Русская комедия

Князев Владислав

ХИМИКАТОВ. Тс-с… Новая система называется… Демо… будто глотаешь шпагу! Кра… словно жуешь железо! Ти… точно танцуешь с верблюдом!

СТЕКЛОТАРОВ. Неужели такая-растакая?

ХИМИКАТОВ. Демо-кра-ти-я!

СТЕКЛОТАРОВ. Ну это вы как интурист.

ХИМИКАТОВ. Даю голову на распиловку!

СТЕКЛОТАРОВ. А я — на склероз.

ХИМИКАТОВ (сурово как бы читает строки инструкции). «В случае невнедрения демократии… привлекать, подвергать, лишать…»

СТЕКЛОТАРОВ. Ва-ва-ва… Добро пожалова-вать но-ва-вая система!

МИЗИНЧИКОВА.

Вот это по-бабьи! Демократия на сторону не уйдет. Не первый раз…

СТЕКЛОТАРОВ. Помним, помним… шесть раз.

СВЕРЧКОВ (не может без собственного комментария). Не считая курортных романов.

МИЗИНЧИКОВА. Нет, вы дождетесь, я вас женю на своей бабушке.

СТЕКЛОТАРОВ (Химикатову). Не обращайте внимания на первое апреля.

ХИМИКАТОВ (командует за кулисы). Прошу явить актуальный образ. Алле!

На сцену вновь вползает контора. Разумеется, совсем не такая, что в эпоху построения. Не вагончик, а просторные аппартаменты.

Не обстановка, а обстановочка, то бишь евродизайн.

ХИМИКАТОВ (озвучивает новую аббревиатуру на вывеске). Ка Пэ эСэСэСэСэСэС — Контора по подражанию самой современной, совершенно свободной, сша-европейской системе.

СВЕРЧКОВ. Шесть свистящих! Это уже по-соловьиному. Я имею в виду Соловья-разбойника. Ну-ка! (Выводит руладу, но срывается.) Извините, дал петуха. Но с шампанским вытянем. Разумеется, с импортным шампанским.

СТЕКЛОТАРОВ. Зюйд-вест. Лучше насвистите, как эту новую пертурбацию «кушать подано»? Щи со сметаной или суп из топора? Макароны с фаршем или гуляш по коридору? Торт «Наполеон» или Наполеон без торта?

МИЗИНЧИКОВА. Мужчины, мужчины, давайте по-женски. Были мы революции верны, теперь… неверны.

СВЕРЧКОВ. Были ручные коллективисты, теперь — дикие индивидуалисты.

ХИМИКАТОВ. Были антизападниками, стали под Запад.

СТЕКЛОТАРОВ. А как же с этим… которое на букву «е»? Нет теперь монолитного единства? Значит, молодожены в медовый месяц поврозь будут мед пить?

СВЕРЧКОВ (в своем духе). Все, что было правдой, стало неправдой. И наоборот.

СТЕКЛОТАРОВ. Но это всерьез или в курьез?

СВЕРЧКОВ. Какая разница? Лишь бы озвереть.

СТЕКЛОТАРОВ. Ох, ринит, гастрит, атипичная пневмония. Что скажешь, товарищ народ?

«Э-э-э!»

СВЕРЧКОВ. Где наши лапти не разваливались!

СТЕКЛОТАРОВ. Ну ладно. Значит, все разрешено, ничего не запрещено, на все махнули рукой.

ХИМИКАТОВ (объявляет новый коронный номер). Тройное сальто-мортале! Задом наперед! Впервые во все времена и на всех пространствах! Алле!

Звучит музыка. Непонятная. Вроде классической фуги, но под модное буги-вуги.

Первой бросается в новую жизнь (сценическую) наша героиня.

МИЗИНЧИКОВА. Мужчины, мужчины, я первая! Свобода. Наша бедная женщина так долго ее ждала…

Ну пожалуйста. Уж я-то знаю, что надо моему зрителю. Да и вам же легче: баба с возу.

СТЕКЛОТАРОВ. Товарищ баба… Или теперь не товарищ? (Химикатову.) Вице-дрице, какая сейчас шлица?

ХИМИКАТОВ. Согласно официальным установкам вводятся дореволюционные обращения: господин, госпожа, господа.

СВЕРЧКОВ. Сокращенно: г-н, г-жа, г-да.

СТЕКЛОТАРОВ. По-тургеневски, по-сержантски… Г-жа баба, а кто персонально ваши зрители? Вижу, вижу: уже зашевелились… Да, это гда… Желаю, напутствую, заранее испытываю необъяснимый страх.

МИЗИНЧИКОВА. Не первый раз… и не последний… (Приняла театральную позу.) Сценическая свобода является исполнением заветной мечты каждой актрисы-героини с ее вечной темой любви. Музыка, блюз!

Звучит музыка. Мизинчикова церемонно приглашает на танец Сверчкова.

МИЗИНЧИКОВА. Ну герой! Только без интеллигентского кукиша.

Танцуют.

МИЗИНЧИКОВА. Демократия дает небывалые возможности для раскрытия женской натуры. (Начинает раздеваться.)

СВЕРЧКОВ (ликует). Какая натура!

СТЕКЛОТАРОВ. Г-жа героиня! Что вы делаете?

МИЗИНЧИКОВА. Освобождаюсь от тяжкого груза ошибок.

СТЕКЛОТАРОВ. А это не того… не пере?

МИЗИНЧИКОВА. Это сцена с раздеванием.

СТЕКЛОТАРОВ. Зачем, почему, на каком диване… фу, основании?

МИЗИНЧИКОВА. Так свобода же. (Начинает раздевать и своего партнера.)

СТЕКЛОТАРОВ. И Гамлета на диван?

МИЗИНЧИКОВА. Я вовлекаю его в демократический процесс.

СВЕРЧКОВ. Наша демократия. Раздет сам — раздень другого.

Скрываются за ширмой. Оттуда Сверчков появляется уже наполовину Адамом. Мизинчикова устремляется к Химикатову.

СВЕРЧКОВ (не без ревности). Это же злодей!

МИЗИНЧИКОВА (увлекает Химикатова в танец). Прежде всего — демократ!

СТЕКЛОТАРОВ (глядя на них). О-о-ох. Запрещаю… Разрешаю… А-а-а… махнем рукой.

ХИМИКАТОВ (растрогался). Мне хочется плакать! Третий раз в жизни. Первый раз я плакал, когда увидел в цирке танцующих верблюдов…

МИЗИНЧИКОВА. Это еще не цирк. (Оставляет Химикатова, делает реверанс Стеклотарову.)

СТЕКЛОТАРОВ. Нет! (Отмахивается.) Склероз… ишиас… ветеран…

МИЗИНЧИКОВА. Прежде всего поборник демократии… Полечку. Полегонечку. И-раз… (Танцуют.) Где ишиас?

СТЕКЛОТАРОВ (завелся, даже притопывает). Ишиас… вот здесь. (Тычет Мизинчикову чуть ниже поясницы.) Смотри-ка ты! У Евы, оказывается, не только грудь колесом… Что значит демократия!