Русская миссия Антонио Поссевино
Шрифт:
— Большая луна сегодня, — сказала старуха.
Поплер не стал переводить, посчитав замечание старухи незначительным, но Истома и без того понял сказанное. Старуха достала из кармана на груди своего платья колоду карт.
— Самое время для гадания, — сказала она, поглядывая то на Истому, то на Поплера. — Ну, кому первому?
Истоме дико хотелось спать, да и к гаданию он относился как к богопротивному занятию. Но старуха тронула его за руку, и в голове посветлело.
— Значит, тебе, — сказала она.
Она, усевшись напротив Истомы, стала раскладывать карты по шесть листов в ряд. Истома ни разу не видел таких карт: перед ним мелькали странные картинки — башня, повешенный за ногу человек, полумесяц, какие-то люди
Старуха разложила всю колоду, шепча при этом какие-то слова, затем собрала колоду воедино, но не в том порядке, в котором раскладывала, а то крестом, то наискось. И вновь разложила, уже по четыре карты. И опять собрала. Она снова шептала и снова раскладывала. Под конец она разложила карты по одиннадцать в ряд и окинула их внимательным взглядом, после чего подняла глаза на Истому.
122
Карты Таро.
— Внимательным тебе надо быть, в пути ведь много такого бывает, что мы и представить не можем. Но ты вернёшься домой, странник, вернёшься. Обнимешь жену и дочерей своих, и у правителя своего будешь в чести, и останешься в веках. А теперь всё, давай товарища своего.
Истома продолжал сидеть напротив неё: ему казалось, что он должен о чём-то спросить у старухи, но почему-то никак не может вспомнить — о чём именно. Старуха улыбнулась, обнажив жёлтые с коричневыми прожилками зубы:
— Всё так и будет. Нюкта [123] убить может, а соврать — нет.
123
Нюкта — в греческой мифологии персонификация ночной темноты. В учениях различных древнегреческих философских традиций Нюкта наделялась разным содержанием.
Истому кто-то тронул за плечо: рядом стоял Поплер.
— Пора спать, брат, — сказал он.
Вид у него был нехороший: рот оскален в странной улыбке, лицо побледнело, под глазами чёрные круги. Или это лишь в свете полной луны он так выглядит? Истома встал, но спать решил пока не ложиться и послушать, что Нюкта нагадает его спутнику.
Поплер уселся на то же место, и старая Нюкта начала своё гадание. Она так же раскладывала карты, собирала их, что-то бормоча. Посреди гадания Поплер, качнувшись, внезапно упал навзничь. Нюкта на миг остановилась.
— Дика [124] , аммониеву соль [125] сюда! — крикнула она.
Подбежала девушка, неся в руках кожаный кисет, из которого она на ходу достала керамическую бутылочку с широким горлышком, закрытым хорошо притёртой пробкой. Нюкта открыла бутылочку и, достав из неё маленькую светло-коричневую гранулу, растёрла её в пальцах и поднесла к носу Поплера. Тот сразу дёрнулся и закрутил головой, приходя в себя. Поднялся на локте и сел на прежнее место.
124
Дика — дочь Нюкты.
125
Аммониева соль — группа ароматических веществ, включавших карбонат аммония. Имеет резкий запах, применялась для приведения в чувство при обмороках.
— Голову повело, — сказал он.
Дика унесла аммониеву соль и словно растворилась в темноте.
— Пригляди за ним, чтоб в обморок больше не упал, — велела Нюкта Истоме, и тот послушно встал рядом.
Старуха продолжила гадание, а когда закончила, внимательно
— Молод ты ещё, — сказала она. — А дела земные с себя сбросил. Не лучшим образом, конечно, только вот нет на тебе ни ближних, ни дальних дел. И как сумел только? Не мудрец, не монах, не герой.
Она посмотрела на Истому:
— Ты береги его. Человек он надёжный, а может выйти когда угодно.
— Куда выйти? — не понял Истома.
— Куда-куда, — передразнила старуха, — куда все выходят.
Она снова посмотрела на Поплера, который сидел, словно не слыша слов Нюкты.
— Теперь спать всем, — сказала та, — всё сказано, всё сделано…
…Истома открыл глаза. Солнце уже наполовину поднялось над той линией, что разграничивает землю и небо. Он огляделся: рядом с седлом под головой спал Поплер, невдалеке ржали их стреноженные кони. Ни шпильманов, ни их фургонов и коней рядом не было, лишь чёрное кострище указывало на то, что вчерашняя встреча ему не приснилась. Он толкнул Поплера:
— Вставай, брат. Утро уже.
Немец заворочался, медленно просыпаясь.
— Голова болит, — сказал он. — Опоили нас шпильманы.
— Если б опоили — ограбили бы, — ответил Истома. — Или убили. А у нас все деньги при себе. Да и сами мы вроде живые.
На удивление, шпильманы — или кто они были в действительности — оставили им котелок с уже остывшей кашей. Позавтракав, Истома и Поплер отправились в путь. Уже после обеда, когда животы стали настоятельно требовать пищи, а ни одной таверны на пути не попадалось, Поплер вдруг остановил коня.
— Места узнаёшь? — спросил он. — Любек скоро. К вечеру дойдём.
Истома оглядел местность: действительно, вот этот лесок они проезжали на пути в Рим. Он перекрестился:
— Слава Богу. Там и поужинаем. Засветло бы успеть.
Глава двенадцатая
ОДИН
Как и предсказал Поплер, вечером они подъезжали к Любеку. Вольный город уже растерял былую славу и могущество столицы Ганзы [126] и впал в зависимость от империи, но формально оставался самостоятельным. Любек поддерживал хорошие отношения с Датским королевством, которое враждовало со Швецией, стремящейся распространить своё влияние на всё побережье Балтийского моря. Швеция находилась в затяжном конфликте с Русским царством, поэтому и Дания, и власти Любека относились к русским гостям если не с расположением, то хотя бы не чинили препятствий. Общий враг поневоле заставлял дружить.
126
Ганза — торговый союз северонемецких городов. После Великих географических открытий и смены направления торговых путей постепенно пришёл в упадок, но сохранил значение как центр ремёсел.
В Любеке путешественники сразу отправились в порт. Разместившись в портовой таверне, они пошли на причал — искать суда, направляющиеся в восточную часть Балтийского моря. Но капитаны в ответ только цокали языками и мотали головами. Недавняя война [127] сильно накалила обстановку между державами. Правда, сейчас датский и шведский короли каперских свидетельств, разрешающих своим подданным грабить недавнего соперника, не выдавали. Но вот в отношении Речи Посполитой и Московии шведы не были столь добры, намереваясь под шумок славянской свары откусить пограничные земли и у русских, и у поляков.
127
Северная семилетняя война (1563–1570) Швеции против коалиции Дании, Любека и Речи Посполитой закончилась без территориальных приобретений какой-либо стороны.