Русские гусли. История и мифология
Шрифт:
Ишше перьва-то застава — лесы темныя,
Как не конному, не пешому проезду нет,
Да не ясному соколу пролету нет,
Не тебе, добру молотцу, проезду нет.
Да ишше друга;-та застава — горы камянныя,
От земьли-то стоят да оне до; неба,
От встоку стоят оне до запада,
Шьто не конному, не пешому проезду нет,
Да не ясному
Ишше третья-то застава — река огняная,
От земьли пламя пашот до; неба,
Ото встоку идет ото до запада 57 .
Он расставляет по местам толкучие горы, мешающие проехать, раздвигает в стороны «леса тёмные», укрощает пением огненную реку и преодолевает её. Никакие препятствия не останавливают Егория: « Он стойком стоит, фсё стихи поет» 58 .
Примечательно, что и в «Калевале» мы встречаем три смертельных препятствия, ограждающие страну мрака Похъёлу, в которой «и солнце не светит и луна не сияет». Это и волки с медведями, и огненный орёл, и огненная река.
Можно сделать вывод, что черты Егория Храброго из духовного стиха сближают его с образами Вяйнямёйнена и царя-гусляра Давида Евсеича. Перечислим сходства:
1. Все они очень мудры.
2. Все они песней и словом устраивают порядок на Земле.
3. Все они царского или княжеского рода.
4. Все они посредством музыки и стихов имеют власть над животными.
5. Словесная или изобразительная иконография рисуют их окруженными животными.
6. Все они способны своим пением влиять на неживую природу.
7. Мифологические события, происходящие с ними связаны с Русью и уже — с Беломоро-Балтийским регионом.
8. Все эти три предания территориально (местом их сохранения и обнаружения) соотносятся преимущественно с районами русского северо-запада. Песни Калевалы были собраны Элиасом Лённротом также именно в русской Карелии, на берегах Белого моря. У других финских народов такой эпос отсутствовал.
Предположим, что все эти три предания восходят к общему корню, древнейшему сказанию о прародителе княжеской (или царской) династии народа славян венедов — Венеду или Вену, запомнившемуся в восточнославянском сказочном эпосе как Иван-царевич.
Всеволод Меркулов в замечательной статье «Древнее русское предание, ожившее в сказках Пушкина» обратил внимание на то, что сказка «О царе Салтане» А.С. Пушкина восходит к полузабытым легендам балтийских славян. Эти предания, ставшие со временем волшебными сказками, продолжали жить в народе и передаваться из уст в уста. «Пусть Пушкин и изменил некоторые детали, добавил долю поэтического вымысла, но он сохранил неизменной основу древнего русского предания. Увы, в наши дни вряд ли можно услышать и записать нечто подобное в вымирающих деревнях. Историческая память нашего народа угасает с каждым годом. И пушкинские сказки оживляют её, возрождают гордость за родное прошлое» 59 .
Замечательные слова! В одном только не могу согласиться с весьма уважаемым мною автором. По крайней мере, ещё во второй половине
90-х годов XX века этнологические экспедиции Санкт-Петербургской консерватории имени Римского-Корсакова записывали эти предания. Причём они были почти полностью тождественны тем записям Пушкина, в которых он конспектом фиксировал услышанные сказки. Поразительная сохранность текстов в памяти сказителей! Хотя,
В русских сказках есть сюжет, повторяющийся в массе вариантов, но в главном одинаковый, именно он и лёг в основу пушкинского «Царя Салтана». К корпусу этих сказок и восходит сюжет и образ Егория Храброго.
Во всех этих преданиях у главных героев есть отличительные внешние черты, которые признаются как наследственные. Именно по ним царь узнаёт своих потерянных детей. Именно способность невесты передать детям, повторить эти черты в потомках, является поводом для брака: « У короля Додонабыли три дочери. Приехал к ним свататься Иван-царевич: у него былипо колено ноги в серебре, по локоть руки в золоте, во лбу красно солнышко, на затылке светел месяц.Стал он сватать у короля Додона дочек: «Я, — говорит, — ту возьму, которая в трех брюхах родит семь молодцев — таких, как я сам, чтоб по колено ноги были в серебре, по локоть руки в золоте, во лбу красно солнышко, на затылке светел месяц». Выскочила меньшая дочь Марья Додоновна и говорит: «Я рожу в трех брюхах семь молодцев еще лучше тебя!» 60 .
Интересно, что сюжет этой сказки с XVII века начинает встречаться и в немецкой литературе. По всей видимости, мы имеем дело с немецким заимствованием этой сказки у завоеванных ими балтийских славян.
Напомним, что и у Егория Храброго те же наследственные отличительные черты. У него тоже руки по локоть в золоте, ноги по колено в серебре, на затылочке ясен месяц, а во лбу красное солнышко. Что это за особые признаки, обнаруживающиеся при рождении?
Логично предположить, что перечисленные особенности младенца относятся к широко распространенным славянским поверьям, связанным с тем, что счастливый человек родится в рубашке. У яицких казаков существовала шуточная легенда о том, что «древние казаки рождались сразу на коне, с пикой и саблей. Потом без коня, но в форме, а уж когда мир совсем испортился, то и этого не стало, и если кто теперь родится в рубашке, то все и говорят о нём, что он счастливый».
Первые князья и их потомки должны были рождаться с признаками власти и воинского служения: в шлеме (во лбу солнце, по косицам часты звёзды), в доспехе: «серебряных» ноговицах и «золотых» наручах.
Наиболее близкое соответствие к описанному оформлению доспеха у Егория храброго мы находим, как это ни удивительно, у арийских царей и героев. Символ луны и солнца, носимые на шлемах, обозначают принадлежность сразу к двум самым старинным арийским царским династиям: Лунной и Солнечной, называемым в Махабхарате соответственно: «Чандравамша» или «Сомавамша» и «Сурьяваншья» 61 .