Русская фэнтези 2011

Колесова Наталья Валенидовна

— Мне иногда чудится, ты на меня так ощериваешься из-за того только, что считаешь себя драконоборицей. А помнишь, что я тебе сказал? Люди не все знают.

— Люди, по-твоему, вообще сошки гнилые. Почему я тебе верить должна?

— А тебе разве не понравилось со мною летать? — спросил он вдруг, и Джаредина нахмурилась.

— Это ты к чему? И при чем тут это вообще?!

Он сел на землю, рядом с полоской им же выжженной травы, подцепил пальцем клок пепла, зависший на уцелевшем стебле.

— Есть легенда, — сказал, разглядывая этот клок, — у нас, у драконов. Вскоре после

сотворения мира Драгобарр, главный драконий бог, надумал избрать себе возлюбленную из созданий, им порожденных. Долго выбирал он, долго присматривался, пока не остались самые лучшие. Было их трое: змея, птица и человеческая женщина. С каждой из них Драгобарр разделил ложе, и от союзов этих родилось три новых племени. От змеи родились ящерицы, в ваших краях они теперь все сплошь выродились и стали не длиннее ладони, но на востоке есть острова, где живут еще прямые потомки тех ящериц, и так они велики, что ни один дом на твоей родине такую бы не вместил. От союза с птицей родились крылатые фурии, их никогда не бывало в этих местах, они обосновались на севере, и нет в тех краях тварей сильнее и злее. А от союза с женщиной на свет родились драконы. Единственные из прямых наследников Драгобарра, наделенные разумом.

— Сказки, — сказала Джаредина, но не очень-то уверенно это прозвучало. Ибо что, как не сказочное диво, сидело перед ней в траве, рассеянно теребя пепел костра, разожженного его же дыханием?

— Для вас, людей, может, и сказки. Только даже вы знаете, что каждый дракон умеет оборачиваться человеком. Некоторые из нас людьми рождаются — если матерью его станет не драконица, а человеческая женщина. Мы же и в истинном своем облике, и в оборотном к соитию способны…

И лукаво глянул на нее, но Джаредина только зубы покрепче сжала. Не проймет!

— Так ты, стало быть, ненавидишь своих собственных кровных родичей. Хорош, нечего сказать!

— Да было бы за что любить вас. Было время, незапамятное, но было, когда мы жили с вами в мире. Хотели вместе вознести оба наши племени к великому процветанию! Да только людям оно не надо. Людям надо одно только золото. А мы его, как на зло, на дух не выносим. Так Драгобарр решил, для того, чтобы мы не забывали, что несмотря на все наше родство и способность становиться, как вы, — мы все же иные. И всякий дракон, который, польстившись на суетные блага человеческого существования, решал навек остаться в облике человека, обречен был жить в нищете, потому что не мог тронуть золота. А без золота человечишке не протянуть, и уж всяко — не насладиться людским бытием.

И так вот оно пошло… раззнакомились мы с вами совсем. А потом и вовсе вы про нас стали байки слагать, дескать, мы звери лютые, у которых одна забота — только б вашего брата побольше сожрать. Да и наш брат не лыком шит! На каждое ваше копье у нас ряд острых зубов сыщется. Так и стали мы врагами, и кто теперь из людей дракона в небе увидит — сразу ор поднимает и в колокол бежит звонить, точно на пожаре. Боятся… и тем смешны. А стоит оборотиться человеком, примерить вашу собственную шкуру — и как шелковые делаетесь! Враз все обиды забываете, так и стелетесь, в друзья набиваетесь по гроб жизни… до тех пор только, пока не узнаете, кто ваш

новый дружочек взаправду есть.

И такая обида прозвучала в его приглушенном голосе, что Джаредине на миг стало жалко его. Но потом вспомнила, как он бесчинствовал в Холлхалле, и перестала жалеть.

— Если ты хочешь, — сказала она, — чтоб тебя по-людски привечали, то и вести себя тоже надобно по-людски.

Дракон зло посмотрел на нее, сверкнул глазищами. Джаредина только теперь увидела, что зрачки у него так и остались змеиными, длинными. Словно он хоть и обернулся, а не до конца — того и гляди, жаром на траву снова дыхнет.

— Я вот стараюсь с тобой по-людски. А толку?! Так на меня окрысилась, словно это я тебя в цепях вез, в вонючем трюме гноил и с голоду чуть подохнуть не дал! Ладно, хотела правду, слушай: у нас в гнездовище говорят, что людишки суть дерьмо, какое и лапами противно месить. Да только я не верил. Решил сам убедиться, так ли вы вправду плохи. И улетел из гнездовища на юг, туда, где ваше племя укоренилось. Сперва еще на что-то надеялся… а потом, как походил меж вас, посмотрел, послушал… да и на своей шкуре кой-чего испытал…

— Кто же тебя мог обидеть, если в тебя всякий, только раз глянув, влюбляется без памяти?

— Да в том-то и дело. Влюбляясь без памяти, вы, люди, на любую подлость становитесь способны. Это ж уму непостижимо, что вы творить начинаете, когда не чуете за собой никакого ответа, никакой вины. А стоит разум ваш отпустить, чуть только стряхнете морок — тут же голосите: ах, колдун, мерзкий злодей, во что втравил, душу загубил! А что души-то там и было на грош, оттого и загубить себя дала так легко… это ни одному на ум не придет.

Джаредина смолчала. Правду сказать, владетель Эльдак с его женщинами и до прихода колдуна был не ахти каким подарком — и для крестьян своих, и для домочадцев, и для соседей… Но все же не могла Джаредина верить тому, что лживые драконьи уста говорили. Не могла и не хотела.

— Ты, должно быть, мало летал, — заговорила она после неловкого молчания. — Мало летал еще и видел мало…

— Где я летал, я тебе показал. Верней, только начал показывать — ты и сотой части еще не видела. А долго ли… По вашему человечьему времени выйдет — лет пятьдесят. И хоть ваш век короток, а на многое успеешь насмотреться.

Джаредина лишь головой покачала, не в силах справиться с изумлением. Молодой мужчина, сидевший перед ней, был лет двадцати пяти от силы, и в глазах его, когда он был в добром духе, искрилось почти мальчишеское озорство. А когда не в духе — столько злобы горело, сколько и впрямь за полвека не накопишь…

— Я уж думал, что пора мне домой возвращаться. К своим… Покаяться перед старейшинами, сказать — правы вы были во всем, а я дурак. Но тут откуда ни возьмись — ты объявилась! Такие рождаются средь людей раз в драконье поколение, и встретить вас — большая удача. Такие, как ты, наездники — это крупицы человеческой памяти о тех временах, когда мы с вами были родней и жили как родня. В вас нет страха и нет раболепия — вы нам равные, ибо так же, как мы, созданы Драгобарром. И уж коли средь вас он выбрал себе жену, стало быть, что-то в вас доброе все же есть…