Русские святые

Карцова), монахиня Таисия

Страшно и уединенно было место это: здесь жили дикие звери, сюда заходили разбойники, желавшие изгнать или убить пустынника, здесь искали устрашить его страхованиями злые духи. Но молитвой своей отражал преподобный злобу их, пред кротостью его смирились разбойники, даже дикие звери уступили ему место свое и ушли. Часто посещали друг друга святые отшельники, и прп. Ферапонт стал трудиться с ними, очищая место для монастыря и ставя для них кельи. Особенно же возрадовался он, когда пришел к нему один иеромонах, который стал совершать Божественную службу; сам же преподобный отказался и от священного сана, и от настоятельства, и игуменом избрали другого, а он трудился наравне с братией, не упуская ни одной церковной службы, ни келейного правила и подавая всем пример истинного монашеского жития, «как один от древних».

Обитель прп. Ферапонта была посвящена Рождеству Пресвятой Богородицы, а устав усвоен прп. Кирилла, и за соблюдением его строго следили. В свободное от молитвы и трудов время братия переписывали книги или плели сети. 

Однажды посетил Ферапонтову обитель боярин можайского князя Андрея Димитриевича, к уделу которого принадлежал Белозерский край, и рассказал о ней своему князю. Тогда князь прислал преподобному письмо с просьбой устроить монастырь вблизи Можайска. Братия советовали не отказывать князю. Взяв с собой одного инока, святой старец отправился в Можайск. Князь встретил его с честью. На расстоянии одного поприща от города, в красивой местности на берегу Москвы-реки, названной по окружавшим ее привольным лугам Лужками, прп. Ферапонт основал в честь Рождества Пресвятой Богородицы Ферапонтов Лужецкий монастырь с уставом Белозерского и был поставлен его настоятелем в сане архимандрита. Князь же очень любил этот монастырь, помогал ему и заботливо покоил старость преподобного. Прп. Ферапонт прожил там 18 лет и скончался 28 мая 1426 г. девяноста лет от роду. 

Святые мощи его покоятся в Лужецком монастыре, а в Ферапонтовом был воздвигнут посвященный ему храм. Уже после его кончины собор его Белозерского монастыря был расписан знаменитым мастером Дионисием с сыновьями. Роспись эта, изображающая акафист Пресвятой Богородице, сохранялась до наших дней, несмотря на все невзгоды, претерпенные монастырем. В 1797 г. Ферапонтов Белозерский монастырь был закрыт и совершенно заброшен, и дивные храмы его стали разрушаться. Но в 1900 г. он был возобновлен как женский.

• Московский Симонов монастырь основан в 1370 г. и назван так по имени боярина Симона Ховрина, пожертвовавшего землю для устройства обители. В этом монастыре в одно время подвизались свв. Ферапонт и Кирилл, основатели иноческого жительства на востоке страны Белозерской (их именами названы современные населенные пункты около основанных ими монастырей в Вологодской обл.: г. Кириллов и с. Ферапонтово). 

• После 10 лет, проведенных в монастыре Рождества Пресвятой Богородицы в Белозерье, прп. Ферапонт в 1408 г. по просьбе можайского князя Андрея, сына св. блгв. князя Димитрия Донского, прибыл в Можайск, и там был им основан одноименный монастырь в память о родной обители. Имя преподобного неразрывно связано с местами его подвижничества: Белозерский, Можайский, Лужецкий. 

• Место упокоения преподобного находится в Можайске (Московская обл.). В 1514 г. были обретены нетленные мощи святого подвижника, прославленные многими чудесами, канонизирован святой на Церковном Соборе при Свт. Макарии.

Преподобный Кирилл, игумен Белоезерский (Белозерский) (+ 1427)

Память его празднуется 9 июня в день преставления, 6 июля вместе с Собором Радонежских святых

Прп. Кирилл, в миру Косма, был сыном обедневшего боярина и получил воспитание в доме богатых родственников, бояр Вельяминовых. Они любили его как сына, и он управлял всем домом. Но с юных лет Косма стремился к иночеству, и родственники его, не желавшие с ним расставаться, сильно противились этому. Наконец прп. Стефан Махрищский (память его 14 июля), который хорошо знал Вельяминовых, сломил их противление, взял Коему под свое покровительство и отвел его в Симонов монастырь, где настоятельствовал его основатель архимандрит Феодор (память его 28 нояб.), племянник и постриженник прп. Сергия Радонежского (память его 25 сент.). Косме тогда было 30 лет. Его немедленно постригли с наречением имени Кирилл и отдали под руководство строгого подвижника — старца Михаила (ставшего впоследствии епископом Смоленским), который научил его непрестанной Иисусовой молитве и борьбе

с демонами. Послушание новоначальному иноку назначили на кухне. Это было тяжелым послушанием: часто, смотря на пламя раскаленной печи, Кирилл говорил себе: «Терпи, Кирилл, дабы сим огнем избежать тамошнего». Но, трудясь на кухне, стяжал он дар умиленных покаянных слез. Когда же, желая облегчить его жизнь, поручили ему переписывать книги, слезы эти исчезли, и он стал молиться, чтобы его вернули на кухню. Желание его исполнилось, и благодатные слезы вернулись к нему. Иногда прп. Кирилл немного юродствовал ради навлечения на себя поношений и приобретения смирения. Часто прп. Сергий посещал монастырь своего родственника и ученика, но каждый раз он шел на кухню и проводил долгие часы в духовной беседе со смиренным монастырским поваром: великий прозорливец провидел в нем истинного своего преемника по духу и продолжателя его заветов. 

Когда архимандрит Феодор был возведен на Ростовскую кафедру, прп. Кирилл был облечен в сан архимандрита и стал его преемником. Но через год он уже ушел на покой и затворился в Старом Симонове, где было братское монастырское кладбище. Здесь, когда он стоял на ночной молитве, было ниспослано ему Божественное откровение: он увидел прекрасную страну и услышал глас от келейной своей иконы Божией Матери «Одигитрии»: «Кирилл, изыди отсюда и иди на Белоозеро. Там твое место. Я тебе приготовила место, где ты можешь спастись!» 

Накануне вернулся из Белозерской страны духовный друг прп. Кирилла постриженный вместе с ним старец Ферапонт (память его 27 мая). Утром он рассказал ему о своем видении и спросил: «Удобна ли эта страна для пустынножительства?» — «Очень удобна», — ответил Ферапонт, который сам был под впечатлением дикой красоты безмолвных и глухих лесов Белозерских. В тот же день оба сподвижника покинули Симонов и направились на север. 

Прп. Кириллу тогда было 60 лет. Дойдя до пределов Белозерских, он узнал у подножия горы Мауры, возвышающейся на берегу реки Шексны, указанную ему в видении местность. Здесь они остановились: явно было, что Матерь Божия привела их на предызбранное Ею место. Старцы выкопали себе землянку и недолгое время подвизались вместе. Затем для подвигов уединения и полного безмолвия они решили расстаться, и прп. Ферапонт поселился в 15 верстах оттуда, на перешейке, соединявшем два озера. Изредка они посещали друг друга, и прп. Кирилл руководил своим сподвижником. 

Сама Божия Матерь хранила Своего избранника и от наветов вражиих, и от злых людей, и от опасностей пустыннической жизни. Раз, уснув в лесу, он проснулся от голоса, говорившего ему: «Кирилл, беги!» — и только он успел встать и отойти, как на это место упала огромная сосна. В другой раз загорелся вокруг него лес, и он явственно почувствовал, как невидимая рука берет его руку и выводит из пламени. Один крестьянин долго и тщетно старался поджечь его келью. Дело окончилось тем, что он покаялся и окончил жизнь иноком Кирилло-Белозерского монастыря. 

Наконец в Симонове стало известно, где скрывался бывший настоятель, и наиболее ревностные иноки стали оставлять свой монастырь и присоединяться к нему. Среди них самым замечательным был старец Игнатий, молчальник, который спал стоя. Стали к ним присоединяться и миряне, ревнующие об иноческих подвигах. Так создался Кирилло-Белозерский монастырь с его знаменитым общежительным уставом, послужившим в течение трех веков образцом последующим пустыням. Посвящен он был Успению Пресвятой Богородицы. 

Вклады не принимались. Строгое молчание соблюдалось в церкви, трапезной, в кельях, на послушаниях; никто не смел войти в чужую келью иначе как по делу, и всякий раз с благословения, и то на самое краткое время. В кельях имелись только иконы и книги, даже воду ходили пить в трапезную. Без благословения никто не смел писать или получать письма. Выходы из обители строго воспрещались: только раз в год один из братии ездил в мир закупать все необходимое. Никому из князей, кроме Андрея Васильевича можайского, к уделу которого принадлежала Белозерская страна, прп. Кирилл не позволял посещать его обитель. Но он руководил ими письменно, поучал их добросовестному исполнению своих обязанностей и братолюбию, а перед кончиной своей завещал князю Андрею Васильевичу попечение о своей обители. Сохранилось несколько писем его к князьям.