Русская миссия Антонио Поссевино

Федоров Михаил Иванович

— Сколько у них галер? — спросил Истома.

— Три.

Три хорошо вооружённых галеры при почти полном штиле против семи парусных купеческих кораблей оставляли мало надежды на спасение. Пиратские суда были приспособлены для морского сражения, имели достаточное для этого количество пушек и бойцов, количество которых должно было резко возрасти, когда в бой вступят оставившие вёсла гребцы.

Передовая галера уже пересекала курс холька, отрезая его от Эзеля. Над её правым бортом появилось несколько облачков белого дыма, через несколько мгновений донеслись звуки пушечных выстрелов. Разбойные пушкари явно торопились, поэтому плохо взяли прицел, да и небольшое волнение не способствовало точности стрельбы. Места падения ядер Истома не видел. Капитан снова что-то закричал, но на этот раз его крик выглядел

не воплем отчаяния, как при первом известии о приближающихся неизвестных галерах, а как команда опытного и решительного командира. Три пушки выстрелили одновременно, ещё мгновения спустя — четвёртая. Те орудия, что перекатили с правого борта, пока молчали: пушкари только готовили их к битве.

И тут случилось невероятное: передовая галера взорвалась. Во все стороны полетели куски мачт, вёсла, щепки от досок обшивки. Они плюхались в воду совсем рядом с холь-ком. Подробности свершившегося с расстояния были видны плохо. У капитана от радости и от неожиданности отвисла челюсть, и он, растерянно взглянув на сжимающего рукоять своего шамшира Истому, пробормотал:

— Крюйт-камера!

По морским законам крюйт-камера, в которой хранятся боевые припасы, всегда располагается ниже ватерлинии, чтобы исключить попадание в него вражеских ядер и чтобы в случае возникновения пожара её легко можно было залить морской водой, открыв предназначенные для этого отверстия. Но, очевидно, волею случая раскалённое ядро, не шибко прицельно выпущенное из небольшой пушки, уже на излёте крайне удачно пробило борт или палубу галеры, угодив точно в крюйт-камеру, задев при этом бочку с порохом, от которой воспламенился весь пороховой запас. Вне всякого сомнения, живых на этой галере не осталось. Силы врага сразу уменьшились на треть. На купеческих кораблях взрыв на галере вызвал бурю ликования.

— Бог на нашей стороне! — радостно сказал капитан Истоме.

Но оставшиеся две галеры и не думали отступать. Даже после столь неудачного начала боя пираты имели значительный перевес и по количеству пушек, и по бойцам, даже считая все семь кораблей торговой эскадры. Они быстро приближались, но стрельбу пока не открывали, стараясь подойти для верного выстрела поближе.

Капитан посмотрел вверх, где на мачте полоскался на ветру торговый флаг вольного города Любека.

— Кажется, ветер усиливается, — весело подмигнул он Истоме.

Действительно, стихнувший было ветер начал усиливаться, словно повелитель ветров Эол [133] , спохватившись, решительно встал на сторону купцов. Суда, раздувая паруса, медленно набирали ход, но пиратские галеры были совсем рядом. Над их бортами поднялись облачка белого дыма. Вокруг холька плюхались в воду ядра, но попаданий, к счастью, пока не было. Обе галеры, не обращая внимания на остальные шесть судов, подошли ещё ближе и чуть ли не в упор расстреливали хольк из пушек. Истома заметил, что вдоль обращённого к ним борта появились десятка два аркебузиров, которые пытались вести прицельный огонь. К счастью, ветер, а с ним и волнение усиливались, и попасть в цель, когда палуба ходит вверх-вниз, было совсем непросто. Отставшие когти пытались догнать передовой корабль, чтобы помочь отбить нападение пиратов, но до них было пока довольно далеко.

133

Эол — по Гомеру, сын Посейдона и смертной женщины Арны. Назначен Зевсом повелевать ветрами.

Одна пушка на галере стреляла спаренными ядрами, соединёнными между собой цепью. После одного из выстрелов такой заряд, проломив фальшборт, попал в среднюю мачту и снёс её, вырвав из трюмных и палубных креплений. Мачта повалилась в воду, а вместе с ней и сидящий в вороньем гнезде матрос, который всё время боя продолжал наблюдение за морем. Его истошный, но короткий крик на мгновение перекрыл даже звуки пушечной стрельбы, но вот верхушка мачты коснулась воды, и он затих.

Из-за сбитой мачты количество парусов сократилось почти вдвое, ведь на ней было больше парусной оснастки, чем на каждой из оставшихся. Хольк стал замедлять ход, и Истома заметил, что на галере пираты держат в руках железные крюки с привязанными к ним верёвками.

Они готовились к абордажу, оставалось лишь подойти поближе. Артиллеристы привязывали пушки, также намереваясь участвовать в битве в составе абордажной команды.

В горячке сражения пираты не обратили внимания или просто не заметили, что первый из следующих за хольком коггов подошёл близко к месту схватки. Его вооружение было куда слабее, чем у галеры, очевидно, именно поэтому его не приняли всерьёз. Но пушкари купеческого корабля не считали, что битва проиграна. Выстрел в упор из шести орудий разворотил корму пиратской галеры, уже вставшей к хольку бортом и сложившей вёсла вдоль корпуса судна для начала абордажного боя. Вторая галера попыталась артиллерийским огнём отогнать наглого купца, но тут стали подходить отставшие суда.

Капитан холька, весело скаля зубы, вытащил из ножен короткую саблю, которая прекрасно подходила для сражения на палубе корабля. Пираты с повреждённой галеры, не обращая внимания на усиливающийся обстрел, забросили абордажные крючья на борт холька и стали подтягивать своё судно к тяжёлому купеческому кораблю. Когда борта сблизились, они начали перепрыгивать разделяющее их пространство, и на палубе началась ру-копашная схватка.

Истома вместе с командой "купца" рубился с пиратами, ловко орудуя своим шамширом. Перед схваткой он успел зарядить оба свои пистолета, но они, уже пустые, валялись у сбитой мачты, запутавшись в упавшем на палубу парусе. Краем глаза он видел, что свалившийся за борт вперёдсмотрящий сумел по свисающим за борт порванным пеньковым снастям подняться на палубу, но его тут же снова сбили в воду. Он снова поднялся, вырвал из рук тяжело раненного и истекающего кровью пирата абордажную саблю и вступил в бой.

Шевригину, несмотря на принадлежность к Посольскому приказу, уже приходилось бывать в сражениях, и оружием он владел прекрасно. Первому бросившемуся на него пирату он раскроил голову до подбородка, второму рассёк плечо, и тот с криком повалился на палубу, пытаясь отползти в сторону, чтобы его не затоптали чужие или свои бойцы. И матросы холька, и пираты большей частью состояли из жителей Дании, Ливонии, Любека и населённого поляками ганзейского города Кольберга, поэтому со всех сторон неслась отборная немецкая ругань, среди которой иногда слышались истошное kurwa [134] и dinmor [135] .

134

Kurwa — польское слово, означающее "женщина лёгкого поведения". Часто не несёт информативной нагрузки, а используется для выражения широкого спектра эмоций — разочарования, восторга, злости, угрозы, гнева и т. д.

135

Dinmor [дин мо] — датское ругательство, "твою мать".

Пистолеты и аркебузы обеих сторон были опустошены, и вокруг Истомы раздавался металлический лязг скрещивающихся абордажных сабель и тесаков. В воздухе повис запах скотобойни, палуба стала липкой от крови. Но ожесточение сражающихся не уменьшалось. Матросы купеческого корабля понимали, что пираты в случае победы в живых не оставят никого — зачем им свидетели? Поэтому продолжали биться, рассчитывая на помощь других кораблей.

Раненые, упав на палубу, вонзали в ступни вражеских бойцов ножи, дёргали, стараясь сбить их с ног, даже кусали. Враги, в том числе и те, кто не мог подняться на ноги и потерял оружие, катались, вцепившись друг в друга и пытаясь выдавить сопернику глаза, задушить или свернуть шею. Исступление боя достигло наивысшего напряжения.

Подошедшие шесть коггов в упор расстреляли повреждённую галеру, и та медленно погрузилась в холодные воды Балтики. Морская гладь покрылась оторванными досками обшивки, обрывками парусного оснащения и тонущими людьми. Пираты кричали, призывая спасти их, но на эти призывы никто не обращал внимания, и они тонули. Лишь самые сильные старались добраться до корабля, неважно, своего или чужого, и попытаться избежать ужасной смерти в морской пучине. Кое-кто даже сумел влезть на борт холька и вступил в схватку с командой, но всё было напрасно.