Русский флаг
Шрифт:
Вот только Стрельцов не желал позволять своему подельнику дышать сравнительно свежим воздухом. Он взял его за ногу и оттянул от окна, щедро приложив головой о лавку. Встал сам у окна и с трудом просунул голову в узкое пространство.
— Ух! — набрал полную грудь воздуха Афанасий Иванович.
Но тут по бревнам снаружи вверх поползло, словно змея, пламя.
— А! А! А! — закричал Стрельцов, когда загорелись его волосы, а кожа на лице стала покрываться пузырями, которые тут же лопались.
И тут Афанасий Иванович встретился глазами с человеком, который явно был причастен к
Матвей Иванович уже лежал на земляном полу, отравившись угарным газом, с наливающейся шишкой на лбу. Можно было бы его спасти, открыть дверь и опередить падение горящей крыши. Но, нет, никто не станет этого делать. Норовы жестоко решали свои семейные споры. Один Норов, который и не Норов вовсе…
Матвей уходил из жизни с улыбкой. Он не чувствовал уже того, что одна из балок упала на него. Ему снилась Гульнара, ставшая Марией — женой старшего брата. А ведь это он, Матвей Иванович, ее украл прямо из дома татарского бея во время последнего ответного набега на крымские земли, когда татары увели к себе в рабство сотни православных.
Эта женщина изменила Матвея, он заразился мыслями и намерениями, которых не сумел прогнать ни на один день, она рассорила братьев, она…
Тут крыша дома обрушилась, погребая под себя двух человек.
От автора:
? Боксёр из 90-х очнулся на конференции поп-ММА. Спонсоры, камеры, хайп.
— Мага, тормози! — орет кто-то.
Бородатый в капюшоне душит парня, вися на нём клещом.
? На первый том СКИДКА https://author.today/reader/459611/4276150
Глава 6
«Картошка да каша — еда наша!» Народная мудрость
Данциг
5 августа 1734 года
Выбор Данцига как города, в котором должны были пройти переговоры, был неслучайным. Во-первых, для России — это город русской славы. Все-таки осада города удалась, он сдался. Причем русские сумели одержать, может, и не масштабные, но весьма убедительные, а для француза — даже унизительные победы.
Именно Франция сейчас считалась наиболее грозной страной с лучшей армией. И тут вот так… Русские их, оказывается, умеют бить — и в поле, и флот французский прогнали. Чего только стоил тот, для Франции позорный, абордаж русского фрегата «Митава». А потом… еще и потеря собственного фрегата «Бриллиант».
А то, что французы не смогли защитить и вывести из города тестя короля Людовика, Станислава Лещинского, стало просто-напросто пощечиной для Франции. Вот когда обратили еще более пристальное внимание на Россию другие игроки. Пруссия решила было даже предложить свои услуги по мирному соглашению, зазывая стороны в Кенигсберг.
Но ее проигнорировали. Какая-такая Пруссия? Пока всерьез эту страну не воспринимают. Австрия предложила Краков для переговоров, мол, польские дела было бы хорошо решать в Польше, но ее вестовой лишь успел прибыть в Петербург в тот день, когда иные вестовые уже были разосланы из столицы Российской империи с решением.
И, вроде бы, то, что страна-победительница выбрала локацию для переговоров, вполне оправдано. Но это сделала Россия! Не начинается ли время, когда эти восточные варвары станут врываться в европейскую политику?
Именно такую мысль и повелел распространять повсеместно, во всех европейских дворах, французский монарх. И Остерман хорошо знал об этом стараясь противостоять Франции, в том числе и в Данциге.
— Давненько я не хаживал на кораблях, — сказал Остерман, сходя у пристани в Данциге. — Наша работа? Я даже знаю, кто это все сладил, потопил французский фрегат.
Андрей Иванович, вместо приветствий, указывал на торчащие из воды части «Бриллианта».
— Так и есть, это был славный бой, в котором победили доблестные воины Российской империи, — сказал бургомистр Данцига Вольдемар Боуэр.
— Не люблю лести! — жестко сказал Остерман, состроив грозное выражение лица.
Бургомистр смутился, покраснел, но Андрей Иванович вдруг улыбнулся и сказал:
— Вам льстить разрешаю!
Остерман прибыл в Данциг демонстрировать свои лучшие качества, надевать самые сложные маски. Задача, которую поставила императрица, однозначная. Нужно добиться того, чтобы Речь Посполитая отдала России уже не только де-факто, но и де-юре Курляндское герцогство.
Хитрый Остерман знал о такой задаче задолго до того, как она была озвучена. Вот только не понимал, как бы на блюдечке преподнести Курляндию императрице. А потом… Он узнал о подготовке покушения на капитана Норова.
Банду Лапы вела Тайная канцелярия, знал о ней и Остерман. Такие ватаги разбойников в Петербурге — пока что большая редкость. Это в Москве хватает бандитов, но не в столице. Поэтому о большой банде сразу же стали говорить везде, во всех кабаках.
Андрей Иванович долго думал над тем, стоит ли спасать капитана-измайловца. И решил, что отдаст все на откуп удаче Норова, в которой Остерман почти что не сомневался. Если гвардейца убьют… Так и ладно. Во-первых, кабинет-министр считал, что Норов не управляем в той степени, чтобы знать все действия капитана и командовать им. Во-вторых, скорее всего, Ушаков уже взял под свой контроль Норова. Было и в-третьих, — Остерман считал, что убийство капитана-гвардейца принесет даже и больше пользы, чем только покушение на него.
Дело в том, что Август, уже почти что король Речи Посполитой, прекрасно понимает, на чьих штыках он пришел к власти, на чем эта власть пока что держится. И ссориться с Россией ему ну никак теперь нельзя. А тут посол Августа, Линар, такое вытворяет… И с этаким тузом в рукаве можно было выжать у саксонского курфюрста и будущего короля Августа не популярные в Польше решения по Курляндии.
Норов, Норов… Помнил Остерман глаза этого гвардейца, его манеру держаться. Был бы Александр Лукич Норов не капитаном, а подполковником гвардии, следовало бы уже учитывать во всех раскладах и его. А, по мнению Андрея Ивановича, игроков у трона и без того хватает. Восходит звезда Волынского, и это явно удар по связке Остерман-Лёвенвольде.