Русские корни. Мы держим Небо (сборник)
Шрифт:
Другой датский ученый, А.Й. Шёгрен, работавший в России, идя по следам соотечественника, читал надпись с помощью все того же «младшего футарка». Результат получился еще поразительней – теперь надпись гласила «с русси луд словени». То, что даже датчане понимали, что «русский люд» в конце Х века мог быть лишь «словенами», – это, безусловно, приятно и заслуживает внимания наших «объективных» ученых. Но вот как все это соотносится с руническим характером надписи и отчего именно она была нанесена на деревянное письмо «династа с горы Кабк» к «владетелю русов», лично мне, читатель, не ясно совершенно.
Русский выдающийся исследователь, борец с норманнизмом, доводы которого заставили отступить от прежних взглядов многих крупных и честных ученых, считавшихся столпами норманнской теории, – таких, как М.П. Погодин, – С.А. Гедеонов также потерпел неудачу при попытке трактовки загадочной надписи. Он увидел в ней глаголическое СТОСВЪ – то есть сокращенное «Святославъ». Как видим, Гедеонов считал, что надпись относится ко
Д.И. Прозоровский и В.И. Талакин выступили с предположением о том, что перед нами – пиктография, то есть рисуночное письмо, наследниками коего являются дорожные знаки и всевозможные указатели [87] . При всей правдоподобности такой трактовки она хоронила на корню любую попытку прочтения надписи. Как заметил Киплинг в сказке про первое письмо, такие надписи надо отправлять с человеком, который знает, что они значат, иначе безобидные бобры могут показаться адресату шайкой разбойников, а человек со сломанным копьем – человеком, убитым этим копьем. Откровенно говоря, ведь только то, что мы знаем , что очень схематичное изображение идущего по лестнице человечка обозначает подземный переход – еще один пример пиктографии из нашей повседневной жизни, – помогает нам правильно истолковать это изображение. А поскольку знакомые с содержанием надписи эль Недима люди уже более тысячи лет пребывают в безвестных могилах, растолковать для нас эту пиктограмму некому и о смысле ее остается лишь бесплодно гадать.
Последний серьезный исследователь, подступавшийся к надписи эль Недима, – наш современник М.Л. Серяков. Он попытался прочесть надпись при помощи индийского письма брахми. Получилось, по его словам, очень осмысленное словосочетание: «Дай те удачи ратный бг». Все, кажется, ясно, но неужели кавказский правитель отсылал гонца в дальний и опасный путь лишь затем, чтоб пожелать неведомому «владетелю русов» удачи? Сходство знаков брахми со значками в рукописи арабского автора заставляет печально вспомнить «дешифровки» Магнуссена, Шёгрена и Гедеонова. Очень сомнительно, чтобы у славян было слоговое письмо, к которому относится брахми. Во всяком случае, ко времени жизни эль Недима уже прошло сто лет со времени, как будущий святой Кирилл, а тогда – священник Константин, посол в Хазарию от православного кесаря, нашел в Корсуни-Херсонесе книги «русьскими письмены» и, читая их, «стал различать гласные и согласные» – то есть письменность русов была не слоговой, а буквенной. Наконец, буквальное прочтение предлагаемых М.Л. Серяковым значков брахми прозвучит как КХАДА ТХАР ТХАР ТХАР УДАТХА ТЕТХАР НАБХА. На славянскую речь здесь похожа лишь «удатха» – воистину, без удачи не обойтись, берясь расшифровывать одинокую надпись.
Большинство серьезных исследователей это отлично понимают – оттого интерес к надписи эль Недима значительно поугас. Но, кроме серьезных ученых, существуют еще и азартные дилетанты. В деле дешифровки «праславянской письменности» таких немало, и к прочтению нашей загадки приложили недрогнувшую руку два самых известных: скандально известный Г.С. Гриневич, «читающий» на одному ему ведомом «праславянском языке» буквально все – начиная от письменности доарийской Индии из мертвых городов Мохенджо-Даро и Хараппо (осталось только «прочесть» таким образом письмена индейцев майя и кохау-ронго-ронго с острова Пасхи, впрочем, может быть, это я плохо слежу за публикациями Гриневича) и до… экслибриса современного серьезного исследователя-рунолога Антона Платова. Второй, чуть более вменяемый, – В.А. Чудинов, ограничивающийся территориями, на которых действительно жили славяне, – но зато уж «читающий» абсолютно любые царапины и трещины на камнях, глине и дереве. Он как раз мог сделать бы себе неплохую карьеру, если бы «читал» их как скандинавские руны – нашим норманнистам так не хватает «скандинавских надписей» на землях Руси! Первый затейник извлек из надписи эль Недима следующее неудобопроизносимое звукосочетание: «равъи и ивесъ (или «иверъ». – О. В. ) побратане». Чудинов совершенно справедливо заметил, что кто такие «равъи» и «ивесъ» – совершенно неизвестно, как и то, зачем кавказский правитель извещал об их побратимстве русского адресата. Сам он «прочел» надпись, как «берой (? – О. В. ) и и веди братане». Почему союз «и» повторен дважды, что значит слово «берой»? – об этом Чудинов предпочел не задумываться, а «перевел» надпись, как «бери его и веди к братанам». Что последнее слово принадлежит скорее «языку» «новых русских», нежели языку древних русов, Чудинов опять-таки предпочитает не думать.
На самом деле упорство, с которым исследователи пытались прочесть воспроизведенное по памяти на бумаге изображение вырезанных в дереве знаков, сделанное человеком принципиально иных культуры и языка, да еще наверняка не раз искаженных
Что до русского письма в Х веке, то оно, повторюсь, несомненно было. Ибн Фадлан видел надпись на могиле знатного руса, содержащую имя «царя русов» (такой метод «датировки» могил был известен болгарам, а для норманнов – совершенно неизвестен). Аль Масуди упоминает «пророчество», начертанное на жертвенном камне в святилище русов. Про книги, виденные Кириллом-Константином в Херсонесе, я уже упоминал. Упоминал и про грамоты киевских великих князей и письменные завещания русских купцов, про которые говорится в договоре великого князя Игоря Рюриковича с Восточно-Римской империей в 944 году. Перс Фахр ад-дин Мубаракшах Марварруди говорит, что хазары заимствовали у русов (!) письмо, которым пишут слева направо, отделяя буквы (и этот автор, как «Житие Кирилла», говорит о буквах, а не слогах или символах!) друг от дружки.
Возвращаясь от темы письма у русов вообще к «отдельно взятому» случаю с письмом «династа с горы Кабк» к «владетелю русов», заметим, что это может быть или послание великому Святославу или его представителям на Северном Кавказе – воеводе, наместнику, младшему князю – письмо ширваншаха Мухаммеда ибн Ахмада, или весточка эмира-арестанта Маймуна его русским союзникам. Я склоняюсь ко второму варианту. Во-первых, как я уже говорил, очень трудно представить, чтобы кто-то несколько десятилетий бережно хранил небольшую деревяшку с непонятными знаками. Во-вторых, само послание напоминает больше крик узника о помощи, в спешке выцарапанный на маленьком куске дерева, который, в случае чего, удобно спрятать от ищеек «победившей демократии» и ее ширванского покровителя, чем документ официального посланника независимого государя к правителю или полководцу северных пришельцев. За второй вариант говорит и скрытность эль Недима – своего информатора он предпочел, не называя по имени, определить как «некто, кому я могу доверять». Очевидно, содержимое письма и сам факт переписки кавказского князька с предводителем северных язычников еще «не остыли», и посредник в этой переписке не чувствовал себя в безопасности.
К кому обращался за помощью эмир Маймун? Вряд ли к далекому киевскому князю – уж скорее к неведомому нам правителю Белой Вежи на Дону – бывшего Саркела или, скорее, «Сфенго» Святославичу. Тем паче, что помощь подоспела очень быстро. На восемнадцати кораблях под яркими парусами к Дербенту подошли русы. Конечно, это были не огромные флотилии времен Олега Вещего или великого князя Игоря, но времена были другие, да другие были и цели русов (строго говоря, и русы-то были не совсем те – не созванная великим князем всенародная рать, а несколько ватаг из одного города). Экипаж одного из кораблей двинулся освобождать эмира Маймуна из заточения, но столкнулся с неожиданно сильным сопротивлением горожан (говорят даже, будто высадившиеся русы были поголовно перебиты, во что, говоря откровенно, очень слабо верится). В любом случае, русов принудили отступить. Читатель, Вам не кажется странным, что боеспособность простых закавказских мусульман столь резко выросла со времен Бердаа? Мне вот кажется, и русам, очевидно, тоже показалось. Очень сильно подозреваю, что в городе Железных Ворот не то несли бремя интернационального долга и братской помощи молодой дербентской демократии воины ширваншаха Мухаммада, не то отыгрывали «простых дербентских патриотов» их ничуть не хуже оснащенные и подготовленные земляки в штатском.
Конечно, прямых сообщений, что же именно думали по этому поводу русы, в источниках нет. Зато там есть описание их действий, и, судя по этому описанию, ход мыслей предков был схож с моим. Корабли русов двинулись на юг вдоль побережья, захватив и разграбив сперва Масхат – город к югу от Дербента, – а затем… на Ширван.
После этого русы вернулись к Дербенту и одним ударом взяли город Железных Ворот. Все небывалые воинские качества горожан и патриотическая сознательность граждан новой демократии, позволившие им не то отбить натиск корабельного десанта русов, не то даже истребить его, куда-то подевались; лично я, читатель, не в силах избавиться от впечатления, что упомянутые качества и сознательность в этот момент со всех ног – своих и лошадиных – торопились пыльными кавказскими дорогами в родной, вновь охваченный пламенем, Ширван – спасать то, что еще можно было спасти. То очень и очень немногое, добавим мы, вспомнив о нравах русов – когда предки делали дело, они делали его на совесть.