Русские женщины привилегированных сословий в Италии и на Лазурном берегу Франции

Олейникова Валентина

Русская ассоциация вскоре стала секцией Международной ассоциации трудящихся русских эмигрантов, ибо среди русских, находящихся за рубежом в последней четверти XIX-начале XX вв., значительно увеличилось число трудовых (экономических) переселенцев. Но никаких законоположений, регулирующих эмиграционные потоки из России, не существовало. Экономическая миграция была, по сути дела, противозаконной и нелегальной. Трудовые элементы из России ехали на заработки, в основном, в Германию, Данию, Англию и за океан, а не в «Италию – страну бедноты, которой … здесь трудно, тесно и обидно, как и повсюду на свете», по замечанию географического сборника Европы, изданного в 1908 г. [154] . Неудивительно, что россияне, эмигрировавшие в США, уступали пальму первенства только итальянскому и австрийскому «пролетариату» [155] .

154

Цит. по: Тимофеев Н. СССР – Италия: культурные связи. – М., 1980. – С. 116.

155

За

границей // Русское слово. 1905. 2 января.

Особенно выросло число эмигрирующих в годы Первой русской революции – газеты сообщали, что «эмиграция из Одессы и Бессарабии с приближением Пасхи все более… усиливается. На австрийской границе эмигрантам делаются всевозможные затруднения. Сюда наехали из России тысячи семейств» [156] . По официальным данным на 1905 г. в Италии проживало 2615 русских [157] , но Италия продолжала оставаться страной «для русской эмиграции маргинальной» [158] . Первая мировая война и Октябрьская революция стали причиной разрыва двухсторонних отношений, восстановленных только 11 февраля 1924 г.

156

Беженцы из России // Русское слово. – Вена, 8 (21) марта 1906; —Париж, 13 (26) марта 1906.

157

Torricelli G.D. La revoluzione russa e socialisti italiani nel 1917–1918 // Studi storici. 1967. № 4. – Р. 187.

158

Степанова Л. Еще раз о «серебряном веке»: как у нас исследуют культурные влияния // Вопросы литературы. 2006. № 2.

Таким образом, мы можем сделать вывод, что в конце XVIII столетия была сформирована законодательная база для выезда граждан Российской Империи за рубеж и установлены дипломатические отношения практически со всеми итальянскими государствами, что привело к трансформации отношений между нашими странами: в Италию поехало большое количество русских путешественников и эмигрантов. Но «состав русских эмигрантов в Италии по сравнению с другими странами был довольно специфичным – среди них преобладали представители русской аристократической среды» [159] . И среди них было немало женщин, причем первые «русские европеянки» в начале своей эпопеи «европеизации-эмансипации» всегда выезжали как женщины семейные, ибо замужние дворянки не могли путешествовать и реализовывать себя профессионально без разрешения мужа. Исключением стали представительницы Российского императорского дома, повлиявшие как на развитие официальных отношений между нашими странами, так и на ликвидацию маргинального положения женщины в российском обществе и рост статуса российской дворянки в Европе: они первыми стали выезжать без своих высокопоставленных супругов.

159

Волков С.В. Русская военная эмиграция в Италии // Русские в Италии: Культурное наследие эмиграции. – М., 2006. – С. 138–153.

1.3. Представительницы Российского императорского дома в Италии

У Российского царского двора при организации матримониальных отношений уже с начала XVIII столетия были сформированы проевропейские настроения, выражавшиеся в том, что российские императоры «традиционно вступали в брак с немецкими принцессами. Все супруги принимали православие, новое имя, а при венчании и титул» [160] . Нежелание «воссоединения» с Рюриковичами было своеобразным признанием кризиса русского правящего Дома и – непосредственно после Петра I – был «заведен» обычай вступать членам императорской фамилии в брак с представительницами европейских владетельных домов (в основном, из Дома Гессен – Ганау – Кассель).

160

Соловьев Б.И. Русское дворянство и его выдающиеся представители. – М., 2000. – С. 273.

Уже в XVIII веке на российский престол периодически вступали женщины европейского происхождения, и это не представляло проблемы для русских людей. Оглядываясь на царствование Екатерины II, фрейлина А. Ф. Тютчева отмечала: «Екатерина II была не столько умной женщиной, сколько гениальным мужчиной; она была призвана к тому, чтобы влиять на людей, направлять их, управлять ими» [161] . Павел I исключил возможность очередного женского царствования в России посредством нового закона о престолонаследии 1797 г. Но в XIX веке русские уже привыкли оценивать своих властителей в чисто «гендерных терминах» и традиционно продолжали учитывать и влияние «цариц». Таким образом, воздействие авторитетных женщин на самом верху социальной пирамиды – в роли русской императрицы – разрушало выстраиваемое предыдущими веками «влияние идеологии обособленных сфер на гендерные традиции» [162] , выражавшееся, в частности, в обостренном внимании к тому, чтобы авторитет женщин не выходил за определенные рамки.

161

Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров: Воспоминания. Дневник. 1853–1855. – М., 1928. – С. 109.

162

Маррезе М.Л. Бабье царство: дворянки и владение имуществом в России (1700–1861). – М., 2009. – С.67.

Важным фактором

в укреплении русско-европейских связей являлось также заключение морганатических браков с представителями Российского царствующего или владетельного дома, ибо такой брак считался «действительным во всех правовых отношениях, то есть законным, но сопровождался определенными ограничениями для одного из супругов. … Статья в Основных законах Российской империи с 1821 г. ограничивала в правах потомков данного брака» [163] . Дети не имели династических прав, не пользовались титулами, а потому, начиная новый род, получали новую фамилию.

163

Соловьев Б.И. Русское дворянство и его выдающиеся представители. – М., 2000. – С. 395.

Как пример сочетания консервативного понятия императорского долга и организации проникновения прогрессивных достижений Запада в «отсталую» Россию вошло в историю имя императрицы Марии Федоровны – супруги императора Павла I. Ею и сегодня восхищаются западные историографы. Урожденная принцесса Вюртембергская, обвенчавшись с наследником Российского престола 26 сентября 1776 г., во время путешествия по Венеции останавливалась в одном из самых красивых дворцов города – Ка да Мосто [164] . С восхождением на престол Павла I для Марии Федоровны был установлен новый регламент жизни, при котором ее «главной сферой должен был стать дом, а не двор и не государство» [165] . Но императрица со временем приобрела славу самой строгой, трудолюбивой и занятой дамы России, развернувшей активную деятельность. А. Ф. Тютчева признавалась: «Императрица, которая считается такой доброй, и цесаревна, вызывают во мне в тысячу раз более робости, чем император и великие князья» [166] .

164

Венеция. Канал Гранде. www.vokrugsveta.ru/tv/vs/cast/730.

165

Wortman R. The Russian Empress as a Mother. – P. 60–63; Прокофьева Е. 100 великих красавиц. – М., 2011. – С. 248–252.

166

Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров: Воспоминания. Дневник. 1853–1855. – М., 1928. – С. 199.

Общественное сознание русской аристократки в XVIII столетии проявлялась, в основном, в ее несколько «приземленной» благотворительной деятельности, в частности, в щедрых пожертвованиях на храмы. Организация же более целенаправленных форм благотворительности появилась благодаря филантропической деятельности Марии Федоровны. После кончины супруга она сохранила титул императрицы-матери, продолжая – в определенной мере – контролировать жизнь двора и столицы.

В 1823 г. младший сын Павла I и императрицы Марии Федоровны женился на родной племяннице императрицы – принцессе Фредерике, принявшей в православии имя Елены Павловны и обретшей славу благотворительницы и сторонницы отмены крепостного права. Получившая воспитание в пансионе мадам Кампан, бравшая уроки у Кювье в Ботаническом саду, княгиня, попав в Россию, стала «единственной ученой» в семье Николая I. Уделяя много внимания изучению итальянского искусства, в 1828 г. великая княгиня отправилась путешествовать по Италии. Во время остановки в Риме внимательно знакомилась с творчеством художников-пенсионеров Академии, поддерживая их своими заказами. В 1832 г. Елена Павловна посетила столицу Королевства обеих Сицилий – Неаполь, где выступила ходатаем об избрании в ряды Неаполитанской Академии художеств О. А. Кипренского. Современники вспоминали, что Елене Павловне, как и другим аристократам России, было свойственно «формальное» преклонение перед Европой, над чем «подтрунивали» передовые люди эпохи. Так, А. О. Смирнова-Россет вспоминала, что по прибытию великой княгини в Рим «все представлялись (члены русской колонии – В. О.) ей. Я спросила Николая Васильевича (Гоголя – В. О.):

«Когда же вы… пойдете к ней?» – «Нет, пусть… представится Балинский, а потом уж я, и какая у него аристократическая фамилия». Балинский был мой курьер, родом из Курляндии» [167] .

Но передовые идеи не чужды были и самой Елене Павловне. В середине 50-х великая княгиня организовала в Риме либеральный салон, «постоянными посетителями которого были будущие активные деятели Александровских реформ – князь В. А. Черкасский, князь Д. А. Оболенский, граф Н. Я. Ростовцев. Часто собрания проходили и на via Gregoriana, в квартире князя Владимира Александровича Черкасского и его жены княгини Екатерины Алексеевны» [168] . В 1857 г. – во время посещения Вечного города – к ним присоединился и И. С. Тургенев, включившийся в обсуждение непривычных для себя политических вопросов.

167

Смирнова А.О. Дневник. Воспоминания. – М., 1989. – С. 287.

168

Кара-Мурза А.А. Знаменитые русские о Неаполе. – М., – 2002. – С. 173–174.

Супруга Александра I, императрица Елизавета Алексеевна, оставаясь всю жизнь в тени своего мужа, так же незаметно ушла из жизни, передав титул императрицы дочери короля Пруссии, принявшей при венчании имя Александры Федоровны. Прусская принцесса венчалась с братом Александра I – Николаем I – в 1817 г. Была императрицей с 1825 по 1855 гг., после чего сохранила титул императрицы-матери. Сразу после поражения в Крымской войне и кончины венценосного супруга она, стремясь укрепить отношения между Пьемонтом и Россией, направилась в Геную и Ниццу, где была радушно встречена королем Виктором Эммануилом II.