Русская революция. Россия под большевиками. 1918-1924
Шрифт:
Национальное сознание среди нерусского населения получило дополнительный стимул во время революции 1905 г. и последовавших за ней конституционных преобразований. В 1905—1906 гг. основные национальные группы собирали съезды, на которых выражали свои претензии и формулировали требования. Во время кампании по выборам в Государственную думу многие меньшинства выставляли собственных кандидатов. Часто они примыкали к русским партиям, обычно либеральным (кадетам) или к социалистам, но при этом у них сохранялась своя повестка дня и велись фракционные совещания. Значительное количество украинцев голосовало за Украинскую социал-революционную партию (УГТСР) и за Украинскую социал-демократическую партию (УСПД). Мусульмане — члены Думы сформировали Мусульманский совет, включавшийся в разработку законодательных программ, имевших отношение к их избирателям. Имелись национальные партии, представлявшие армян (среди которых лидировала националистическая, Дашнакцутюн), евреев, азербайджанцев. Все эти партии и группировки (за исключением, как
Принимая во внимание, какую исключительно важную роль предстояло сыграть национальному вопросу в революции и гражданской войне, кажется удивительным, насколько ничтожным вниманием он пользовался в России: даже активно принимавшие участие в политике интеллектуалы считали национализм и национальный вопрос проблемами маргинальными. Подобная установка явилась результатом сочетания определенных исторических и географических факторов. В отличие от европейских империй, образовавшихся только после формирования национальных государств, Российская империя складывалась одновременно с государством: исторически два эти процесса были в ней почти неразличимы. Кроме того, Россия — не морская держава, ее колонии явились территориальным продолжением ее собственных земель и не отделялись от нее океаном, как владения европейских государств. Это географическое обстоятельство делало затруднительным четкое разделение на метрополию и империю. В той мере, в какой большинство образованных русских вообще задумывалось над данной проблемой, они ожидали, что национальные меньшинства в России со временем ассимилируются, а страна их, подобно США, превратится в единую нацию. Для такой аналогии было мало оснований, поскольку Российская империя, в отличие от Штатов, население которых, за исключением вывезенных из Африки рабов и коренных индейцев, состояло из добровольных переселенцев, складывалась исторически из территорий, завоеванных с помощью оружия. Тем не менее установка эта глубоко укоренилась, что мы могли наблюдать на примере белых генералов, выражавших в данном случае общественное мнение.
Российские политические партии относились к национальному вопросу небрежно: ни одна не оказалась готова предвидеть возможный распад империи и национальную рознь. (Большевики после 1913 г. стали исключением из правила, но, как будет показано ниже, борьба их за право наций на самоопределение была не более чем тактической уловкой: Ленин тоже желал, чтобы империя продолжала существовать.) С точки зрения социалистических партий, любое проявление национализма являлось наследием капитализма, орудием, к которому прибегали «правящие классы», чтобы посеять рознь среди масс. Либералы считали, что демократизация и региональная автономия удовлетворят все законные требования национальных меньшинств. Правые партии хотели видеть Россию «единой и неделимой». Царское правительство, со своей стороны, проводило пагубную политику пренебрежения: оно сурово расправлялось с сепаратистскими движениями, особенно в среде поляков, но верило, что время работает на него и что в итоге все меньшинства, уступая политическому и экономическому превосходству России, растворятся в ней. Политика эта могла быть оправдана только при условии, что положение в России оставалось бы относительно стабильным и правительство осуществляло эффективный контроль над жизнью страны.
В считанные дни после начала Февральской революции национальный вопрос встал чрезвычайно остро. Падение царизма дало разнообразным этническим группам возможность не только заявить свои претензии, но и настаивать на их немедленном удовлетворении. Требования, которые в населенных русскими районах принимали экономический, социальный или политический характер, в нерусских регионах сливались в форме национализма. Так, например, для кочевников — киргизов и казахов — отнявшие их пастбища русские поселенцы становились не классовыми, но национальными врагами. Для украинского крестьянина перспектива делиться полученной в 1917—1918 гг. землей с пришедшими с севера русскими тоже принимала вид национальной проблемы.
Первыми выступили украинцы, сформировавшие 4 марта 1917 г. в Киеве региональный совет, названный Центральной Радой. Поначалу умеренные в своих требованиях, лидеры украинских националистов становились все более радикальными по мере того, как слабло общероссийское правительство. 10 июня Рада издала манифест, названный в память о воззвании казачьих гетманов в семнадцатом веке «Универсалом», и в нем заявила о себе как о единственном органе, уполномоченном говорить от имени украинского народа: отныне, говорилось там, Украина сама будет распоряжаться собственной судьбой. «Универсал» оказался первым открытым вызовом, брошенным Временному правительству национальным меньшинством: несмотря на то, что Рада не потребовала впрямую независимости, она учредила вскоре местное правительство, начавшее вести себя со всех точек зрения как верховный орган. В августе 1917 г. Временное правительство, уже непоправимо ослабшее, вынуждено было, не имея другого выхода, признать все требования Рады.
На этой стадии украинский сепаратизм все еще оставался движением интеллигенции,
Начали организовываться и мусульмане. В марте и апреле 1917 г. они провели местные конференции, которые завершились созывом 1 мая в Москве Первого Всероссийского мусульманского съезда. В движении преобладали деятели, близкие к русским либералам: их счет был не к русским, а скорее к консервативно настроенным муллам. Поскольку мусульмане были рассеяны по обширным территориям, их политики не выдвигали территориальных требований. Съезд избрал духовного вождя для руководства всем мусульманским населением и гарантировал женщинам равные права — событие, в истории исламского мира беспрецедентное. По поводу национального вопроса возникло два течения: одно, в котором преобладали волжские татары, стремилось к культурной автономии в составе единого Российского государства; другое призывало к созданию федерации. Когда вопрос поставили на голосование, сторонники федералистской платформы оказались в решающем большинстве. Съезд учредил Всероссийский Центральный мусульманский совет, Милли Шуро, для координации действий живущих в России мусульман.
Центральные институты мусульманской жизни вскоре были ослаблены вследствие общего развала в государстве, и политическая деятельность переместилась в регионы. В Крыму и Башкирии возникли собственные правительства. Самый жестокий национальный конфликт разразился в степях Средней Азии, населенных казахами и киргизами. Еще до революции, в июле 1916-го, казахи и киргизы восстали против царских властей, протестуя против указа о мобилизации их на строительные работы в тылу — в этом акте они усмотрели нарушение своей традиционной привилегии, освобождения от воинской повинности. Во время беспорядков примерно 2500 русских и казаков были убиты, а 300 000 казахов и киргизов выселены и бежали в пустыню и соседний Китай1.
В апреле 1917 г. в Оренбурге открылся Казахско-киргизский съезд. Через три месяца организаторы съезда создали национальную партию под названием Алаш Орда, призывавшую к казахско-киргизской автономии. В ответ на это местные русские и казаки потребовали выдворения беженцев 1916 года, к тому времени вернувшихся и претендовавших на бывшие свои земли. В Семиречье, ставшем местом самых жестоких схваток между славянами и тюрками, в сентябре 1917 г. было введено военное положение.
Еще южнее, в Туркестане, где мусульман было больше, чем русских — чиновников и переселенцев, — примерно в 17 раз, возник в апреле 1917 г. Туркестанский Мусульманский центральный комитет. В него входили пятеро русских и четверо местных жителей, назначенных Временным правительством для управления этими территориями, однако у Комитета не оказалось никакой власти, и он вскоре прекратил существование. И здесь, как в Казахстане, русские всех политических ориентации (совместно с обрусевшими украинцами) объединились против общего врага — местного тюркского населения. Съезд Советов, совершивший в начале ноября большевистский переворот в Ташкенте, столице Туркестана, вынес вопиющую резолюцию, запрещавшую мусульманам служить в советах. В 1918—1919 гг. Средняя Азия стала ареной яростной борьбы, в которой социальные («классовые») конфликты находили выражение чаще всего в национальной и даже расовой вражде.
На Кавказе ситуация усугублялась тем, что там в тесноте и смешении проживало множество этнических групп; обстоятельства еще осложнились вследствие немецкой и турецкой интервенции.
В политическом отношении самой передовой национальной группой в этом регионе были грузины. Грузия являлась оплотом социал-демократического движения, особенно меньшевизма; в 1917 г. грузины-марксисты вроде Ираклия Церетели и Николая Чхеидзе играли ведущую роль в Петроградском Совете. Национальные упования грузин были тесно связаны с российским демократическим движением: стремление к независимости обнаружилось здесь лишь после того, как большевистский переворот в России уничтожил надежду на демократическое будущее.