Русский флаг
Шрифт:
И протянул руку всё ещё лежащему и стеклянными глазами вопрошающему, что это вообще было, Шувалову.
— Впредь, господин Шувалов, я не хотел бы видеть в вас своего врага, — сказал я.
Шувалов взялся-таки за мою руку. Я помог ему встать, а Александр Иванович подхватил брата под руки.
— Не считаете ли вы, господин Норов, что одержали победу не совсем честным образом? — не сразу Александр Иванович Шувалов решился задать этот вопрос.
Проигравший всегда будет искать причины своему поражению, оправдываясь.
— Стоит и мне тогда в ответ задать вопрос о честности
повисла небольшая пауза, которую нарушил сам Пётр Иванович, уже более-менее приходящий в себя, лишь только держась за явно ушибленную, как бы не сломанную, челюсть.
— Я принимаю вашу дружбу. Тем более, что об этом попросила меня Елизавета Петровна, — и он ещё раз протянул мне руку, которую я пожал.
Отлично — закрываться женщиной. Впрочем, у меня не так много возможностей для реализации своих проектов, чтобы сейчас называть вещи своими именами. Шуваловы пока что мне нужны, я ведь уже придумал им применение.
— В таком случае, господа, у меня к вам будет одно предложение. Не хотите ли вы принять участие в открытии в Петербурге нового для нашего Отечества вида трактира? Тем более, что у меня уже есть замечательный управляющий на него? — сказал я, имея в виду Марту.
— Трактир? Сие — не дворянское занятие, — сказал голосом смертельного больного человека Петр Иванович Шувалов.
— Так сие и не трактир будет, в том разумении, что есть нынче. Я завтра же пришлю к вам своего солдата. Он принесет бумаги. Там все расписано. Сие будет лучшее место для благородных людей в Петербурге. И мы с вами, господа, будем в нем хозяевами. Найдется же у вас пятьсот рублей? Не думаю, что более нужно. Столько же и я дам, — сказал я.
Уверен, когда Шувалов прочитает, что именно я предлагаю, то будет воодушевлен.
Ну, это если Петр — действительно думающий человек, в чем у меня были сомнения, только когда от него прозвучал вызов.
— Однако скажите. Вы ли убили Лестока? — неожиданно спросил Александр Иванович. — И в доме его живете нынче.
Наверное, прежде чем начинать дружбу, он решил расставить все точки над «i».
— Нет. Клянусь честью. Пусть и сия особа, как оказалось, супротив Отечества нашего козни строил. А я служу России и не допущу подобного ни от кого, — сказал решительно я.
И ведь не солгал ни в чем. Не я же его на самом деле убил.
После мы поговорили уже более деловито, как бизнесмены. Хотя я могу только догадываться, как они разговаривают. Наверное, как и все люди, но только видят перед собой не личностей, не человеков, а существ, которые либо принесут прибыль, либо же бесполезны.
За два дня до того момента, как я уеду в направлении Москвы и дальше, к башкирским землям, нужно было бы успеть найти место для будущего ресторана, что уже проблема, за такое время нерешаемая. Не то,
Однако уверен, что если из Петра Ивановича фехтовальщик аховый, то как деловой человек он проявил себя и в иной реальности, и в этой сможет. Потому с меня — концепция, частично деньги, великолепная управляющая, которая уже сама по себе будет привлекать клиентов. Ну, а с Шуваловыми всё это воплотиться в жизнь должно и без моего непосредственного участия.
Они ещё не графья, не те знатные вельможи, которыми могли бы стать в иной реальности. Так что не думаю, что такое дело будет каким-то уроном чести для этих двух господ, явно пока не купающихся в роскоши.
Уже через час мы сидели в одном из трактиров, из тех, где подают то самое модное какао. В такую погоду, когда уже продрог и вымок, самое то — выпить горячего, густого какао. Правда Шуваловы, как и Саватеев, еще пили горячее вино. Но я не собирался употреблять алкоголь.
Завтра — также нелегкий день. Нужно провести ревизию всего закупленного. Проверить, как справился Смолин с моим каптенармусом. Отчитывались, что все по списку закупили. Даже я давал сто рублей свыше того, что полагалось на роту в связи с отбытием в Оренбургскую экспедицию.
А давали не так уж и мало. Так сказать, по двойному тарифу. Вот только в эти деньги уже была заложена взятка полковой службе интендантов. И можно много говорить про то, что нельзя давать взяток, чтобы не плодить взяточников. Да, так и есть. Но я перед отъездом в такие места не желал получить солонину с червями или разбавленную водой водку, дырявые одеяла и так далее, по списку.
Выдадут-то все, никто не станет давать меньше, чем положено. Это уже серьезное нарушение.
Вот только получу я продукты, которые выкину еще до приезда в Москву. И чем кормить солдат? Специально ли складируют интенданты плохие вещи и тухлую еду? Смолин божился, что ему показывали бочки с солониной, где и мяса почти нет, сплошные черви и ужасная вонь. И это стоит на балансе полка. На секундочку… Гвардейского Измайловского полка.
Очень надеюсь, что Миних хоть какой порядок наведёт. Это как же можно воевать, если такое снабжение! На бумагах пусть и малые порции, но они есть, и можно прожить. По факту…
Я возвращался домой в неизменном сопровождении пяти солдат. На дуэль я их оставил. Правила такие, что нельзя никому знать о поединке, кроме тех, кто в нём непосредственно участвует. Еще и медикус должен быть, вроде бы. Или пока это правило не действует? Но солдатам там не было места.
А вот в иных случаях… Я могу уже, как минимум, на пальцах одной руки назвать тех, кто был бы заинтересован в моей смерти. Начиная с того же Ушакова Андрея Ивановича, главы Тайной канцелярии розыскных дел. Он мог бы убрать меня уже потому, что я знаю о заговорщицкой деятельности его пасынка, Степана Федоровича Апраксина.