Русские подвижники 19-ого века

Поселянин Е.

О. Варлаам обратил до 5000 душ. Действовал он особенно примером своей строгой жизни и простотой убеждения.

В 1845 г. Варлаам почувствовал упадок сил, но не переставал трудиться. Предприняв в январе следующего года путешествие по Урлукской волости, он как бы прощался со своею паствой. Вернулся он больным, и 23 января, 1846 г. на 71-м году, напутствованный св. таинствами, тихо предал дух Богу после 25-летнего здесь подвига.

Над могилою его воздвигнут памятник.

Доселе на ней совершают панихиды окрестные жители; приходят поклонники из Забайкальской области и особенно

из Кяхты. Многие приходят по обету, веруя в силу загробных молитв подвижника.

В тикойской обители хранится кольчуга, которую старец, живя один в пустыне, надевал во время молитвы.

Цела и келлия пустынника, устроенная им в 200 саженях от нынешней обители, за оградою.

Она стоит высоко, а сама чрезвычайно тесна, так что еле можно в ней поместиться. Отдыхать подвижник мог лишь полусидя. Маленькое окошечко менее 7 вершков освещает эту келлию в 2 1/4 и аршина длиною и шириной. В переднем углу — распятие. Около келлии, в тени, водружен старцем деревянный осьмиконечный крест. Вблизи — течет источник чистой воды. Здесь есть что-то благодатное, и много думается и чувствуется, когда читаешь на полоске из белого железа выбитую пустынником мольбу: "Господи, силою Твоею свыше на вся враги видимыя препояши мя, и буди ми покров и заступление".

ИВАН ЯКОВЛЕВИЧ КОРЕЙШ

Иван Яковлевич Корейш, сын священника, родился в городе Смоленске, учился в Смоленской Семинарии, затем в Духовной Академии.

Окончив курс, он определен был в Смоленск учителем в Духовное Училище.

С юности искал он уединения, любил духовные книги, держался особняком от товарищей; не знал ни увлечений, ни удовольствий. Постоянно уходил он куда-нибудь, где бы ему без помехи можно было заниматься любимым делом изучения священного Писания… Обычные пути жизни были не по нем… В душе раздавался голос, звавший его к иному.

Иван Яковлевич ушел из Смоленска, посетил русские святыни: был в Соловецком монастыре, в Киеве, в Ниловой пустыни, у преп. Нила Столбенского. Три года он работал здесь с братиею, исполняя все возлагаемые на него послушания. Потом опять вернулся в Смоленск, стал снова учителем.

Ученики его любили, родители были рады за своих детей, так как уважали его за его честное отношение к своим обязанностям. Но его не удовлетворяла эта деятельность. Он решился приступить к тяжкому подвигу юродства, который он нес до последней минуты жизни и в котором принял много страдания.

Он притворился помешанным.

Жители Смоленска, на глазах которых он вырос, привыкли на него смотръть, как на человека больших дарований и высоких нравственных качеств. Они поняли, что тут не безумие, а подвиг, и стали приставать к нему за советами, что смущало его смирение и, кроме того, отягощало его. Он нашел оригинальное средство избавиться от посетителей. Он поселился на огороде в опустевшем строении, где раньше была баня. На наружной стороне бани он наклеил письменное объявление, чтоб к нему не входили иначе, как ползком на коленях. Одни считали это унижением, другие боялись испачкаться и порвать платье. Ему стало покойнее.

Поутру слышно было, как он распевал духовные стихи. В 1812 г., при нашествии

на Смоленск Наполеона, Ивана Яковлевича видели у неприятельского лагеря, где враги наносили ему оскорбления.

После войны он продолжал жить в той же бане, и тут стал уже иногда принимать приходивших к нему за советами. Чрез пять лет в его судьбе произошла большая перемена.

Проезжал чрез Смоленск один высокопоставленный, уже не молодой человек, очень избалованный. Ему приглянулась дочь бедной вдовы-чиновницы, бывшая, действительно, красавицей.

Узнав, что на деньги она не польстится, он решился прибегнуть к обману. Он выдал себя за холостого и просил ее руки, с тем, чтоб брак был совершен по приезде их в Петербург. Бедная мать была в страшном колебании. С одной стороны виделась привольная жизнь дочери, обеспечение ее в собственной ее старости; с другой — страшно ей было отпускать так далеко дочь без себя, как того требовал жених. Посоветываться ей было не с кем; кто-то надоумил ее сходить к Ивану Яковлевичу. Иван Яковлевич, выслушав от нее про все обстоятельства, приказал ей не отпускать дочь, пояснив, что тот человек женат и имеет троих детей, а при живой жене не женятся. Вдова наотрез отказала мнимому жениху.

Замуж молодая девушка, после того, как все это огласилось на далекое расстояние, выйти не решалась. Она поступила в монастырь, была игуменьей и постоянно находилась в переписке с Иваном Яковлевичем.

Ярость обнаруженного обманщика обратилась на Ивана Яковлевича. Чрез свои связи он добился того, что Ивана Яковлевича признали человеком, которого опасно оставлять на свободе. Было решено засадить его в дом умалишенных в Москве.

Так как в Смоленске Ивана Яковлевича любили, то его вывезли тайно: связали по рукам и по ногам, прикрыли рогожами, так что встречные и не думали, что в телеге живая кладь.

17 октября 1817 г. он был доставлен в Москву, сдан в качестве буйного больного в Преображенскую больницу для умалишенных, и заключен в одиночном подвальном помещении. Его приковали в углу подвала к стене, бросили ему клок соломы для спанья. К нему приставлена была грубая злая женщина, приносившая ему, когда ей вздумается, ломоть хлеба и кружку воды. Так прожил он три года.

Один блаженный, Александр Павлович, содержавшийся тоже в Преображенской больнице, обратил внимание молодого богатого суконщика, навещавшего его часто, на бедственное положение Ивана Яковлевича. Тот не пожалел никаких затрат, чтоб добиться от начальства больницы доступа к Ивану Яковлевичу. Он застал его в тесной темной яме, в углу ее в ужаснейшей обстановке. Суконщик стал посещать узника, за ним и другие.

В конце двадцатых годов старшим доктором назначен был в больницу г. Саблер, человек доброй души.

Обходя в первый раз больницу, он спустился к Ивану Яковлевичу, и, когда увидел его на соломе, прикованного к стене в этой яме, он в ужасе отступил и потребовал, чтоб ему объяснили, за что так обращаются с этим человеком. Ему показали бумаги, на основании которых Ивана Яковлевича заключили в эту больницу. Доктор приказал сейчас же снять цепь, вынести узника на верх в чистую комнату и переменить белье.