Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в.

Ершов Леонид Федорович

429. ДУРНОЙ ВКУС

Никандр! Ты хвалишь мне свой нежный вкус напрасно; Скажу я беспристрастно, Что вкус и груб и дурен у тебя: Ты любишь самого себя! <1799>

430. НАДГРОБИЕ ШАРЛАТАНА

Я пыль в глаза пускал; Теперь — я пылью стал. <1799>

431. «Я знаю, для чего Крадон

твердит всегда…»

Я знаю, для чего Крадон твердит всегда, Что свет наук есть зло: для вора свет — беда! <1799>

432. ИСТИНА

Кто скажет не солгав, что сроду он не лгал, Тот разве никогда влюбленным не бывал! <1799>

И. П. Пнин

433. СЧАСТИЕ

Не может счастие ничем меня прельстить, Величия его считаю я мечтою; Ко счастью надобно ступеней тьму пройтить, А сходят от него почти всегда — одною. <1798>

434. КАРИКАТУРА

Подражание английскому

«Что это, кумушка? — сказал Медведь Лисице. — Смотри, пожалуй: Лев наш едет в колеснице И точно на таких, каков и сам он, львах! Неужто же пошли они в упряжку сами, Неужто силою? Они ведь тож с когтями?» — «Ты слеп стал, куманек, он едет на ослах!» 1804 или 1805

435. ЭПИТАФИЯ ПЛЯСУНУ

Жантиля славного сей камень кроет прах. Об участи его скажу я в двух словах: Он, прыгая балет, ногам дал лишню силу, Вскокнул — всех удивил, а сам — попал в могилу.

Приписываемое

436. «Женатый господин слугу его спросил…»

Женатый господин слугу его спросил: «Не с рогоносца ли ты шляпу, друг, купил, Что кроет почти все твое лицо полями?» — «Она одна из тех, что вы носили сами». <1798>

437. «Известный М…, страшилище людей…»

Известный М…, страшилище людей, Избавил многих мук, лишася жизни сей. «Тебе, — кончаясь, рек, — я душу, бог, вручаю». Но взял ли бог ее? Я этого не чаю. <1798>

438. РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ РОСКОШНЫМ И СКУПЫМ ЧЕЛОВЕКОМ

Роскошный человек, страстям предавшись всем, Живет, как будто бы он смерти ожидает; Скупой же, напротив, всё деньги собирает, Как будто вечно жить ему на свете сем. <1798>

А. Горн

439. БИТАЯ

СОБАКА

С поль<ского>

Собака на воров ночь целую брехала; Прибили бедную за то, что спать мешала. В другую ночь спала, воров не ожидала; Окрали дом — и бьют ее, что не брехала! Кронштадт

Неизвестные авторы

440. РАСКАИВАЮЩЕМУСЯ ЧЕРНЕЦУ

Чернец тот, что ономнясь чрезмерну охоту Имел ходить в клобуке на всяку работу И в церкви легко сказывал, прося со слезами, Чтобы он был в счете с ангельскими чинами. А ныне не то поет: рад бы скинуть рясу, — Скучили уж сухари, полетел бы к мясу. Рад к черту в товарищи, лишь бы бельцом быти. Нет уж мочи ангелом в слабом теле слыти. XVII — начало XVIII в.

441. БОГАТОМУ СКУПЦУ

Молвишь, что нету, а есть, слава богу! Имеешь в скринях и в людях залогу, Впредь назовут тя самолюбцем зильным. Когда еси здрав, не зовись бессильным. <1741>

442. НА ЖЕНУ-БЕЛОРУЧКУ

Казалось, будто добра господыня, Но сей промыслом пуст весь дом и скриня. Не работает, токмо отдыхает. Не всяка кошка ловушка бывает. <1741>

443. ЭПИТАФИЯ СКУПОМУ

Зде погребен, который не давал никому, Хотя было довольно в сундуке и в дому. Днесь ему за то руки по смерти связано, Дабы не могл отобрать, что по нем забрано. <1741>

444. ЭПИГРАММА НА ЕЛ<АГИНА>

Тебе не сродно то, Гораций что имел, И верь, что лишнее подумать ты посмел. Ты петиметром быть и сам всем сердцем хочешь, Да денег лишь занять найти нигде не можешь: Богатство на табак свое, знать, издержал, Как засыпался им, стихи когда писал. А авторов за то немецких почитаешь, Что по-французски ты ни слова сам не знаешь. 1753

445. НА ПЕТИМЕТРА

Глаферт природою и счастьем одарен, Дворянства своего считает сто колен. Богатству нет числа; был десять лет в Париже; Науки все прошел уклонностью всех ниже; Пригожство ж в нем равно высокому уму. А добра совесть есть? Вот на! Что в ней ему! 1753

446–447. ЭПИГРАММЫ БОАЛОВЫ

1. К ГОСПОДИНУ П<ЕРРО>, КОТОРЫЙ ИЗДЕВАЛСЯ НАД ДРЕВНИМИ ЛАТИНСКИМИ АВТОРАМИ И, НЕ РАЗУМЕЯ ИХ, ПЕРЕВОДИЛ