Русские не сдаются!
Шрифт:
Для весьма богатого города два миллиона талеров, которые затребовал командующий русскими войсками Христофор Антонович Миних — сумма очень существенная. Но точно не смертельная. Так что город бурлил, город требовал от поляков уйти. Уже случались стычки между городской милицией и французами с поляками. Сам факт, что горожане объединялись в милицейские отряды, говорил о многом.
Да, большинство французов успели погрузиться на корабли и сейчас отбывали во Францию. Но некоторая их часть, та, которая непосредственно была в городе, а не в его округе, оставалась в
Монти, французский посол, уже начал переговоры с Минихом о том, чтобы за определённую плату русские не трогали французов. По сути, дополнительно к двум миллионам талеров ещё двести тысяч — это та сумма, за которую давали французам уйти с поднятыми флагами, под бой барабанов и даже с высоко поднятыми носами.
— Он! В лодке Лещинский! Ждём, пока не пристанут к берегу! — скомандовал Лесли.
Приказы разлетелись по кустам и высокой траве. Добрались они и до опушки леса, где стояли до сотни конных драгун, с нетерпением ждущих приказа на атаку.
У Лещинского не было шанса. У Франции не было шанса в этой авантюре. У Польши пока еще есть шанс остаться державой, надолго ли…
Дорога Петергоф-Петербург
19 июня 1734 года
Куда пойти, куда податься? Кого б найти? Кому отдаться?
Как-то так. Попутку даже не словить, чтобы добраться из Петергофа в Петербург. Какую бы маршрутку или туристический автобус. Нет… Шел я по дороге один, да еще и с мешком тяжелого золота. Кстати, мешочек, тот, что мне вручили во дворце, был чуть поменьше, чем я сам себе взял из сокровищницы. Наверняка я сейчас обладатель примерно тысячи золотых монет. Это хорошо.
Плохо другое, что я так до конца и не понял, куда мне идти в Петербурге. К некоей Марте, которая не хозяйка трактира, а дочь трактирщика? Ну, той барышне, или женщине, к которой я, по разговорам с сержантом Кашиным, частенько заглядываю. Там я и живу. Правильнее — там я на постое. Впрочем, мне его полк не оплачивает.
Мимо проехала одна карета, я даже невольно чуть не поднял руку с оттопыренным пальцем, голосуя на дороге. А вот следующая карета остановилась чуть впереди, ну, насколько смогли затормозить кучер и два сопровождающих экипаж сзади «тормоза».
— Сударь, садитесь, в Петербург не так быстро пешим добраться, — сказал мужской голос, когда карета остановилась и открылась дверца.
Учил я когда-то своих детей и внуков, чтобы к незнакомым дядькам в машину не садились. И вот сам… Часто мы не придерживаемся той морали, которой учим своих детей.
— Ну же, сударь, вы же не собираетесь пешком идти до Петербурга? Сказывают, что порой лихие люди промышляют даже недалече от Стрельны, — со мной говорили, как мне показалось, с явной иронией.
Впрочем, погода явно менялась в пользу дождя, и заболеть никак не хотелось. Даже если и не схватить хворобу, то мокрым ходить не особо приятно. Хотя, у меня возникали мысли устроить себе такой вот кросс на выносливость пробежать хотя бы километров пять, больше вряд ли получится с нынешним организмом. Так что…
— Благодарю вас, действительно,
Кто-то непростой остановился рядом со мной. Судить пока ещё сложно, какие цены в столице Российской империи, но уверен, что пара прекрасных лошадей, как и сама карета, внутрь которой я сейчас забирался, вынужденно сгибая голову, — удовольствие дорогое. Хотя, сейчас мне есть с чем сравнивать, и карета Бирона явно побогаче.
— Сударь, вы прибудете в любое место Петербурга, куда только укажете. И плата будет сущим пустяком… — приторная улыбка посетила хозяина кареты. — Вы лишь расскажите, как проходила ваша аудиенция у государыни, а также о чём вы говорили.
Я расплылся в улыбке, стараясь, чтобы она была ещё более приторной, чем та, что являл мне некий незнакомец. Но прежде, чем посылать его нахер, я решил хоть что-нибудь узнать. И мало ли кого могу послать. Может, это столь важный гражданин… ну этот… подданный ея величества, что боком обойдется и косой взгляд. Не лебезить, но не нарываться! Наверное, это мой ситуативный девиз.
— Вы наверняка моё имя знаете, а если нет, то не составит труда узнать. И скрывать себя я не стану. Посему, сударь, попрошу и вас представиться, — не меняя личину приветливости, сказал я.
Одновременно я уловил, так как держал ситуацию под контролем, движение правой руки моего собеседника. Он чуть распахнул свой на первый взгляд невзрачный кафтан, как будто бы приготавливаясь что-то достать из-за пояса. Я практически отзеркалил действие хозяина кареты.
Удивительно, но при встрече с государыней меня даже не обыскивали. И было кое-что и кроме шпаги, на которую я пока надеялся чуть меньше. А вот на нож, надежд было больше. К подкладке моего камзола были пришиты короткие ножны. На короткой дистанции, какой бы боец передо мной ни был, я имею все шансы на победу в схватке.
— Не думаю, сударь, что вам было бы полезно узнать моё имя. Разве же по этому поводу стоит сильно беспокоиться? — всё так же улыбаясь, но при этом смотря на меня серьёзным и решительным взглядом, произнёс собеседник.
— Боюсь, что разговор не получится. Я ведь могу подумать и о том, что вы польский или французский шпион, раз как честный человек не хотите представиться, — сказал я, подбирая ноги таким образом, чтобы быстро уйти в сторону, выхватить нож и нанести удар, если не получится приставить лезвие к горлу незнакомца.
Пауза затягивалась. В игре «кто кого переглядит» явного победителя не было выявлено.
— Сударь, и всё же я настаиваю на нашем разговоре. Спокойствие стоит дороже, нежели знания о моем имени, — сделал следующую попытку хозяин кареты.
— Я должен знать, кто передо мной, — сказал я, а когда увидел, как дёрнулась рука собеседника за обшлаг кафтана, поспешил добавить, нащупывая правой рукой рукоять ножа: — Я ведь убью вас. Хватит и умений, и сил, и решимости. Вы упомянули, что рядом со Стрельней шалят разбойники? А разве мы не подъезжаем к этому месту?