Русофобия: антироссийское лобби в США

Цыганков Андрей Павлович

Главной проблемой стала американская интервенция в Ираке. Представители гегемонистского лобби, такие как Брюс Джексон, успешно действовали в странах Восточной Европы, добиваясь от них поддержки американской политики в Ираке. Джексон, бывший сотрудник военной разведки, работавший с Ричардом Перлом, Полом Вулфовицем и Диком Чейни в администрациях Рейгана и Буша-ст., был также вице-президентом крупнейшего в мире производителя вооружений, компании Lockheed Martin³⁹. При администрации Буша-мл. Джексон стал президентом Проекта переходных демократий и американского Комитета НАТО. Проявив особую активность в продвижении расширения НАТО до вторжения США в Ирак, Джексон занялся мобилизацией стран так называемой «вильнюсской десятки» на осуждение в феврале 2003 года позиции Франции. Джексон помог в составлении проекта декларации этих стран. В этой декларации было заявлено, что «новые члены Европейского сообщества согласны с необходимостью борьбы с тиранией Саддама Хусейна и с тем, что теперь должна действовать ООН»⁴⁰. Затем Джексон убедил правящие элиты стран «вильнюсской десятки» подписать составленную им декларацию. Зачастую подписание декларации не поддерживала общественность этих стран, но Джексон увязывал подписание с одобрением сенатом

США вступления этих стран в НАТО⁴¹. Вскоре после войны в Ираке Джексон появился снова и стал доказывать необходимость и обоснованность приема в НАТО Грузии и Украины. В этом Джексона поддержали правительства Польши и Чешской Республики⁴².

Затем Джексон и другие смогли заручиться поддержкой высокопоставленных американских политиков и затребовали предоставить им трибуну в палате представителей конгресса США. В своих выступлениях перед палатой те доказывали, что озабоченность России расширением НАТО следует попросту игнорировать. Например, все свидетели, выступившие на слушаниях «Расширение НАТО и саммит в Бухаресте» (организованы комиссией по безопасности и сотрудничеству в Европе; прошли 4 марта 2008 года), поддержали продолжение расширения НАТО и одобрили применение Плана действий по расширению членства в отношении Грузии и Украины⁴³. Отметая возражения России, Януш Бугайски из Центра стратегических и международных исследований засвидетельствовал, что «расширение НАТО на Балканах и в черноморском регионе поможет сдерживать экспансионистские устремления России и ее негативное влияние в регионе, а также придаст большее ощущение безопасности верным союзникам США и новым атлантическим государствам»⁴⁴. Влиятельный сенатор-республиканец Ричард Лугар, видный сторонник расширения НАТО, выдвинул в сенате законопроект в поддержку вступления Грузии и Украины в НАТО и утверждал, что вступление этих стран в НАТО «позволит Европе, США и НАТО расширить зону свободы и безопасности»⁴⁵. Законопроект предусматривал выделение в 2008 финансовом году помощи Грузии в размере десяти миллионов долларов. Помощь предназначалась на подготовку Грузии к вступлению в НАТО. Аналогичный законопроект был одобрен 6 марта 2008 года палатой представителей⁴⁶.

Работая с уже принятыми в НАТО и потенциальными членами этого блока, члены лобби стремились также изолировать Россию, лишить ее воздействия на принятие решений в НАТО. Например, сенатор Лугар энергично поддержал применение Плана действий по расширению членства в НАТО в отношении Грузии и Украины и накануне саммита НАТО в Бухаресте встретился с премьер-министром Украины Юлией Тимошенко⁴⁷. При этом Лугар публично поставил под сомнение идею пригласить на саммит президента России Путина, заявив, что такое приглашение напугает Грузию и Украину⁴⁸. Попытки России защитить свои интересы обычно изображали как «бессмысленные», «иррациональные» или указывающие на империализм России и применение ею тактики запугивания⁴⁹. Лобби связывало жалобы восточноевропейских правительств на Россию с их членством в НАТО, утверждая, что такие вопросы, как энергетическая безопасность, также должны стать частью программы НАТО⁵⁰. Многие, очевидно, верили и в то, что кибератаки на государства Балтии были проведенными Россией «проверками» готовности Запада к кибервойне и, в частности, верности НАТО ее новым, самым слабым членам⁵¹. Правительства стран Восточной Европы платили по меньшей мере некоторым лоббистам из числа восточноевропейских националистов⁵².

3. Вызов ядерной безопасности России

Политика ядерного превосходства США

Вскоре после прихода к власти администрация Буша продемонстрировала свое убеждение в необходимости достижения ядерного превосходства путем наращивания ядерных вооружений сверх пределов, обеспечивающих сдерживание. Первым шагом, свидетельствовавшим о стремлении администрации действовать по рекомендациям Проекта нового американского столетия, стал выход США из Договора о ПРО в декабре 2001 года. В декабре 2002 года США приняли новую Стратегию национальной безопасности, содержащую призыв к подавляющему военному превосходству как к средству прекращения гонки вооружений в мире: «Наши силы будут достаточно мощными для того, чтобы отговорить потенциальных противников от наращивания вооруженных сил в надежде превзойти мощь США или сравняться с этой мощью»⁵³. Договор о нераспространении ядерного оружия, с 1968 года являющийся главной основой мира, администрация США теперь рассматривала как структуру, пережившую свою полезность. Помощник Государственного секретаря по вопросам нераспространения оружия массового уничтожения Джон С. Вулф в марте 2003 года заявил сенатскому Комитету по международным делам, что, хотя Договор о нераспространении ядерного оружия «остается краеугольным камнем» проводимой США политики нераспространения, одних международных соглашений «просто недостаточно» для прекращения распространения оружия массового уничтожения⁵⁴. Посол США в НАТО и бывший советник вице-президента Чейни Виктория Нуланд в статье, опубликованной в The Financial Times 24 февраля 2006 года, заявила, что США хотят обладать «военной мощью, которую можно развертывать повсюду в мире», и использовать везде — от Африки до Среднего Востока, а также за пределами этих регионов⁵⁵.

Новый подход проявился и в нежелании администрации заниматься контролем над вооружениями или подписывать договоры, предусматривающие механизмы обеспечения выполнения договорных обязательств и верификацию соблюдения этих обязательств. Например, Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений, подписанный в Москве в июне 2002 года, обязывал США и Россию сократить количество «оперативно развернутых» боеголовок с 6000 единиц до не более 1700 единиц. К 31 декабря 2012 года ядерные потенциалы обеих стран следовало сократить до 2200 единиц. Впрочем, договор не содержал графика сокращений и не предусматривал создания механизма, обеспечивающего соблюдение сторонами договорных обязательств, в чем аналитики увидели способ накопления неразвернутых боеголовок⁵⁶. Отсутствие в договоре положений о взаимных проверках способствовало тому, что

после 2002 года не было даже попыток осуществлять контроль над вооружениями. На приглашение Москвы провести новые переговоры о замене первого Договора о сокращении стратегических вооружений (этот договор еще оставался в силе, но срок его действия истекал в декабре 2009 года) Вашингтон откликнулся только в 2006 году. В том же году США объявили о подписании с Чешской Республикой и Польшей предварительного соглашения о развертывании на территории этих государств элементов американской ПРО — ракет-перехватчиков и радиолокационных станций. Вашингтон утверждал, что ПРО предназначена для защиты стран Запада от ударов со стороны государств-«изгоев», таких как Иран, и не представляет угрозы для России с ее огромным ядерным потенциалом.

Стремясь к достижению ядерного господства в мире, США отвергали тревоги своих собственных генералов⁵⁷, а также озабоченность России своей безопасностью как ничем не оправданную⁵⁸. По мнению Джорджа У. Буша и других руководителей США, идея ПРО была глобальной и не носила явно антироссийской направленности. Однако Россия, при всем ее ядерном потенциале и способности уничтожить США, должна была стать главным объектом внимания. К этому времени США уже развернули элементы системы ПРО в бассейне Тихого океана — на Гавайских островах, на Аляске, в Калифорнии, Японии и в Южной Корее. Следующей на очереди была Европа. Глобальная гегемония Америки предполагала усиление контроля над «старой Европой» и в конечном счете обретение большего контроля над ядерной инфрастуктурой России⁵⁹.

Российский ответ

Поначалу реакция России на стремление США к ядерному превосходству была приглушенной и спокойной. Несмотря на решение Буша выйти из Договора о ПРО, Путин надеялся на способность двух держав сосредоточиться на вопросах борьбы с терроризмом. Это должно было способствовать развитию взаимного доверия и, возможно, в конечном счете снять вопрос о ядерном превосходстве с повестки дня вовсе. По мнению Путина, угроза нападения была возможной, но эту проблему следовало решать совместными, а не односторонними усилиями. У Путина была и дополнительная программа: он предлагал энергично проводить меры контроля над вооружениями для облегчения тяжкого экономического бремени, связанного с поддержанием одного из двух крупнейших в мире ядерных потенциалов. Вместе с другими представителями внешнеполитического истеблишмента Путин верил в политическую силу ядерного оружия, но выступал за сохранение сравнительно небольших ядерных потенциалов. Эта позиция встретила сильное противодействие российских военно-политических кругов. Отчасти такое противодействие было результатом агрессии НАТО против Югославии, которая привела к появлению нового проекта военной доктрины. Акцент в доктрине был сделан на то, что угрозу прямой агрессии против России можно «предотвратить только проведением активной внешней политики и поддержанием высокого уровня боеготовности обычных и ядерных сил». Совет безопасности России предложил в числе прочих мер осуществить расширение и модернизацию стратегического и тактического ядерного оружия⁶⁰. Наконец, Путин убедил Государственную думу России ратифицировать второй Договор о сокращении стратегических вооружений, подписанный в январе 1993 года, и пообещал сократить количество ядерных боеголовок до нового уровня — 3000–3500 единиц.

Ситуация начала меняться в 2002–2003 годах, когда в представлении о безопасности России произошел сдвиг и ядерную политику США стали рассматривать как политику, направленную против России. В Кремле все яснее стали видеть в планах Вашингтона попытки развернуть элементы ПРО вблизи границ России как прямую угрозу безопасности страны и отвлечение от войны с терроризмом. Кремль, который в 2001–2002 годах обдумывал решительные сокращения ядерного потенциала России, в конце 2003 года вернулся к традиционной концепции ядерного паритета с США⁶¹. Президент и министр обороны России часто говорили о развертывании элементов ПРО как о факторе серьезной дестабилизации, влекущей далеко идущие последствия для региональной и глобальной безопасности⁶². В феврале 2007 года Путин в своей мюнхенской речи подверг США резкой критике, а в октябре 2007 года зашел настолько далеко, что провел параллель между размещением советских ракет на Кубе, вызвавшем в 1962 году кризис в американо-советских отношениях, и планами развертывания американской ПРО в Восточной Европе⁶³.

Исходя из этой оценки угроз, Россия дала политический ответ, включавший сохранение существующих соглашений по ядерному оружию, разработку систем, способных прорывать системы ПРО, и планы перенацеливания ракет на новые американские объекты в Европе. Прежде всего Кремль сделал акцент на необходимости сохранения уже достигнутых соглашений по ядерному оружию, таких как второй Договор о сокращении стратегических вооружений и Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений. Некоторые представители военного истеблишмента угрожали выходом из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, запрещающего развертывание ракет средней дальности, но Кремль не поддержал эти угрозы. Хорошо понимая свою неспособность сравняться с американским ядерным потенциалом, Россия также занялась разработкой новых вооружений, обеспечивающих асимметричный ответ. В 2006 году Путин рассказал о проведении Россией испытания новых ракет, развивающих «сверхзвуковую скорость и имеющих возможность изменять траекторию полета», а потому способных преодолеть любую систему ПРО. Кремль также объявил о планах переоснащения своих новых межконтинентальных баллистических ракет «Тополь-М» (SS-27) — каждая из которых несла одну боеголовку, — разделяющимися боеголовками⁶⁵. Наконец, Кремль заявил о том, что вынужден перенацелить свои ракеты на Польшу и Чешскую Республику как на места развертывания новых объектов ПРО⁶⁶.

Проводя эти приготовления, Россия не отказывалась от попыток взаимодействия с США. В июне 2007 года Путин удивил США предложением поделиться радиолокационной станцией раннего предупреждения в Габале (Азербайджан). Он объяснил, что радиолокационная система, которую использует Россия, охватывает не только часть, а всю Европу, а потому «у нас нет необходимости размещать наступательные комплексы на границе с Европой»⁶⁷. Позднее Белый дом отверг это предложение как недостаточное для решения проблем безопасности США, которой угрожали Иран и другие страны. В марте 2008 года Буш и Путин в последний раз встретились в Сочи, но снова не смогли снять разногласия по американскому плану развертывания элементов ПРО в Восточной Европе.