Русская Доктрина
Шрифт:
Единство коммуникационного пространства бывших республик СССР имеет не только “внутреннее”, но и “внешнее” измерение. Кооперация в сфере коммуникаций увеличивает возможности этих государств в транспортном обслуживании торговых потоков “третьих стран”. Единая сеть транспортных магистралей СНГ может в результате стать важнейшим звеном системы трансконтинентальных инфраструктурных коридоров (подробнее об этом было сказано в главе 13 ).
С учетом благоприятной конъюнктуры на мировом транспортном рынке страны СНГ, по идее, попросту обречены на интенсивное сотрудничество и партнерство в сфере инфраструктурных коммуникаций. Кооперация в этом направлении могла бы стать в перспективе катализатором для интеграционных процессов в рамках СНГ и постсоветского
С учетом благоприятной конъюнктуры на мировом транспортном рынке страны СНГ попросту обречены на интенсивное сотрудничество и партнерство в сфере инфраструктурных коммуникаций. Кооперация в этом направлении могла бы стать в перспективе катализатором для интеграционных процессов в рамках СНГ и постсоветского пространства в целом.
3. Главная проблема интеграции – дефицит идей
Однако наличие подобных предпосылок хозяйственной интеграции – условие необходимое, но не достаточное. Для того чтобы процессы интеграции реально заработали, нужна реальная программа; требуется определенная идеология и воля для ее проведения в жизнь.
При этом нужно отдавать себе отчет в том, что “локомотивом” интеграции может быть только Россия. Соответственно, именно от российского руководства требуются реальные шаги для перехода от центробежных тенденций к центростремительным. А в этом направлении сейчас делается очень мало, причем имеющиеся попытки не отличаются особой осмысленностью. К тому же полностью отсутствует понимание того, как следует себя вести в случаях, когда интеграционные инициативы наталкиваются на сопротивление.
Причин указанного сопротивления можно назвать несколько: здесь и амбиции некоторых элит стран постсоветского пространства, и прямое противодействие Запада (достаточно вспомнить череду “бархатных революций”, при победе которых к власти приходили недружественные России силы). С другой стороны, надо честно признать, что и имидж самой Россиикак потенциального центра интеграции выглядит сейчас недостаточно привлекательно.
Именно от российского руководства требуются реальные инициативы для перехода от центробежных тенденций к центростремительным.
В настоящий момент приходится констатировать, что перед политическим руководством России стоят две серьезные проблемы – и похоже, что нынешняя власть решить их не в состоянии. Первая – очевидный дефицит политической воли. Повторимся, интеграционные процессы регулярно встречают достаточно жесткое противодействие, часто возникают конфликтные ситуации – примеров тому за последние годы мы наблюдали немало. И раз за разом выясняется, что действовать в условиях конфликта наши лидеры не готовы. Несомненным плюсом по сравнению с 90-ми годами является то, что откровенно капитулянтское поведение сейчас практически не встречается, но на этом положительные сдвиги, по большому счету, и заканчиваются. На смену бездействию вместо осознанных политических шагов приходит, скорее, некоторый паллиатив: вполне державная (а зачастую даже агрессивная) риторика сопровождается, в лучшем случае, действиями сумбурными и непоследовательными. В результате провалы во внешнеполитическом курсе на постсоветском пространстве стали немногим реже, чем во времена Ельцина, а их последствия (за счет очевидного противоречия с риторикой) – куда более очевидными и деморализующими.
Правда, в последнее время в Администрации Президента заговорили о более жестком и прагматичном курсе по отношению к странам СНГ. С одной стороны, это можно считать началом проявления той самой политической воли – но не обернется ли все опять грозной риторикой, не подкрепляемой реальными действиями? Да, рычагов давления у России достаточно много (от ценовой политики в области энергоносителей до политики миграционной) – но удастся ли их последовательно задействовать?
Но это только половина проблемы. Да, “кнут” (или, по крайней мере, выраженная готовность к его реальному применению) как реакция на недружественные действия конкретных властных элит постсоветских государств – вещь, увы, необходимая. Но, опять-таки, не достаточная: только на силовом давлении никакие интеграционные процессы инициировать не удастся. Интеграция –
Возникает ощущение, что с “пряниками” для потенциальных партнеров на постсоветском пространстве у нынешних властей России пока не густо – в силу того, что подобной позитивной программы пока просто нет. Если в случае с политической волей можно говорить о ее дефиците, который удается отчасти восполнить, то на уровне идей наблюдается, похоже, даже не дефицит, а вакуум. К сожалению, нынешняя российская элита “конструкционно” не способна создавать концепции прорывного развития.
На это накладывается еще одна проблема – отсутствие полноценного “лифта идей”. Складывается впечатление, что властные элиты и экспертное сообщество живут совершенно отдельной жизнью, никак между собой не пересекаясь. Уточним: определенные пересечения есть, но небольшая группа экспертов практически монополизировала диалог с Администрацией Президента. Мы наблюдаем тот случай, когда отсутствие конкуренции (в данном случае – конкуренции идей) ведет к стагнации – как “наверху”, так и “внизу”. В самой Администрации, как уже было сказано, налицо кризис идей (концепции не поступают в должном количестве, нет возможности выбора), а экспертное сообщество вынуждено работать без отдачи, так как отсутствует механизм “обратной связи”.
4. Модели интеграции: теория и практика
При этом нельзя сказать, что экспертное сообщество пробуксовывает в части порождения конструктивных идей и разработки целостных механизмов интеграции на постсоветском пространстве. У экспертов есть ясное понимание роли России в интеграционных процессах как своеобразного “сетевого менеджера” – и это понимание стало основой для создания целого ряда моделей интеграции. Причем моделей самых разнообразных – от объединения по конфедеративному принципу до структур с весьма высоким уровнем централизации. Более того, отдельные эксперты заглядывают и в более отдаленную перспективу, и выходят за пределы постсоветского пространства, вводя, к примеру, понятие “Восточноевропейской конфедерации”.
К сожалению, в силу указанных выше причин, все эти модели пока лишены шанса на практическое претворение в жизнь. Паче того, политическое безволие российской политической элиты уже не первый год тормозит единственный реальный практический интеграционный процесс – создание единого Союзного государства России и Беларуси. А ведь важность этого проекта трудно переоценить: его успешная реализация стала бы именно тем самым позитивным опытом, модельным примером для других государств постсоветского пространства, который так необходим. В Союзном государстве появилась бы возможность “обкатать” схемы – с тем, чтобы в дальнейшем предъявить их потенциальным партнерам в качестве положительных примеров изменений, которые несет с собой интеграция.
Более того, именно Конституционный акт Союзного государства (проект которого все никак не сдвинется с уровня обсуждения) помог бы ответить на вопрос, как должно выглядеть – и какие формы принимать – новое государственное строительство на постсоветском пространстве. Тем более что та концепция, которую содержит нынешний проект, представляется нам едва ли не оптимальной: на законодательном уровне предлагается декларировать равенство всех участников союза, и в то же самое время подтверждается роль России как очевидного лидера нового образования.
В XXI веке мир вступил в новую фазу своего развития – фазу, когда основными субъектами мировой экономики становятся макрорегионы. Это делает задачу интеграции на постсоветском пространстве особенно актуальной. Грубо говоря, возможны только два пути развития нынешней ситуации на постсоветском пространстве: или здесь будет сформирован полноценный макрорегион, или пространство будет “растащено” по другим макрорегионам. Наша задача – не допустить развития событий по второму сценарию.
Возможны только два пути развития нынешней ситуации на постсоветском пространстве: или здесь будет сформирован полноценный макрорегион, или пространство будет “растащено” по другим макрорегионам. Наша задача – не допустить развития событий по второму сценарию.