Русская Калифорния. С Югом против Севера
Шрифт:
Два «заслуженных» фрегата, доставившие экспедицию великого князя на североамериканский континент 15 лет назад, передислоцированные в Новосибирск, первое время использовались как плавучие батареи. Но, с появлением в наместничестве пароходов, пушки с заслуженных «старичков» сняли, установили на берегу, а кое-какие вообще отправили в Константинополь-Тихоокеанский на переплавку. Сами же корабли неспешно разобрали на дрова и прочие нужные в хозяйстве колонии вещи. Так что спасибо огромное сибирским золотопромышленникам, вложившимся по договорённости с самим императором (давние партнёры его величества по золотодобыче оказались) в развитие губернии, – пароходы «Енисейск», «Ачинск» и «Красноярск» не единожды выручали Ефима Кустова, волею царской ставшего полковником и губернатором.
Наместник
Ефим старался как мог, первоочередной задачей видел рост постоянного населения губернии, держал в порту Константинополя двух «агитаторов» – еврея Иосифа Малкина и попа-расстригу отца Никодима. Два почтенных мужа, встречая партии переселенцев, выступали зазывалами, расписывая прелести проживания на границе с Британией, где не жарко и не холодно и даже снежок зимой выпадает, не то что в калифорнийской «преисподней». Отца Никодима даже как-то поколотили «патриоты Калифорнии», подвыпившие разведчики из второго Калифорнийского полка, считавшегося личным резервом наместника. Но побили, по правде говоря, не сильно. Золотой червонец местной чеканки, выданный на поправку здоровья, только раззадорил экс-священнослужителя, едва ли не молочные реки и берега кисельные сулящего всем, кто в Русский Вашингтон стопы свои направит.
Пришлось даже Образцову вмешаться – приказал граф Никодиму не хулить Орегон и Калифорнию перед «свежими» жителями Русской Америки, не сбивать новичков с панталыку…
Линия телеграфа от Новосибирска до Константинополя функционировала исправно, в 1861 году два города связала вполне приличная шоссейная дорога, отстроенная артелями трудолюбивых корейцев. А вот «чугунку» государь строить категорически не желал, пожурил даже Беловодьевскую общину, вложившуюся капиталами в строительство трансконтинентального рельсового пути от Атланты до Варшавы-Тихоокеанской (Сан-Диего). Только с началом войны Севера и Юга на строительство западного участка магистрали были брошены сапёрные батальоны Калифорнийского корпуса.
Как по большому секрету (под клятву, не шутка!) поведал Кустову наместник, Константин по детски ошибся, почему-то посчитав, что ширина колеи на спешно строящейся южанами дороге составляет не пять футов, что в переводе на столь любимые его величеством французские меры составляет 1524 миллиметра, а четыре фута и восемь с половиной дюймов (1435 миллиметров). А ведь разная ширина колеи у Севера и Юга – РАЗНАЯ! Железнодорожные чиновники, робея грозного властелина, развеять заблуждение царя-батюшки не спешили и Константин совершенно случайно, из письма Образцова, узнал о своей ошибке, которая из незначительной, могла превратиться в стратегическую. Ведь коль у Российской империи и Конфедерации единая колея, можно паровозы для обслуживания литерных поездов, перевозящих ценные грузы через континент, не закупать задорого в Англии, а свои поставлять, да и по российским владениям продолжить «чугунку» от Варшавы-Тихоокеанской хоть до Новосибирска-Сиэтла!
Кавалерийский корпус генерала Турчанинова, в который вошли практически все сотни и эскадроны Русской Америки (остальные, хоть и конные, были не более чем ездящей пехотой), крепил оборону у Большого Солёного озера как раз для воспрепятствования янки пытавшихся тянуть свою трансконтинентальную дорогу к Тихому океану. Но северяне то работают с более узкой колеёй, у них и паровозы и вагонный парк – всё заточено под 1435 миллиметров! А Россия и Конфедерация живут по единым железнодорожным стандартам, что символично!
Распоряжение Константина о передаче КША десяти паровозов (повезли в трюмах в полуразобранном состоянии) в счёт военных поставок, для эксплуатации их на Тихоокеанско-Атлантической железной дороге явилось первой ласточкой. Через океан спешно перебросили десяток опытных инженеров
Из Петербурга пришла телеграмма от САМОГО, Константин пафосно, в несвойственной ему «чиновной» манере, назвал окончание строительства магистрали невероятным трудовым подвигом и величайшей победой Юга в железнодорожной гонке.
Возможно, так император хотел «подсластить пилюлю», подбодрить союзников, – в мае президенту и Сенату КША пришлось перебраться из Ричмонда в Атланту. Северяне ценой огромных потерь сумели таки прорвать «Линию Ли» и добрались до предместий столицы мятежного Юга. Как считали многие в армии Конфедерации, фронт не развалился единственно из-за воинского таланта Роберта Ли и вернувшегося в строй на костылях Томаса Джексона, возглавившего «армию обороны столицы».
Флот Союза, решивший поддержать наступление армии высадкой десанта, приблизился к Норфолку и тут, только через полтора года после начала войны произошло первое столкновение эскадр САСШ и Великобритании. Моряки королевы Виктории, надо отдать им должное, не остались в стороне и поддержали три корабля Конфедерации, отважно выскочившие на пересечку вражеской армады. После полуторачасового ожесточённого боя, два парохода с пехотой северян были взяты на абордаж, а побитые корабли Конфедерации «с гордо развевающимися стягами, под всенародное ликование вернулись в родную гавань». Так писали газеты Юга. Доблестные британцы, «зацепив» пять кораблей эскадры САСШ, поплатились попаданиям в три своих фрегата и гибелью пяти офицеров и тридцати семи матросов. Желание отомстить янки у джентльменов было велико, но адмирал решил сначала отстучать депешу в метрополию, запросить дальнейших инструкций, а из Лондона пришёл «стоп-приказ». В итоге ситуация на море вновь вернулась к первоначальному «ни войны ни мира», но северяне более не докучали даже посылкой судов-разведчиков. До Чарлстона, места базирования русской эскадры, моряки Союза так и не добрались, после болезненной плюхи от Флота Её Величества (в ходе боя погибли около двухсот матросов и офицеров САСШ) сосредоточившись на охране побережья и охоте на русские крейсера в океане.
Но на суше янки наседали. Медленно, но неуклонно «выдавливали» конфедератов из Виргинии, захватили практически весь Кентукки и западную часть Теннесси, активизировав речную флотилию на Миссисипи.
Добровольческий корпус за первые пять месяцев 1862 года потерял убитыми и тяжело ранеными полторы тысячи человек, что при общем количестве русских добровольцев в Виргинии и Кентукки, в девять с половиной тысяч штыков, наводило на невесёлые мысли. Нет, о поражении никто не думал, но оптимизм первых месяцев войны, когда многие поддались радостным обещаниям «плантаторов», клятвенно заверявших, что за полгода «раскатают лавочников», испарился как эфир, широко применяемый при хирургических операциях. Русские врачи ценились командованием армии КША на вес золота, за каждым хирургом закреплялся взвод охраны, перемещавший «своего» эскулапа вдоль линии фронта на самые горячие участки. Из далёкого Томска давал советы Пирогов, которого только личный приказ императора удержал «во глубине сибирских руд» на посту ректора Сибирского Университета.
Молодой и перспективный учёный Дмитрий Иванович Менделеев, «сосланный» в недавно открывшийся Калифорнийский Университет, где возглавил факультет естествознания, помимо чтения лекций занялся производством взрывчатых веществ. Образцов сначала с подозрением относился к Менделееву, проходившему по громкому делу бомбиста Недосекина, взорвавшегося вместе с великим князем Михаилом Николаевичем. Менделеев даже в Петропавловской крепости какое-то время отсидел, пока не был отправлен в Калифорнию. И здесь химик развернулся, благо ехал в Новый Свет не спеша, основательно по дороге «закупившись» в Свете Старом, приобретя для Университета учебных пособий, книг и прочего на без малого сто тысяч золотых рублей, выданных лично императором.