Русские писатели о евреях. Книга 1
Шрифт:
И тогда всех словно прорвало: заговорили все сразу, перебивая друг друга:
— Надо действовать решительно, время пришло.
— Пример — Меир Кахане. Он заставил уважать нас и бояться. Люди Кахане должны действовать повсюду. Пусть взрываются в воздухе лайнеры, пусть горят автобусы и летят под откос поезда. Не мы, а гои должны постоянно испытывать страх.
— Но в самолетах могут быть наши братья…
— Жертвы неизбежны, но они оправданы высокой целью и конечным результатом. Идет борьба, «цель оправдывает средства», это сказано не мной, но я согласен.
— А я не согласен, —
— Зачем допустили победу левых на выборах? Нельзя было допускать Хуана к власти. Любой ценой. Не допустили ж вы Кеннеди — второго, — это сказал Моше Аарон.
— Почему же об этом не позаботилась ваша «Моссад», — язвительно поддел сенатор. — Нельзя всю грязную работу взваливать на ЦРУ и тем самым вызывать в мире неприязнь к Америке.
— У нас по горло дел в Африке и на Ближнем Востоке, — отвечал Аарон. — Во всех государствах Черного континента мы хотим иметь своих людей и уже имеем. Но это стоит немалых денег.
— Не жадничайте. Тем более, что деньги платим мы, — сказал сенатор и продолжал: — Молодые лидеры Африки — это еще дикари, падкие на удовольствия, а, следовательно, на деньги. У них нет никаких идей, кроме амбиций. Разжигайте их самолюбие и властолюбие. Растлевайте, вползайте в постели к коронованным особам. Для этого у вас есть институт невест. И ссорьте, разжигайте национальную и племенную вражду. Африка должна быть наша. Проникновению русских надо положить конец.
— Нам мешают арабы, — вставил Аарон.
— Не преувеличивайте, — возразил сенатор. — Арабы — идиоты. Они из-за пустяка готовы друг другу горло перегрызть. Дайте им только повод: столкните лбами и отойдите в сторону, наслаждайтесь их потасовкой. Это же кретины и фанатики, которых Магомед лишил разума. Кончится нефть, и они — нищие — разбредутся по белу свету с протянутой рукой — милостыни будут просить.
— Не надо упрощать, Сол, — отозвался Хаиме Аухер. — Не все кретины и идиоты. Насер был умным. Таких, как Насер, надо тихо, бесшумно убирать, а на их место заранее готовить Садатов. Потому мы решили заглянуть к тебе, Генри, поторопить тебя с твоими «эликсирами». Это сильное и надежное оружие. Наши люди есть везде, во всех уголках планеты. И за «железным занавесом», который существует лишь в воображении журналистов, как пугало. Надо убирать с дороги всех, кто мешает нам. По списку. Я вот хочу спросить вас Кун. Вы жили в России и знаете ее не по писанине журналистов и отчетам дипломатов, которым я не верю. Возможно ли мирным путем изменить государственный строй, политическую систему Советов? Лично я против военного конфликта — в нем высокий процент риска и ничтожно малый шанс на успех. А как мирным путем достичь той же цели? Какое оружие в борьбе с Советами вы считаете главным, кроме вашего «эликсира» и того еще неизвестного, которое обещает нам этот нацист Дикс? Ваш «эликсир» эффективен, но он, как подспорье к главному.
— Я совершенно согласен с вами, мистер Аухер, — сильно заикаясь, начал Кун. — Военный конфликт с СССР имеет большой риск. Я думаю, что идеологическая интервенция —
— Пожалуйста, говорите, — величественно разрешил Аухер.
— Я имею в виду так называемую новую эмиграцию инакомыслящих из Советского Союза. Мне кажется, ее надо предельно ограничить. Здесь от них польза не велика. Они нужны там, в России, как наш идеологический актив. Пусть там, внутри страны, требуют свободы, инакомыслия — во всем: в искусстве, литературе, науке, морали. А то, что получается: едет сюда, мягко говоря, явная посредственность, а мы должны выдавать их за авторитеты.
Он внезапно умолк, и пауза получилась долгой. Нарушил ее не Аухер, а его младший брат.
— Эмиграцию ограничить нельзя. Нам нужны эмигранты. Много нужно. Голда Меир мечтала о миллионе эмигрантов из России.
— Глупая мечта глупой бабы, — проворчал Аухер. — Кун прав: незачем тащить на Запад всякую шваль: писатели, киношники, артисты, музыканты. Какой от них прок? Грызутся между собой, требуют к себе внимания, пишут всякий вздор. Пусть этим делом занимаются там, у себя дома. Нас сейчас интересует главная основная работа вашей лаборатории — «А-777». Скажите, Кун, я спрашиваю вас, как специалиста: когда мы получим от вас эти загадочные три семерки?
— Дело в том, что ими, «семерками», занимается лично доктор Дикс, — ответил Кун. — Он держит свои исследования в строжайшем секрете даже от своих ближайших сотрудников, я имею в виду доктора Кларсфельда и себя.
— Это ненормально, Генри, — сказал генерал, явно обращаясь к своему брату Левитжеру. — Ты информировал нас, что у Дикса все о’кей, но на самом деле…
— Боюсь, что нацист морочит вам голову, — перебил генерала Аухер, — а вы. Генри, дезинформируете нас. История эта смахивает на обыкновенный саботаж.
— Мистер Аухер, позвольте объяснить. По докладу самого доктора Дикса работы над «А-три семерки» завершены, и он сейчас занимается изысканием вакцины, нейтрализующей действия этого чрезвычайно грозного оружия, то есть над противоядием, без которого он не решается приступить к опытам, то есть к испытанию самого оружия, опасаясь катастрофических последствий…
— Вы в этом уверены? Вы доверяете Диксу? — властно спросил Аухер. Вопрос относился к Генри Левитжеру.
— Я не могу поручиться, — робко пролепетал Левитжер. — У меня на этот счет появились сомнения и даже подозрения, и я решил предпринять меры…
— Что конкретно вы решили? — Тон Аухера суров.
— Предложить доктору Диксу ввести в курс своих исследований Куна и Кларсфельда.
— Не предложить, а приказать, заставить. А затем отстранить самого Дикса. Послать на покой, — твердо распорядился Аухер.
И опять долгая пауза. Затем кто-то заговорил вполголоса, между собой. Аухер спросил:
— Что? О чем вы?
— О «Черной книге», — негромко ответил чей-то голос.
— Этого француза? Что с ним? Он еще жив? — спросил Аухер.