Русская комедия
Шрифт:
Сейчас мы привязали канат одним концом к ручке упрямой двери, а другой дали в руки хану Батыю в юбке. Она не успела сообразить, а мы не успели пояснить, что все это означает, как прадедовский канат, наверное, и сам любивший побуянить, задрожал от предвкушения еще не виданной им доселе забавы, натянулся и рванул что было сил. Как вы догадываетесь, что было сил в руках хана Батыя в юбке. Дверь широко распахнулась, точнее, слетела с петель, и…
В руки, которые собирались казнить «безрогих скотов», то есть истинных колдыбанцев, вдруг свалился, как с неба, предмет девичьих мечтаний. То есть врио Луки Самарыча. Словно снаряд из зенитки.
Степанида не сразу поняла, что это — не простой камень, а драгоценный. Поэтому она поймала предмет своих мечтаний и держала его без восторга, а лишь с недоумением.
— Ты чего тут летаешь, как муха или комар? — сердито спросила она. — Прихлопну ненароком, а отвечать придется как за настоящего.
Предмет соскользнул с ее рук на пол, и тут же пол «Утеса» задрожал под ударом багра.
— Мне стыдно за вас! — вскричал в нашу сторону предмет голосом партийного демона или же трагика из драмкружка колдыбанского трампарка. — Вся Самарская Лука, вся держава, весь мыслящий мир взирают на вас с верой и надеждой, а вы с позором покидаете поле битвы!
Да, так и сказанул. Даже мы, привыкшие к беспардонности этого пузатого монстра, ошалели. Это он упрекает нас! Он, который все время сидел и жалобно скулил в подсобке, как на горшке в ГУМе.
Ведь это из-за него, из-за того, что у него некстати оказалась жена, нам теперь идти на войну с амазонкой. Мы что ему — пушечное мясо?
Задергался левый глаз у одного генерала, он же солдат. Ему вторил другой. Подыграл третий. Выразил полную солидарность четвертый.
— За победу над дамой, — полились флагманские куплеты, — соратники Луки Самарыча готовы не только головы сложить.
— Но быть первым возлюбленным у девицы — особая честь.
— Эта честь по праву принадлежит первому среди равных, то есть Луке Самарычу.
— Вся держава с завистью смотрит на него.
Степанида, изумленно наблюдавшая всю эту сцену, кажется, наконец сообразила, что она как бы тоже является действующим лицом, ибо спор идет о том, кому быть ее соблазнителем. Точнее сказать — кому не быть. Но до такого ракурса женская, а тем паче девичья логика не дойдет никогда.
— Мужики, в чем проблема-то? — участливо забеспокоилась Степанида. — Может, кому в лапу для ускорения дела сунуть? Всегда пожалуйста. Сколько надо?
И она уже полезла было в вырез блузки. Видать, грузчик Федот не ошибся: там действительно был ларчик, а может, даже и сейф с драгоценностями.
— В «Утесе» предоплата не практикуется, — решительно остановили мы заказчицу. — И вообще, настройтесь на самое удивительное. Вам будет что порассказать внукам и правнукам.
И, ничтоже сумняшеся, мы взяли объект предстоящего высшего блаженства в окружение. Сначала участковый уполномоченный Самосудов ткнул зачем-то ему в нос свое милицейское удостоверение. Словно хотел подвергнуть аресту. На самом же деле арестовывать супергероя он не стал, а вместо этого снял с него верхнюю одежду. То есть плащ-палатку. Причем проделал это так молниеносно и ловко, будто был не страж порядка, а ночной тать-рецидивист. Впрочем, мент Самосудов, может быть, и брал тайно уроки у рецидивистов своего участка. На всякий случай. Например, если ему и его сотрудникам снова будут задерживать зарплату или выдавать ее не деньгами, а разрешением раздевать прохожих.
Короче, не успел супергерой и пикнуть, как остался без своей знаменитой хламиды.
Короче, счастливый любовник остался в трусах и в майке. К делу приступил преподаватель-многопредметник Молекулов. Он руководил работами по возложению обнаженного супера на уникальное ложе «Утеса». То есть на прадедовский диван.
Создатель теории абсолютности и ее прикладной отрасли «Как ни кинь — все клин» тоже проявил выдающуюся изобретательность. Очевидно, учился у своих второгодников. У того же Антоши Добронравова, который ухитряется запрятать вундеркинда Семипядева так, что даже многоопытная колдыбанская служба спасения ищет его и на чердаке школы, и в подвалах, хотя вундеркинд всего-навсего лежит в ящике парты.
После ряда попыток уложить супергероя в привлекательном положении: калачиком, бубликом, рогаликом, щукой под шубой, цыпленком под майонезом — Молекулов велел совместить бренное туловище подопытного с контурами впадины, которую оставили на диване наши разбойные предки-атаманы. В этом положении Самарыч выглядел классическим волжским хахалем. Как ни кинь меня, красна девица, — все равно не кинешь, а будешь как миленькая носить передачи в СИЗО.
То что надо! Все вмиг расступились и передали эстафету луженой глотке суперлектора Профанова. По-профессорски откашлявшись и заглушая слабый писк раздетого субъекта, глотка загрохотала:
— Перед нами — уникальная композиция. В центре ее — загадочная фигура некоего колдыбанца. Обратим внимание сначала на трусы, в которые он облачен. Судя по фасону, впервые они надеты лет двадцать пять назад. Имеют необычайно линялую расцветку. Она явно свидетельствует о том, что в этих трусах было совершено длительное плавание. Как в пресных, так и в морских водах. Очевидно, по Волге — от Самарской Луки до Астрахани. И далее — по Черному морю, по Средиземному, до самых британских морей…
Так говорил Профанов, и мы удивлялись: чего к нему пристает шеф Сократов? Якобы на его лекциях все спят. Вон как встрепенулась Степанида Захаровна Голенищева! Вся в слух обратилась.
— Теперь взглянем внимательно на майку, — продолжала луженая глотка. — Отчего она вся в пятнах и разводах? Может быть, это следы французских вин и немецких ликеров, которые льются рекой на веселых пирушках? О нет, мы видим, что предмет нашего исследования печален и вот-вот разрыдается. Логично предположить, что он уже пролил реки горьких слез. Вот отчего столь ужасна его майка.
Профанов сделал паузу, и Голенищева нетерпеливо дернулась: говори, мол, говори.
— И наконец — живот невиданных размеров! — восхищенно объявила луженая глотка. — Никакими спецрационами, даже с применением генной биоинженерии, невозможно добиться подобных чудес откорма. Такой живот можно отрастить, только лежа на диване в течение очень долгого времени. Нет сомнений, что наш колдыбанец лежит, не вставая, на диване вот уже четверть века. Лежит и думает.
— О чем? О ком? Ответив на этот вопрос, мы разгадаем, что за колдыбанец перед нами, под каким именем он будет занесен в Книгу рекордов Гиннесса и вознесен на вершины славы потомками.