Русские флибустьеры
Шрифт:
Надеялась извлечь выгоды из этой войны и Япония. Японские канонерки все чаще стали мелькать среди филиппинских островов. Маленькая, но стремительно крепнущая Империя восходящего солнца не без оснований рассчитывала на то, что американское владычество над тихоокеанскими островами продлится не слишком долго.
Впрочем, чтобы оценить и использовать все последствия летней кампании тысяча восемьсот девяносто восьмого года, потребуется много времени~
А пока американская эскадра стала готовиться к триумфальному возвращению в родные порты.
Бухта
Ливень то усиливался, то вдруг прекращался, и тогда вместо потоков воды на палубу «Ориона» сыпались ветки и листья, содранные ветром с пальм. Всю ночь Орлов слышал, как они хлещут за стенами каюты. А утром удивился внезапной тишине и выглянул в иллюминатор.
Прямо перед ним высилась почти отвесная гранитная стена. Еще вчера она едва просматривалась за стеной дождя, а сейчас до нее, казалось, можно дотянуться рукой.
В каюту, громыхая брезентовой курткой, вошел Кирилл.
– Почему берег так близко? Нас сорвало с якорей?
– спросил его Орлов.
– Было дело. Хорошо, успели переставиться. Зацепились.
– Я ничего не слышал. Почему меня не подняли по авралу?
– Потому что не было никакого аврала. Вахта справилась.
– Кирилл повесил куртку в угол и стянул мокрую рубашку.
– Вот что я ценю в американцах, так это запасливость. Промок - всегда можешь в сухое переодеться. Хоть по сто раз на дню.
Он достал из рундука аккуратно сложенную матросскую робу.
– Ты, Паша, вставай. Там у нас соседи объявились, так что~
Кирилл не договорил. Его перебил Беренс, заглянувший в каюту:
– Снимаемся по тревоге. Павел Григорьевич, на мостик, к капитану.
На ходу застегиваясь, Орлов выскочил на палубу. Качки он уже почти не замечал. Так, пару раз схватился за леер. Перешагивая через две-три ступени разом, поднялся по трапу.
Шпаковский стоял на открытой пулеметной площадке, глядя в бинокль туда, где за серой полоской соседнего острова высились мачты и трубы какого-то парохода.
– Присмотритесь, Павел Григорьевич, - сказал он, передавая бинокль Орлову.
– Как на ваш взгляд, серьезный противник?
Мощная оптика прежде всего выхватила из утренней мглы звездно-полосатый флаг. Затем показался блестящий пушечный ствол. Орлов насчитал четыре орудия по борту. Пушки стояли открыто, без брони. Возле одного из орудий копошились матросы в черных тужурках и белых шляпах. Другие, полуголые, медленно передвигались вдоль палубы, наклоняясь и распрямляясь. «Отмывают после шторма», - понял Орлов.
– По пушкам у них перевес, - сказал он.
– Судя по размерам судна, там и команда должна быть раза в три больше, чем у нас. Но, мне кажется, корабль не военный. Иллюминаторы голые, в надстройках много окон, трапы тоже открыты, какой-то
– Вы правы. Лайба[15] из той же братии, что и наша. Американцы гордо называют их «вспомогательными крейсерами». Пушки установлены временно. Кончатся боевые действия, их снимут. Поставят на какой-нибудь броненосец, да~ - Шпаковский пригладил усы.
– Но сейчас они еще не сняты. Так что не будем искушать судьбу.
Словно в продолжение его слов на «Орионе» взвыла лебедка и загремела якорная цепь.
– Я никогда не видел таких блестящих стволов, - сказал Орлов, отдавая бинокль Шпаковскому.
– Никелированные, по последней американской моде. Чтобы не тускнели от морской воды.
– Красиво.
– Просто прелесть, - улыбнулся Шпаковский.
Орлов спустился к кормовому орудию, у которого возился комендор Оконечников. Его руки и лицо уже были перемазаны грязным маслом.
– Ваше благородие, не пособите? Резьбу прихватило, видать, заржавела. Я выколотку наведу, а вы кувалдочкой, тюк-тюк, полегоньку~ - Не дожидаясь ответа «их благородия», комендор приставил толстый медный стержень к выемке на затворе орудия.
– Ну, полегоньку!
Орлов поднял кувалду за измазанную в масле рукоять и, примерившись, ударил.
– Полегоньку, мать твою!
– вскрикнул Оконечников.
– Все руки мне отсушишь! Давай еще!
Еще несколько ударов, и ручка затвора сдвинулась с места. Оконечников навалился на нее всем весом.
– Пособи! Чего смотришь!
Орлов тоже ухватился за конец рукоятки, плечом к плечу с комендором. Со страшным скрипом рукоятка подалась вниз, и затвор, наконец, открылся.
– Слава тебе, Господи!
– Матрос вытер лоб, оставив на нем свежую масляную полосу.
– Руки бы поотрывать той прислуге. Стрельнуть стрельнули, а чистить да смазывать некому! Вон какая ржа на резьбе!
– Сколько тебе времени надо, чтобы все наладить?
– спросил Орлов.
– Да уж налажу! Вы бы, ваше благородие, приказали боеприпас поднести. Ящик-то пустой. А еще Беренса позовите, тут прицел дальномерный, я таких не видел, пусть глянет да и растолкует по-простому. Позовете?
– Чумазый матрос улыбнулся, сверкнув белыми мелкими зубами: - Если вам что послышалось, не обессудьте. Уж больно разозлился я на чужих пушкарей. Коли и вам сгоряча выдал, вы уж простите великодушно~
– Сочтемся, братец, - кивнул Орлов.
Корабль, шумя набирающей обороты машиной, медленно отходил от скалы. Пройдя по палубе, Орлов обнаружил, что все свободные от вахты уже стояли на своих местах по боевому расчету, у пулеметов и орудий.
Он поговорил с каждым, распорядился о подноске боеприпасов и снова поднялся на мостик. Беренс стоял у штурманского стола, склонившись над развернутым рулоном морской карты.
– Виктор Гаврилович, вас там маэстро Оконечников видеть желают-с. Какой-то прицел диковинный обнаружили-с.
– Прицел? Прицел - дело хорошее~ - рассеянно ответил Беренс, водя циркулем по карте.