придется играть чисто, платить налоги, делать инвестиции и не лезть в политику»⁴⁵. По мнению Путина, оставаясь ответственными перед российскими гражданами и неся эту ответственность на всеобщих выборах, олигархи и другие группы особых интересов должны занимать подчиненное место в структуре власти.

Так называемое «дело ЮКОСа» следует оценивать именно в этом контексте. Кремль был безжалостен к тем олигархам, которых он считал нарушителями «нового курса», то есть к тем, кто продолжал лезть в политику и не сотрудничал с государством в выполнении экономических планов Кремля. Борису Березовскому и Владимиру Гусинскому, которые, используя свои империи СМИ и собственные телеканалы, развернули направленную против Путина пропагандистскую кампанию, были предъявлены обвинения в неуплате долгов государству. Чтобы избежать судебного преследования, Березовский и Гусинский бежали из страны. Михаилу Ходорковскому тоже дали время покинуть Россию, но он предпочел не делать этого и 25 октября был арестован по обвинению в многочисленных случаях мошенничества и уклонению от уплаты налогов. Ходорковский был замешан в направленной против Путина политике и финансировал как либеральную, так и националистическую оппозицию Путину. Да и сам намекал на то, что собирается лично заняться политикой⁴⁶. Олигархи снова объединяли усилия по восстановлению своей власти и управлению Россией как непосредственно, так и через своих представителей в парламенте и в органах исполнительной власти.

Другую опасность для государства формировали непосредственно деловые решения олигархов, в том числе те, что касались продажи значительной части активов для покупки собственности за рубежом, что усиливало отток капитала из России. Некоторые олигархи (вроде Абрамовича [6] , который готовился уехать из России после продажи большого пакета своих активов в природных ресурсах страны; продажа была осуществлена ради покупки британской футбольной команды⁴⁷)

испугались. Ходорковский не планировал эмиграцию, но хотел приобрести иммунитет от возможного преследования государством путем продажи иностранцам большой части своей нефтяной империи. В частности, Ходорковский начал переговоры с компаниями ExxonMobil и Chevron-Texaco о продаже им крупной доли в ЮКОСе. В случае совершения этой сделки американские нефтяные компании стали бы соответственно собственниками 25 и 40 % акций ЮКОСа. Переход контрольного пакета акций ЮКОСа в руки американских нефтяных гигантов сделал бы вмешательство государства в дела ЮКОСа невозможным⁴⁸. Ходорковский понял, что «политика — самый прибыльный бизнес в России и что так будет всегда»⁴⁹. Он также намеревался провести слияние ЮКОСа с «Сибнефтью», что сделало бы ЮКОC вторым в мире (после ExxonMobil) собственником запасов энергоносителей и четвертой компанией мира по объемам добычи⁵⁰.

6

В оригинале — Гусинского, но, скорее всего, это ошибка. Гусинский, в отличие от Абрамовича, сколько-нибудь примечательных активов в области добычи полезных ископаемых не имел и в коммерческом интересе к спору замечен не был — прим. ред.

Несмотря на избирательность и сомнительную законность, действия Кремля против олигархов получили мощную поддержку народа, подавляющее большинство которого считало, что оно было ограблено реформами Ельцина. Как писал Стивен Коэн о нечувствительности Запада к проблеме массового обнищания, «эта продолжающаяся человеческая трагедия — то, что по большей части отсутствует в картине, которую рисуют американские СМИ. Нищету и тяжкую участь большинства россиян в американских СМИ почти не упоминают. Если какие-то рассказы о российском кризисе и преувеличены, единственным решением является новый экономический курс, предусматривающий использование огромных прибылей, извлекаемых олигархами из природных ресурсов России, для спасения и развития большинства населения страны»⁵¹. В стране, где концепции права и справедливости серьезно скомпрометированы, проблема чрезмерной концентрации богатств и восстановления равновесия между государственной властью и крупным бизнесом⁵² вряд ли имела правовое решение. Хотя еще предстоит увидеть, приближают ли действия Путина к либеральному, а не к государственному капитализму, россияне со всей определенностью отвергли альтернативный вариант — олигархический неоколониальный капитализм. Кремль действовал в соответствии с ожиданиями российской общественности.

Попытки США установить контроль над энергоресурсами России

Учитывая отношение российского государства к олигархам и проблемам энергетики, США следовало бы осторожно реагировать на арест Ходорковского и не считать, что это событие препятствует развитию сотрудничества. Однако официальная реакция Вашингтона была однозначной. Государственный департамент назвал арест Ходорковского политически мотивированным. Помощник государственного секретаря по связям с общественностью и прессой заявил, что Кремль должен рассеять озабоченность США: «В подобных случаях всегда возникает вопрос, является ли случившееся единичным событием или же это событие чревато разрушительными последствиями для господства закона в России». Министр иностранных дел России назвал это заявление лицемерным, бестактным и неуважительным в отношении России и указал на скандалы с Enron и WorldCom как на явные случаи нарушения закона в США⁵³. Белый дом также продемонстрировал отсутствие веры в Россию, заявив о тревожных признаках, что Кремль ведет Россию в неверном направлении⁵⁴.

Вместо того чтобы сосредоточиться на международных вопросах, которые могли бы объединить две страны, США предпочли ставить договоренности в двухстороннем сотрудничестве в зависимость от внутриполитической ситуации в России. Вашингтон рассматривал вопрос в категориях совместимости политических и экономических систем США и России и ожидал, что Россия построит либеральный капитализм американского типа с сильным и независимым энергетическим сектором, какой существует в США. В Америке ожидали, что Россия настежь распахнет свою экономику перед американскими инвестициями, а американским инвесторам в России придется вести дела преимущественно с частным сектором. С такими ожиданиями сопряжены по меньшей мере две проблемы. Во-первых, российская экономика — экономика, производящая энергию, а не потребляющая ее, а в странах с такой экономикой государство обычно играет важную роль в координации развития нефтегазовой отрасли. Для того, чтобы показать несостоятельность ожиданий о том, что в России может сформироваться независимый от государства энергетический бизнес, достаточно вспомнить примеры Норвегии и стран Среднего Востока. Во-вторых, сами США часто прибегают к защитным действиям, ограждая важные американские компании от проникновения иностранного капитала. Ярким примером такой политики является противодействие, которое конгресс США оказал попыткам китайской компании China National Offshore Oil Corporation (CNOOC) приобрести американскую Unocal в 2005 году. Когда Америка настаивает на том, чтобы другие страны открывались для интернационализации, но сама этого не делает, убеждать другие страны становится трудно.

ЮКОС — хороший пример того, как за расчетами США на интернационализацию России кроются попытки достичь односторонних преимуществ в эксплуатации российских энергоресурсов. Вместо того чтобы позволить частным секторам экономики обеих стран развивать отношения без государственного вмешательства, вице-президент Чейни стремился оказать влияние на эти отношения, пытаясь в итоге получить рычаги политического давления. В июле 2003 года Чейни встретился с Ходорковским, бывшим тогда главой крупнейшей в России нефтяной компании. Встреча и содержание разговора Чейни c Ходорковским остались неизвестными общественности, но после этой встречи состоялись переговоры между ЮКОСом и ExxonMobil и Chevron-Texaco⁵⁵ о продаже им 63 %-ной доли в компании стоимостью в 8 млрд долларов, что некоторые считали существенно заниженной стоимостью⁵⁶. С учетом того, что государство, поощрявшее такую сделку, нацелено на глобальное энергетическое доминирование, «дело ЮКОСа» обретает совершенно иное измерение, а слова «политически мотивированное» обретает совершенно другой смысл, чем тот, который вкладывал в них Государственный департамент.