Русская красавица. Напоследок
Шрифт:
– Что ж это они тебя так? – интересуется водитель, прикрывая наигранным сочувствием стандартное пошловатое любопытство. – Не угодила?
– В каком смысле? – на всякий случай сразу всех ставлю на место. – Просто мне нужно в Симферополь, а им – на Азов. И туда, и туда, срочно. Вот вас и привлекли…
– А, – водитель понимает, что интимных подробностей не будет и теряет желание разговаривать.
Вот тут-то я и решила, что, раз водителю заплачено, то можно ни о чем не беспокоится и закрыла глаза, пустив ситуацию на самотек. Проснулась уже на вокзале в Симферополе.
– Эй, очнись! – от распахнутой
Разумеется, троллейбуса я ждать не собиралась. Трогаться дальше по трассе можно в любое время. Но сообщать об этом водителю было совсем не обязательно.
– Хорошо, спасибо, – говорю. И еще и улыбаюсь указанным ребятам настолько приветливо, насколько вообще можно делать это в такую рань.
– Что будем делать? – парням лет по двадцать с хвостиком. Одеты прилично, судя по разговору – вполне даже нашинские. Правда, немного в подпитии. Охотно рассказывают, что всю ночь кутили в здешнем кабаке, а теперь ждут транспорта, чтобы домой попасть.
– А вы разве не в Ялту едете? – удивляюсь искренне. – Мне тот мужик из Жигуленка сказал, что будем попутчиками. Впрочем, не важно. Я все равно снова на трассу собиралась. Пойду…
Ну, расслабилась я как-то, расслабилась! Ведь доехала уже. Да и ночь уже окончилась. И ребята – ровесники, а значит, общих взглядов на действительность…
– Погоди, – останавливает один. – Куда пойдешь? А, знаешь что, мы ведь как раз собирались сегодня в Ялту ехать. Пойдем ко мне заскочим, машину возьмем… Тут недалеко…
Впору по его слащавым интонациям догадаться о лжи. Или хотя бы мозги включить и сопоставить, что этот тип только что рассказывал о транспорте, без которого домой добраться не может, и тут же к себе во двор за машиной зовет…
Но на меня какое-то отупение нашло. Соглашаюсь и весело следую за новыми попутчиками. Куда? А фиг его знает. В какой-то парк, что проходит вдоль речки. Вроде как за этим парком частный сектор должен быть:
– Там у меня во дворе тачка и стоит, – объясняет тип. Второй парень явно перебрал больше. Молчит, немного шатается. Смотрит то на меня, то на друга затуманенными глазами. Тараторю без умолку, чтоб не заснуть. Рассказываю о своем пути, о том, какие люди замечательные бывают, о нашей московской редакции и о том, как здорово, что эта сумасшедшая ночь окончилась. И тут…
– Садись, покурим, – с улыбочкой предлагает тот тип.
Усаживаемся все втроем на поваленное дерево.
– А вот это – лишнее, – отодвигаюсь, уворачиваясь от попытавшейся приобнять мою талию загорелой волосатой ладони… – Это – не по моей части…
– Ну, хватит уже, – тип устало морщится. Так, будто я играю в какую-то надоевшую уже всем игру, вместо того, чтоб заняться обещанным делом. – Автостопы, понты, тачки… Голова трещит. Давай по миньету, и можешь быть свободна…
– Чего?! – переспрашиваю брезгливо, а потом, в ответ на неприязненное «того», внезапно
– Завязывай мне тут цирк устраивать! – внезапно разозлившись, кричит этот тип. Резко замахивается, замирает, явно довольный моим перепуганным шараханьем. – Страшно? – самоуверенно щуриться, криво ухмыляясь. – Дальше будет еще страшней. Вон видишь речка? У нас в ней периодически вылавливают иногородние трупы…
Ясное дело, весь этот бред с угрозами он несет лишь бы запугать меня… Прикидываю в голове нечто маразматичное: речка действительно может оказаться полезной – до нее – два шага. Разбежаться, перемахнуть через бетонное ограждение, прыгнуть в воду… Не полезут же они за мной? В любом другом направлении шарахаться нельзя: скоростью передвижения я никогда не отличалась, а погоня только разгорячит ублюдков и выветрит из них окончательно все инстинкты цивилизованности… Черт, у меня документы в рюкзаке и блокнот с текстами. Все промокнет. Жалко-о-о…
– Ты тут не молчи! – тип (еще не грубо, еще неуверенно) берет меня за подбородок, выворачивает лицо к себе. – В общем, договорились? Будешь пай-девочкой? Ну, что тут такого? Ничего тут такого, да? – он зачем-то начинает уговаривать. – А мы потом тебя в автобус посадим. Что тебе в троллейбусе трястись, после крутых Мерседесов-то? – последнее, разумеется, говорится не без насмешки.
– Вы меня неверно поняли, – тупо твержу свое, – Я действительно просто еду, – смахиваю его руку. Слишком резко, чтоб не испортить этим все окончательно. Агрессия порождает агрессию. Обожженная пощечиной, хватаюсь за лицо.
– Вы чего? – лепечу, вмиг растеряв всю свою уверенность и стыдясь этого лепетания. И от стыда – не от боли, не от страха, а именно от стыда за свое униженное положения – делаюсь вдруг сама не своя и ощущаю, как глаза наполняются слезами.
– И соплями тут ничему не поможешь! – кричит мой обидчик (или нет, говорит он довольно тихо, но с такой интонацией, что ощущаются его слова, как страшный крик), – Девочка-целочка, чуть что – реветь и к маме… А двадцать гривень я за что отдал, спрашивается!?
Меня трясет от обиды – со мной, таким тоном, за что, почему я не убью его немедленно, отчего реву, как сопляка? Где-то в глубине головы мелькают две мысли: «Пятьдесят гривен, это сколько рублей?» – глупо интересуется первая. А вторая усердно пытается сообразить: «Кому он платил? О чем идет речь?»
Собственно, вторую мысль и озвучиваю, параллельно презирая себя за то, что вступила в переговоры с этой сволочью. Да еще и веду их как-то тихонько, подавлено, с просящими интонациями…
– При чем здесь я? – спрашиваю, а слезы все катятся, и убрать жалобность тона никак не получается…