Русские идут! Заметки путешественника
Шрифт:
Больница представляла из себя одноэтажный щитовой домик в центре неизвестного мне городка. Очнувшись, я быстро собрался, обнаружил, что мотоцикл не заводится, чудом добыл галлон (3,7 литра) бензина и пулей вылетел из спасшего меня населенного пункта. Двигаясь дальше в сторону Лос-Анджелеса, я увидел указатель на Лас-Вегас и, конечно же, свернул в «Город порока». Без автостраховки это было делом довольно опасным, поскольку в случае проверки документов полицией грозило штрафом в 3000 долларов и арестом транспортного средства. Однако, трезво рассудив, что в Штатах людей на дороге останавливают только за нарушения, я решил попробовать аккуратно проехать до Вегаса, пробыть там пару дней и вернуться обратно на основную трассу. Получилось!
И вот я, наконец, в Лос-Анджелесе. Позвонил в Феникс хозяину мотоцикла, который обещал мне выслать страховку по факсу, а у него – автоответчик. Я в шоке! Поездка срывается! И только тут я вспомнил, что несколько месяцев назад, когда я летел на самолете в Штаты, познакомился с девушкой армянского происхождения по имени Эсмик, которая живет в «Городе ангелов». От безнадеги решил ей позвонить. Она жутко обрадовалась: «Ты сейчас где? Давай я приеду, тебя заберу». Я называю район, где нахожусь, но она говорит: «Нет, туда я не поеду!» Но, в конце концов, приехала, правда, собрав в качестве поддержки целую тусовку на пяти машинах. Обнаружила меня сидящим на бордюре посреди черного квартала в обществе какого-то негра доедающим гамбургер.
Жила Эсмик в районе Глендейл, который является центром армянской диаспоры в Лос-Анджелесе. Все от дворников до полицейских там армяне. Остановиться у нее я не мог, поскольку по суровым армянским законам молодой человек не может просто так остаться ночевать у незамужней девушки. Жениться в мои планы не входило, так что пришлось искать подходящий мотель. Всего за 30 долларов в сутки (смешные деньги для Лос-Анджелеса) нашли вполне приличный мотельчик на окраине города, где я с огромным облегчением рухнул головой на подушку.
На следующий день я познакомился с Джей Си, хозяином мастерской «J. C. Custom Motorcycles». Думается, по происхождению он из поляков. Знаменит он был тем, что объехал на чоппере практически весь мир, небезуспешно поучаствовал в куче соревнований, а в конце концов открыл в Штатах свое ателье. В мастерской он работает совершенно один. Но, увидев во мне брата-славянина, разрешил поработать у него несколько дней (подавать ключи). На память о нем у меня остались некоторые тюнинговые штуки на моем мотоцикле. Джей Си – совершенно самодостаточный человек, живущий в гармонии с самим собой. Когда я уезжал, он вручил мне свою визитку и сказал, что если я не смогу реализовать себя в жизни, то могу в любой момент приехать и подавать ему ключи сколько захочу.Ну, просто вынудил меня этот трогательный рассказ вспомнить бородатейший анекдот
В течение трех дней я безуспешно пытался дозвониться до хозяина мотоцикла, пока не понял, что остался без страховки. Пришлось идти сдаваться и пробовать купить легальные бумаги. Отправился в страховую контору, а там меня просто ошарашили: «О’кей. Давайте посмотрим… Вам 18 лет – соответственно, самый дорогой коэффициент. Мотоцикл 1800 кубиков – тоже самый дорогой коэффициент. У вас международное водительское удостоверение, нет собственности в США и т. д. В общем, с вас 4000 долларов за полгода». Всё!
По этому поводу мы с Эсмик напились в каком-то баре, где я познакомился с невероятных размеров вышибалой, бывшим членом Hell Angels [31] MC в Германии и профессионалом в бильярде, в который он сделал меня несколько раз, даже дав мне фору и играя другим концом кия.
Проснувшись на следующее утро, я осознал, что за пять дней потратил кучу денег, так и не решив вопросы с паромом и страховкой. В этот момент мне позвонила Эсмик и сказала: «Собирайся, поехали!» Я покинул мотель, не заплатив за последний день проживания, после чего очень долго ехал за своей приятельницей через весь город. В конце концов, мы заехали в какое-то место, спустились в полуподвальное помещение, а навстречу нам на кресле-каталке выкатилась личность кавказской национальности с явными признаками ДЦП или чего-то вроде этого: скрюченные руки, слюни изо рта, подбородок набекрень. Эсмик объяснила инвалиду: «Это мой друг. Ему надо помочь». Тот жестом показал, чтобы я следовал за ним, и выкатился в другую комнату. По-видимому, он уже был в курсе моих проблем, потому что молча взял мои документы, единственным нормально работающим пальцем набрал что-то на компьютере и выдал мне какой-то листок, который должен был изображать страховку, не забыв при этом запросить за услугу 100 долларов. Сначала я несколько сомневался в том, что такой документ «прокатит», но Эсмик объяснила мне, что цена – такая низкая потому, что отец этого человека – совладелец конторы, страхующей всех армян в Лос-Анджелесе, а сама страховка такова, что в страховом случае тебе практически ничего не выплачивают, но зато она есть в полицейской базе данных и по ней можно ездить. Что, собственно, мне и было нужно. В общем, поблагодарив братьев-сестер армян за помощь, я быстро забронировал место на пароме, за что с моей карточки сняли 700 долларов, и покинул Лос-Анджелес.
Первую ночь в пути я провел в очередном мотеле и наутро, подсчитав свои финансы, понял, что денег у меня ни на что не хватит. А на следующий день я познакомился на заправке с тетушкой, которая рассказала мне, что в молодости они с мужем, как настоящие байкеры, путешествовали со спальниками. Мысль была хорошей, поэтому я тут же приобрел комплект (спальник + палатка = скидка) за 49 долларов.
Двигался я себе вдоль Тихого океана в сторону Сан-Франциско. Дорога – обалденная: серпантины, пейзажи, но чертовски холодно от дующего с океана ветра. Ну а если на нем начинались какие-то волнения, появлялась изморось, похожая на мелкий дождик. Ночи тоже были холодные, поскольку воздух влажный, а под утро выпадал конденсат. Через некоторое время я понял, что ехать ночью просто невозможно, и стал искать место для стоянки. Где там! Слева – стена, справа – обрыв… Чудом нашел спуск к береговой линии, но тут же натолкнулся на табличку «No camping». [32] Трезво рассудив, что американцы – большие формалисты и если что-то запрещают (в данном случае – ставить палатку), то запрещают только это, я залез в спальник и улегся прямо под звездным небом.Хочу еще раз прервать рассказ Вовчика о его ночевке в штате Калифорния старинным анекдотом про Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Как-то собрались они на пикник с ночевкой. Просыпаются среди ночи, причем синхронно. Некоторое время смотрят вверх. Холмс говорит: «Ватсон! О чем вы думаете, глядя на эти, такие многочисленные, такие яркие и такие недостижимые звезды?» Ватсон отвечает: «Холмс, конечно же, я думаю о вечности, о величии и бескрайности мира…» А Холмс и говорит: «Идиот! У нас же палатку сперли!»
Ночь, тишина, океан, звезды и огромная луна со светящейся дорожкой на глади воды, от которой светло, как от гигантского фонаря. Охватывающее ощущение нереальной свободы. Все проблемы, похоже, решены, и начинается сказка.
Ощущение свободы и сказки продолжалось недолго. Проснулся я от того, что меня кто-то бил ногами в живот. Несильно, но довольно методично. Я высунул лицо из спальника, в глаза тут же ударил луч света. Естественно, шок! Пытаясь вылезти, осознал, что лежу в насквозь промокшей одежде практически в воде. Да тут еще и молнию в спальнике заклинило! «Все, – думаю, – конец!» Но выяснилось, что разбудили меня рейнджеры, которые проезжали мимо и решили посмотреть, все ли в порядке, а затопил меня прилив, о котором, ложась спать, я как-то не подумал. К тому же оказалось, что я заночевал на территории очередного национального парка, что категорически запрещено. Мне сказали: «Собирайся и уезжай!» Никакие уговоры на рейнджеров не действовали, так что я, жутко замерзший, погрузил на мотоцикл насквозь промокшие вещи и под ледяным ветром двинулся дальше. Easy rider! Да на фиг мне все это нужно! К утру я все-таки добрался до какого-то поля, поставил палатку и проспал почти весь день. Затем собрался и почти всю ночь ехал до Сан-Франциско. И тут снова облом! В кемпингах мест нет, мотели забиты, гостиницы недоступны – в общем, ездил, ездил… И тут заметил байкерский гараж. Кругом «Харлеи», мужики газуют, движуха! Я остановился на светофоре, а рядом со мной затормозил немолодой байкер на красном «Харлее» и, посмотрев на меня, газует. Я тоже газанул и, как только зажегся зеленый, устремился вперед. На своих 1800 кубиках я все-таки его обогнал. Но на следующем светофоре он меня достал. И так мы с ним, почти не разговаривая, нагоняли пару кругов по городу. В конце концов, приехали обратно к этому гаражу и разговорились. В порыве откровения я рассказал ему о своих злоключениях, а он в ответ: «Отлично! Мы тут с друзьями отдыхаем, можешь присоединиться. А палатку поставь на моем участке – жена будет не против».
В России есть традиция: вечером мужики собираются в гараже вечно чинить какие-нибудь «Жигули» и бухают. В Америке ветераны Вьетнама тоже собираются по вечерам, пьют пиво и собирают мотоциклы. Это тоже традиция. Выяснилось, что я попал на одну из таких тусовок. Немного пообщавшись с собравшимися, отправился ставить палатку. Только залез в нее, чтобы хоть чуть-чуть отдохнуть, но не тут-то было! В палатку просунулась голова со здоровенными усищами, украшавшая голый торс с надетой на него кожаной жилеткой. С трудом я наконец понял, что гражданин хочет со мной познакомиться и, более того, предложил мне поехать к нему и принять душ. Я уже почти спал, но слово «душ» вывело меня из состояния оцепенения: ведь даже в трусах у меня был песок. Я вылез из палатки, мы немного пообщались, и когда я уже начал грузить вещи на мотоцикл, то увидел торчащий из-под жилетки «ствол». Оценивая ситуацию по российским меркам, я подумал, что это либо бандит, либо переодетый полицейский. Но назад дороги не было: я сел на мотоцикл и поехал за ним. Этот человек (на вид ему немного за 50) на своем «Харлее» «дубасил» так, что я, на VTX, чувствовал себя каким-то мопедистом. В зубах сигара, усы и жилетка развевались по ветру, от «прямотоков» дикий треск… И вот в таком режиме мы мчались минут двадцать по какому-то серпантину. В конце концов, остановились у его дома. Первое, что меня поразило, когда мы закатили мотоциклы в гараж, – идеально чистое махровое полотенце, которое он кинул мне со словами: «Протри свой байк». Отказываться было неудобно, хотя после протирки полотенце превратилось в грязную тряпку. Поднявшись в дом, я получил еще одно махровое полотенце (но уже для себя) и отправился в душ. Там я обнаружил огромное количество баночек с таблетками, этикетки которых были подписаны от руки. Таблетки валялись по всей комнате, где поштучно, где горками, все разных цветов и размеров.
Помывшись, вышел из душа и увидел странное зрелище: в темной комнате стоит какой-то агрегат, испускающий голубоватое свечение. «Да, – думаю, – инопланетян мне только еще не хватало». Но оказалось, что хозяин просто установил горизонтальный солярий и в данный момент находился внутри. Ну а когда он вылез, мы познакомились по-настоящему. Оказалось, что усач – генерал морской пехоты Джеферсон Бурбон, участвовавший практически во всех военных конфликтах США за несколько последних десятилетий. Дом его был набит оружием – от современных образцов до коллекционных экземпляров, а на стенах висели многочисленные награды, в том числе врученные лично президентами, а также разные военные фотографии и плакаты. В спальне над кроватью – авиационная бомба. На участке стояли мраморные плиты в память о боевых деяниях хозяина, а над домом каждый день поднимался американский флаг. На вопрос о пистолете, висевшем под мышкой, он ответил, что получил его лично от президента и имеет полное право его носить. Более того, он может пристрелить любого, кто нападает на него, или в пьяном виде начать стрелять по колесам полицейской машины, и его оправдают, потому что он подставлял собственную задницу за свою страну в «горячих точках». Я слушал его рассказы и понимал, что этот мужик – настоящий беспредельщик. У него были абсолютно безумные глаза, пистолет и куча таблеток в ванной, которые он жрал. Генерал доказывал мне, что нужно легализовать наркотики, потому что это колоссальный бизнес, и государство должно контролировать его, что нужно по тем же причинам легализовать проституцию, ведь побороть ее невозможно.
Говорили о многом, даже о смысле жизни. Мне было интересно, как и чем живет человек. «Хочешь знать, что я думаю об этой жизни?» – спросил он меня, затем взял лист бумаги, фломастер и крупно написал: «Just now!» [33] На меня смотрели его безумные глаза, он тыкал мне в нос этим листом и говорил: «Видишь? Если ты хочешь что-то сделать, если ты о чем-то думаешь, если хочешь прожить жизнь не зря, то сделай это ПРЯМО СЕЙЧАС! Не говори себе: „Я высплюсь, я вырасту и сделаю это потом – сейчас я не могу или не хочу». Если тебе что-то нужно, сделай это сейчас, потому что „потом» не будет!» Позднее это «Just now!» я написал на своем бензобаке рядом с фотографией индейского вождя.
Говорили мы обо всем и так проговорили всю ночь. Под утро, когда глаза уже слипались от усталости, генерал сказал мне: «Пойдем, покажу тебе, где ты будешь спать, а то ко мне сейчас должна девушка прийти». Я спросил: «А ты женат?» Он ответил: «Да, но это – любовница, а вообще у меня их три». И действительно, скоро приехала девушка лет двадцати, а мужику-то сильно за полтинник! Вот у человека здоровье!
Когда он вел меня спать, я сказал: «Я вот знаю, как тебя зовут, а ты, почему ты не спрашиваешь, как зовут меня?» Тогда он уставился мне в глаза и сказал: «Когда я попал во Вьетнам, мне было восемнадцать лет. Я воевал там три года. И за эти три года я потерял все свое подразделение. Я носил отдельные части тел моих друзей, я был в плену, я оставил там очень многое. И за эти три года для меня перестали существовать имена. Для меня существует только порядковый номер, номер жетона. Проще хоронить номер, а не имя человека. К имени проще привязаться, его тяжелее терять. Поэтому со времен Вьетнама я не спрашиваю имен». Тут я осторожно спросил хозяина: «А что это за баночки такие?» На это он ответил, что после Вьетнама не прошло ни одного дня, чтобы в его мозгу не прокрутился хотя бы один фрагмент той войны. В состоянии войны он сам находится постоянно. У человека пять степеней состояния сна, но он попадает лишь в первую – легкая дремота. Но и для этого ему нужно сожрать пригоршню препаратов.
Утром, когда я проснулся, мы сели завтракать. Я увидел на холодильнике фотографию, на которой стояли три парня и две девушки, причем девушки откровенно восточного вида. На мой вопрос, кто это такие, он ответил, что это его дети, причем явно выделяя слово «его». «Они для меня равны, и я их одинаково люблю».
А потом он поведал мне, что свои награды и привилегии получил, убив лично около двухсот человек. И потом он вернулся во Вьетнам и удочерил двух сирот. Переосмысливая свою жизнь, он постарался этим что-то изменить. Сейчас дети выросли и живут самостоятельно в разных концах Америки. Он оставил мне их телефоны, и позднее я встретился с одной из его дочерей в Балтиморе.
Бурбон – интереснейший человек! Развлекал меня как мог. Например, стоим мы у него во дворе, а он протягивает мне веревочку и спрашивает: «Не хочешь опробовать мой Gun Mаchine? [34] Я тяну за веревочку, пытаясь сообразить, что такое «Gun Machine», и тут раздается оглушительная пулеметная очередь, после которой у меня несколько месяцев звенело в ушах. Как рядом с ним живут соседи – не понимаю!
Выезжая из Сан-Франциско, я вспомнил слова своего бывшего шефа о том, что человек, находящийся в США по рабочей визе, должен работать, и миграционная служба должна быть постоянно в курсе его перемещений по стране. Если ты увольняешься, то должен предупредить миграционную службу. И тут я ощутил шаткость своего положения: ведь уже две недели никто не
Кроме всего прочего, в Сан-Франциско я провел один вечер за «хождением в люди». Они знают реалии жизни. Так что я отправился в самый отстойный район, причем весь в белом. Дело в том, что концепция моей амуниции была такова: у меня имелись две «формы одежды» – черная кожаная для поездок и белая для прогулок по местам пребывания. Вот в последней я и общался с бомжами, слушая истории их жизни. Не знаю, чему верить, чему нет, но мне было интересно.
Выезжая из Сан-Франциско, я вспомнил, что Эсмик дала мне координаты своей подруги, которая живет в трейлере в Орегоне. Это северный штат, абсолютно идентичный по своему климату и природе средней полосе Росси. Если Техас известен ковбоями, Аризона – индейцами, то в Орегоне основной колорит составляют хиппи. Живут они там с самого зарождения движения и уже приобрели статус аборигенов.Я отправился по указанному адресу, в результате чего провел несколько дней в хипповской коммуне. Кто такие хиппи, знают, наверное, все, но у меня сложилось полное впечатление попадания в шестидесятые годы. Все так же, как в книгах и фильмах, но вокруг полно бабушек и дедушек весьма преклонного возраста, которые, похоже, живут тут уже лет по сорок. Самое интересное, что их дети и внуки учатся и работают в больших городах, пытаясь достичь определенного веса в обществе и успеха в жизни. Их же родители остались на уровне восприятия двадцатилетних: все так же живут в трейлерах, курят травку и ходят в каких-то хламидах.
Сейчас мало кто помнит, но хиппи, они же «дети цветов», были и у нас. Правда, в российскую глубинку они не забирались, но в столице и Подмосковье проводились регулярные сходки. В начале семидесятых годов их плотно взяли под контроль сотрудники КГБ, внедрив туда несколько своих агентов. Основной состав хипповских коммун был разгромлен между визитом Никсона и подписанием Хельсинкских соглашений. Кому, спрашивается, эти волосатые ребята мешали? Кому? Да государству, которое сделало основой своей политики принцип принудительного привлечения к труду каждого трудоспособного гражданина, чтобы у него оставалось поменьше времени на всякие глупости. Но все равно они, уже постаревшие, собираются раз в год где-нибудь в Коломенском или Царицыно и вспоминают старые времена. И только…
По дороге в Орегон на бензозаправке я познакомился с Роном – баптистским священником. Он ехал на своем стареньком «Спортстере» в ту же сторону, собираясь навестить сына. Человек с любопытной историей. В молодости вел весьма разгульную жизнь, совершив, похоже, все возможные грехи. К пятидесяти одумался, решил замолить свое прошлое и принять сан. Весь вечер он грузил меня библейскими историями, но чувствовалось, с каким вожделением он вспоминает минувшие дни. Уж и не знаю, как его приняли в священники! Видимо, у баптистов с кадровой политикой значительно проще, чем у представителей более традиционных конфессий.
От Орегона до Северной Дакоты рукой подать, и я подумал, что сам Бог велел мне побывать в Стуржисе. Первое, что я увидел при въезде, – это лагерь Hell Angels MC и два горящих спортбайка, подвешенных на цепях между деревьев. Мне стало как-то очень неуютно, когда я увидел на баке одного из них надпись Honda, и я рванул оттуда подальше. Пробыл я там пару дней, но крыша у меня съехала конкретно. Во-первых, там нельзя ездить на машинах. Даже полицейские – мотоциклисты. Во-вторых, очень быстро развеялись иллюзии о том, что у меня классный мотоцикл. Оказывается, классных я еще и не видел. Огромное количество народу, многие с домашними питомцами, разряженными в кожу, бабы без лифчиков и с силиконом. 50-летние татуированные мужики зажигают так, как в России подросткам и не снилось! Носятся на мотоциклах, «козлят» на «Харлеях» с трехметровыми вилками… Мне присудили звание самого дальнего гостя (правда, вне основной номинации) и звание Iron But – «Железная задница», за что организаторы шоу вручили мне специальную пряжку. Кроме того, они нашли представителей «Хонды», которые на следующий день совершенно бесплатно поменяли мне покрышку, заменили масло, свечи и другие расходники. Из Стуржиса я уехал на вершине блаженства. Безумное место!
Какой черт дернул меня вернуться практически обратно – не знаю. Просто кто-то мне рассказал, что рядом с Солт-Лейк-Сити есть красивейшие соляные озера. Я отправился туда, как только там оказался, залез в первое же попавшееся озеро, и тут же меня выудил дежурный коп, пояснив, что здесь купаться нельзя, ибо соль все разъедает и очень много несчастных случаев. Но все-таки я окунулся. Так, ничего особенного, да и красоты особой не видел – просто большая соляная лужа.
Ночью я заехал в Канзас-Сити и остановился в первой попавшейся дешевой (18 долларов за ночь) гостинице. Зайдя в номер, я увидел картину из американского боевика: комната была с отслоившимися обоями и облупившейся штукатуркой. Примостившись на краешке грязного дивана, попытался уснуть, но тут раздался стук в дверь. На пороге стоял огромный негр, который предложил мне раскошелиться на пятьдесят долларов, чтобы наутро мой мотоцикл остался на месте. Сторговавшись на десятку, я лег спать с неспокойной душой. Утром я понял, что волновался не напрасно. Выглянув на улицу, я обнаружил, что нахожусь в центре черного квартала. Судорожно собрал вещи и стремительно вскочил на мотоцикл (слава Богу, он стоял на месте), оставив на произвол судьбы любимые зубную щетку и тапочки.
Одной из основных целей моего путешествия была трасса Route 66, но в результате своих метаний я захватил лишь небольшой ее отрезок. Поэтому принял решение: вернуться на легендарную трассу и продолжить путешествие уже по ней. Для этого сделал огромный крюк и где-то в Оклахоме, наконец, выскочил на вожделенное шоссе. Правда, проехал я по ней, дай Бог, одну треть, и сейчас объясню, почему. Да, она очень живописная, но, во-первых, всего лишь двухполосная и с очень плохим покрытием, а кое-где оно и вовсе отсутствует, поскольку трасса уже не является федеральной дорогой и идет параллельно современному хайвэю. А во-вторых, ограничение скорости на ней – 35 миль (60 километров) в час. Так что сколько смог, столько и проехал.
В окрестностях города Флэгстафф есть музей, точнее клуб-музей Route 66, посвященный истории этой легендарной трассы. Его особенность – это не музей в обычном понимании сего слова, а бар и ресторан, выдержанные в соответствующем антураже и наполненные различными фотографиями и реликвиями. Я первый раз в жизни видел, как люди приезжают в музей попить пивка.
Потом я ехал по Техасу. Помните фильм «Beyond the law» [35] с Чарли Шинном, когда он въехал в ковбойский бар прямо на мотоцикле? В бар я, конечно, не въезжал, просто подъехал с перегазовочкой. Но кто знает порядки тех мест, тот скажет, что сделал я это зря! Но я-то этого не знал! Кстати, меня много раз спасало то, что некоторых вещей я просто не знал. А может, помогал дух Вождя на моем бензобаке… Так вот, из бара тут же вывалились ковбои… А что такое ковбои в Америке? Это диагноз. Люди ограниченные и крайне тупые. Они живут так, как жили их деды и прадеды: то же поле, тот же образ жизни: пасут свое стадо, доят коров, пьют пиво и смотрят сто каналов кабельного телевидения. Все! Нет ни книг, ни Интернета – только телек и пиво. Вообще вся жизнь в Америке проходит вдоль двух побережий, а все остальное – глухая деревня. Так вот, вывалились из бара эти ковбои, и я понял, что, скорее всего, меня будут бить, возможно, даже ногами. Но пока все было тихо, а отступать – поздно. Зашел в бар, заказал себе пиво. Пью пиво и вижу, что напротив за столом сидит женщина лет сорока пяти в короткой юбке, казаках и рубашке, из-под которой вываливаются силиконовые сиськи (в Америке силикон – такая же норма, как для нас серьги в ушах). И эта дама откровенно стреляет в меня глазами. Пока я размышлял, как мне здесь выжить, она подошла ко мне и спросила: «Не хочешь ли ты попеть караоке?» Караоке? В Техасе? Я ответил: «Хочу!» И, уже поднабравшись пивка, запел какую-то классическую кантри-песенку. Кругом пьяненькая атмосфера – настоящий кабак. Как ни странно, всем понравилось, люди стали подходить, и через некоторое время вокруг меня начался настоящий ажиотаж. В какой-то момент мы сидим и общаемся с моей новой знакомой, и тут к столику подошла девушка лет двадцати пяти. Оказывается, она ее племянница. И прямо в лоб: «Будешь ночевать у нас». Отправились к ним на ранчо какими-то серпантинами, а потом, оставив мой мотоцикл, с племянницей отправились пить в ближайший бар. И в этом баре я впервые за всю поездку нормально расслабился. Кто ездил далеко, тот знает, что путешествие – это непрерывный стресс. Приходится постоянно беспокоиться о том, где есть, где спать, где оставить мотоцикл, на какие деньги (которых почти нет) заправиться, и прочее, и прочее… Смена часовых поясов и климатических зон тоже дают себя знать. Я похудел аж на пятнадцать килограммов. В общем, напился пива, эта девушка загрузила меня в машину, по дороге я распевал что-то в стиле «кантри»… Кое-как мы доехали, я на автопилоте зашел в душ, а когда вышел, увидел, что девицы нигде нет.
Я начал ее искать, бегать по всему ранчо, расположенном на высоком холме, и во время одного из своих маневров сорвался со склона и покатился вниз. Уже внизу понял, что назад мне не добраться. И вместо чистой постели заснул в грязной одежде в канаве. Часов в пять проснулся и поднялся к дому. В конечном итоге оказалось, что моя приятельница – лесбиянка, и у нее есть жена и ребенок. Я завтракал с лесбиянским семейством, и «глава семьи» рассказала, что сама она из Сан-Франциско, а там законодательно разрешены однополые браки, и поэтому этот город – столица «голубых» и лесбиянок. Ребенок называл их «мама» и «мама» или «папа» и «папа». Он ходил в специальную школу, где у всех такие мамы-папы. Я с похмелья, в шоке и вообще с трудом понимал, что происходит. В общем, доел и отправился досыпать в нормальной постели.
Только я начал засыпать, как раздался стук в дверь. Меня подняли и куда-то потащили. Увидел во дворе два дерева, между которыми на веревках висит бочка, а на бочке – седло. Меня посадили на эту бочку и принялись трясти и раскачивать, а я пытался на ней удержаться. В конце концов, плюхнулся оземь, а мне: «Хотел колорита – получай!» А затем посадили в пикап и повезли на местное родео. Там все как в кино: арена, трибуна и куча народу. Так вот, мы приехали, зашли внутрь, а по громкой связи объявили: «К нам приехал парень из России по прозвищу „Бо». Сегодня он покажет нам класс на быке по кличке „Убийца чернокожих»».Вован забыл упомянуть о том, как появилось на свет его прозвище. Дело в том, что американцы очень не любят, когда чего-нибудь не понимают или не могут выговорить. В результате все неясные им имена и фамилии переиначиваются. Так вот, мой юный приятель по приезде честно пытался называться Владимиром. Для американцев такое имя все равно, что для нас какой-нибудь Амангельды Малдыгазиевич (пусть не обижается на меня кемеровский губернатор Аман Тулеев). Поэтому ленивые жители Штатов стали искать что-то попроще. Так и появилось: Владимир – Вова – Во – Бо!
Я аж присел. «Ну, – думаю, – смерть моя пришла!» При всем этом наблюдаю, как люди сваливаются с быков, как им достается копытами! А ведь их с пяти лет учат залезать на этого самого быка, а меня лишь пару часов повозили на бочке. Да к тому же можно держаться только одной рукой. Одной! В общем, повели меня через всю арену, чтобы все могли меня видеть. Кругом свист, крики: «Давай, Бо! Сделай этого быка!» А я еще в мотоциклетном прикиде. Понял, что ковбои затащили меня сюда, чтобы посмеяться. Разозлился. Меня посадили на быка, которому было лет триста. Выгнали его из стойла, а он стоит и не шевелится. Я понял, что родео не получится, что надо мной пошутили, что для ковбоя нет большего позора, чем сесть на такую клячу. Сначала я умирал от страха, а потом от стыда. Суть да дело, подошли к быку сзади, дали ему хорошего пинка, он вяло попрыгал секунд пять. Я упал. Все похлопали и покричали. Все, я поучаствовал в родео. В общем, я отнесся ко всему с юмором. Меня даже затащили на подиум, поздравили, подарили мне ковбойскую шляпу, а потом мы вместе отпраздновали это в баре. На следующий день я поехал дальше на север.
Кстати, удалось мне побывать на небольшом байк-шоу в Чикаго, который устраивал местный клуб Free spirits [36] MC. Отличные ребята! Байк-шоу в Америке несколько отличаются от российских тем, что они менее грандиозные. Просто клуб устраивает эдакое «пати» для всех, желающих приехать. В Штатах огромное количество клубов, и каждый считает своим долгом хоть раз в году устроить шоу. Беря в расчет то, что сезон у них продолжается практически круглый год, каждый уик-энд где-то что-то происходит. Фейерверки, конкурсы, пиво, веселье… Что такое байкер в России? Хорошо, если он два-три раза в неделю просто выкатит свой мотоцикл. Тут же он просто этим живет. Люди в своих жилетках спят, едят, ездят на работу. И так круглый год. Байкер здесь как монах, который дал обет, принял постриг, надел на себя рясу, – и всё. Так до самой смерти.
Потом я двинулся по маршруту Питтсбург – Вашингтон – Нью-Йорк. В Балтиморе, откуда я должен был отправить на пароме свой мотоцикл, встретился с дочкой генерала Бурбона. Она оказалась очень веселой восточной девушкой с американским менталитетом и встретила меня на огромном «Биг Футе». Мы всю ночь гоняли на мотоцикле по Балтимору, осматривая местные достопримечательности. У нее я прожил два дня, после чего, погрузив мотоцикл на паром, отправился на поезде обратно в Нью-Йорк.
И вот я в самолете, взял бутылку виски и теперь уже совсем по-настоящему расслабился за месяц практически беспрерывной дороги длиной почти в 20 тысяч километров.
Проснувшись, я увидел в иллюминаторе «Шереметьево-2». На автомате вышел, забрал из багажа сумки, направился по Зеленому коридору и вдруг ощутил, что не понимаю, где я. В ушах свист ветра, рев мотора, прерывистая разделительная полоса на серой ленте асфальта. Я зашел домой, сел на кухне и понял, что весь этот мир стал для меня чужим. Когда я уезжал, все говорили, что там у меня будет культурный шок. Я же получил этот шок, когда вернулся. Там я был свободен, сам был себе хозяин, делал что хотел. А здесь все те же четыре стены, тот же подъезд, перед подъездом те же алкаши. Могу лишь уверенно сказать, что Америка сломала мне жизнь, но сломала в правильную сторону. Теперь я живу с лозунгом «Just now!»