Русские не сдаются!
Шрифт:
— Да, я слышал, как Клауса Зиверта, он заведовал цехом рыбаков… Так вот, Клауса принудили отдать свои лодки, чтобы на них переправлялся сам король! — сказал горожанин. — Это уже последние лодки, что есть в городе.
— Он не король! Король Речи Посполитой Август… Когда выберут, его, — все же встрял в разговор полковник Лесли.
— Да, конечно, господин, так и есть, — поспешил согласиться Курт Шнецель, не самый захудалый купец в Данциге.
Правда в прошлом он был успешным купцом, ибо многие торговцы Данцига от этой войны несут такие убытки, что не факт, смогут ли восстановить
— А все ли наши договоренности в силе, господин? — спрашивал Курт, конечно же ища себе выгоду.
Нет, не выгоду даже, а способ выжить. Ведь полковник Лесли пообещал Шнецелю, что его полки скупят весь товар Курта, как только город окончательно сам решит свою судьбу.
— Тебе мало слова русского офицера? — вступился за полковника ротмистр. — Не позорь свое имя, пусть ты и очень дальний мой родственник.
Как такового штурма Данцига и не случилось. Пришёл русский флот, французы хоть и не сразу увели свои корабли, попробовали ещё вступить в сражение, будто бы мстили за потопленный фрегат «Бриллиант». Но и ветер им не благоволил, да и особого желания погибать не за грош у французов не оказалось.
Русскому флоту стоило лишь показать, что он готов к сражению, не убоялся противника, как французы под почти что бездействие русских стали уходить прочь. А когда ещё русский линейный корабль «Святой Владимир» буквально случайным образом поставил двум линейным французским кораблям, идущим в линию «палочку» над «Т», да ещё и начал изготавливать орудия к бою…
Ретивые французские кораблики стали уходить прочь, в сторону Датских проливов. И уже как четыре дня Данциг действительно находился в осаде, с окончательно отрезанными путями снабжения. Надежд у жителей города не оставалось, а обещания о скорой помощи французов с уходом королевского флота, рухнули, как надежды на светлое будущее, так красочно обрисованное ранее Лещинским.
Ещё не знавший о том, что он уже генерал-майор, Юрий Фёдорович Лесли смотрел в зрительную трубу, обозревая окрестности. Рядом были два ротмистра, включая Саватеева, горожанин, указывавший место, где и должен был прорываться Лещинский.
Благодаря тем самым картам, что были добыты и даже доработаны унтер-лейтенантом Норовым, оперативный резерв пока ещё полковника Лесли получил дополнительные возможности. Теперь лес был полностью русским. Мало того, французам никак не удавалось наладить оборону противоположных от города берегов Вислы.
— А не обман ли это? — сказал Юрий Федорович, убирая зрительную трубу, глядеть в которую он уже устал.
— Никак не можно, господин! — отвечал Курт.
Но губы его начинали подрагивать, а колени трястись. Ротмистр Эрик фон Берг зло посматривал на своего дальнего, по материнской линии, родственника, даже не дворянина. Бергу было стыдно, что он в родстве с таким трусом и еще… Это унижение… Слово «господин» из уст Курта звучало чаще, чем того могли позволить приличия. Но деваться некуда, Берг уже назвал Курта
— Мы здесь за последние пять дней уже дважды были и все время отгоняли тех, кто хотел бежать. С чего вновь пробовать? Или у иных не получалось? — все же выражал скепсис Лесли.
Оперативный резерв полковника нашел ту военную нишу, которую смог занять и не считаться бездельниками. Как только начинались инженерные работы и на берег высаживалась масса людей из города, Юрий Фёдорович Лесли устраивал атаку, причём, уже даже с использованием коней, на которых по Норовской тропке через лес проходили драгуны.
Так что после того, как четырежды французы и поляки были скинуты в реку, потеряв при этом немалое количество солдат, которых нагоняли для строительных работ, идея удержать берег и тем самым полностью контролировать Вислу французским полякам показалась нежизнеспособной. Уж очень много эта идея способна была забрать жизней.
— Ваше высокоблагородие, — обратился к полковнику ротмистр Савватеев. — Думаете, что негодник Лещинский всё же здесь пройдёт?
— И вы туда же! — разъярился полковник.
Лесли с укором посмотрел на офицера, которого после подрыва фрегата приблизил к себе, многозначительно хмыкнул и вновь стал смотреть в зрительную трубу.
Было понятно, что единственный путь к спасению у Станислава Лещинского — это только пробовать бежать на запад, в сторону прусских земель. Впрочем, и на востоке были тоже прусские земли… Но нет, только лишь на запад.
В таком случае ещё сохранялась какая-то толика возможности уйти. Если же самопровозглашённый король остаётся в городе, то он будет сдан в самое ближайшее время горожанами. А если не горожанами, то та же польская шляхта выдаст французского ставленника.
Другой претендент на польский трон, Август, уже провозгласил всем помилование, независимо от того, принимал ли какой польский шляхтич участие в восстании или же нет. После того, как Российская империя стала столь деятельно участвовать в событиях, для всех политических игроков стало понятным, что Лещинскому королём не быть.
Так что шляхта задумывается, стоит ли ни за грош умирать, если можно ещё пожить. Пусть молчаливо, гордо, подбоченившись и высоко подняв подбородок, но смириться с приходом на престол Речи Посполитой русского, одновременно и австрийского ставленника, саксонского курфюрста Августа.
— Есть! Вода плещется! — полковник Лесли смотрел в зрительную трубу, ничего не видел, между тем, Савватеев услышал.
— Я же говорил, господин. Это он, это польский корол… негодяй польский, — обрадовался Курт.
Действительно, из-за прибрежных кустов вынырнули сразу четыре лодки, гребцы в которых споро перебирали вёслами, чтобы как можно быстрее оказаться на левом берегу Вислы. То, что это какие-то беженцы, те, кто хотят обойти правосудие, не приходилось сомневаться.
В принципе, горожанам Данцига лишь только объявили ультиматум, что они должны выплатить большую сумму денег, а также выдать Лещинского. И ничего более. Городских погромов, ясное дело, уже не случится. Страх перед разграблением был одной из скреп, позволяющей сопротивляться. Теперь же этой скрепы нет.